Нам здесь жить. Тирмен
Шрифт:
– В Италии – в Неаполе, например, – местная Коза Ностра…
– Коза Ностра не в Неаполе, Любовь Васильевна. – Пальцы наконец-то нащупали искомое, ухватили, потащили наружу. – Так именуется преступное сообщество на Сицилии, а заодно в Соединенных Штатах Америки. Аналогичная структура в Неаполе называется «Каморра».
На белую скатерть с легким стуком легло чудо техники – затянутый в серебристо-черную кожу органайзер «Kyoshi». Госпожа Калинецкая невольно отпрянула, закусила губу. Не иначе ожидала чего иного. Гранату «РПГ-5», например.
– Мне нужно уточнить свое расписание на сегодня, – светским тоном продолжил старик. – Не возражаете?
«Расписание на сегодня» – выражение, услышанное в американском боевике, – ему чрезвычайно нравилось. В том числе истинным демократизмом. Скажем, у бомжа тоже имеется таковое: осмотреть первую помойку, затем – вторую…
Мадам Кали терпеливо ждала, вертя в руках ложечку, которой до того размешивала сахар в чашке с «эспрессо».
Палец лег на нужную кнопку, но Петр Леонидович не стал изучать засветившийся зеленым экран. Жаловаться на память пока не приходилось. Экспромт с органайзером предназначался исключительно для собеседницы. Электронную записную книжку презентовал «глубокоуважаемому господину Кондратьеву» пребывающий ныне «в нетях» Боба – Борис Григорьевич Зинченко – в присутствии ушастой подруги. Укатил бородатый по своим злодейским делам сразу после новогодней гулянки, а «хомячка» бегом на свиданку намылилась – если на современном арго формулировать.
«Свиданку» устроили в парке, в пустом по полуденному времени кафе. За плохо вымытыми стеклами окон белели неубранные сугробы, печальная елка свесила вниз успевшие запылиться гирлянды. Над головой дремала тяжелая бронзовая люстра с острыми шипами-шандалами.
– Все расписано. – Старик виновато развел широкими ладонями. – Ваш заказ на сегодня – вне графика. Опять же инфляционные ожидания в связи с грядущим внедрением гривны приводят к неоправданным побочным расходам.
Петр Леонидович давно заметил, как коробят ушастую его витиеватые выражения – посему и злоупотреблял ими в беседах с Калинецкой. Сама она говорила просто, словно дрова рубила.
– Не надо шутить, господин Кондратьев! – Маленький кулачок взметнулся вверх, завис над скатертью. – И намекать не надо. Да, Боба не в курсе нашего с вами разговора. Но это не ваше дело. Есть клиент, есть заказ.
Не ударила. Кулак разжался, ладонь легла на скатерть.
– Выслушать меня, по крайней мере, можете?
Петр Леонидович без особой нужды поглядел на дремлющую люстру, задумчиво перевел взгляд на циферблат древних часов «Победа». С черепашьей скоростью спрятал органайзер. Можем и выслушать. Утро он честно отработал, вновь откроется после обеда, о чем с парковым начальством говорено и договорено. Все остальное… Остальное – тоже после обеда. А «после» – понятие растяжимое.
– Вот!
На стол с легким шелестом легла газета «Спорт-экспресс» за двенадцатое октября прошлого, 1995 года. Экая древность!
– Фото на первой странице.
Теперь следовало бы удивиться. Самая обычная фотография, во всяком случае для «Спорт-экспресса». Футбольный клуб: команда, капитан с воздетым к небу кубком, руководство довольно улыбается…
– В центре. В светлом пиджаке.
Спрашивать, кто именно, старик не стал. Президента и хозяина победоносного клуба не знать было грешно, даже тому, кто никогда не интересовался футболом. Владелец заводов, газет, пароходов…
Вязкую тишину прервал радостный крик магнитофона:
– В Москве гулял когда-то Ленька Пантелеев, Всегда с улыбочкой и выпивши слегка…Не иначе местная обслуга спешила потешить эстетические чувства госпожи Калинецкой. Не вовремя. Ушастая резко обернулась, махнула ладонью.
– Среди налетчиков он первым был злодеем — Его боялись даже люди Губчека…Обрезало. Любовь Васильевна без особой нужды поглядела на снимок в газете, почесала нос маникюрным коготком.
– Да… Ненавижу, когда перебивают!.. Охрана образцовая, не подойдешь и не подкупишь. Трех заместителей убрали, но с боссом не срастается. Говорят, построил себе бункер в старой угольной шахте – вроде вашего подземелья. Бобе… Борису Григорьевичу он не по зубам. А если не мы его, значит, он – нас. Доступно?
Суетное желание разозлить ушастую возникло давно. До недавнего времени старик честно ему противился.
– Любовь Васильевна, – как можно мягче начал он. – Вы заблуждаетесь, причем очень сильно. Не меньше, чем госпожа Цыганова, чья песня зазвучала так не вовремя. Помянутый ею Пантелеев не совершил ни одного преступления в Белокаменной. Он там даже никогда не был, насколько мне известно. Я, в свою очередь, не являюсь шефом подразделения наемных убийц, именуемых в просторечии «киллерами». Вы обратились не по адресу, заявляю со всей определенностью. Вам нужен некто вроде… Пантелеева. И не надо травить мою собаку!
Их взгляды встретились, и Петр Леонидович вновь, в который раз, ощутил странную, пугающую пустоту. Бесконечное пространство, время, текущее вспять, – и слова, еле различимые, похожие на шелест ветра:
«Ты знаешь, кто я? Я – твой друг…»
Виду не подал – приучился. Ушастая не знает: не может, не должна. Наглая не по чину дамочка, «хомячка», желающая стать тигрицей. Ничего особенного. И незачем бояться.
– Вы себя недооцениваете. И нас – тоже.
Последние слова оказались лишними. Жутковатое очарование сгинуло без следа.
Старик рассмеялся:
– В ГПУ, часом, не служили, сударыня? У них, уверяю, ловчее получалось. Скажите еще: «Мы знаем о вас все!»
– Я знаю о вас все!
– И на здоровье!
Настроение улучшилось. Петр Леонидович поднес к лицу руку с часами, как если бы был близорук. Кажется, успеваем. Сначала выезд, затем в Киевский райотдел – выручать нашкодившего в очередной раз Не-Короля Артура. Потом…
– Напрасно смеетесь! – Ушастая подалась вперед, скривила ярко накрашенный рот. – Ваше досье я купила год назад. Недорого запросили, той конторе вы давно неинтересны!..
Старик механически отметил новомодное слово «досье». Карамышев, да будет ему сковорода теплой, говорил просто «папка».
– Ваше романтическое детство, Петр Леонидович, мне до лампочки. Доносы о том, что вы троцкист, тайный белогвардеец и внутренний эмигрант, – увы, неактуальны. Военная биография – уже любопытнее…