Намасте. Пыль дорог
Шрифт:
Дежурные быстро приготовили поесть. Кто смог, тот принимал в этом участие. Палатки расставили и все трупами повалились на лежаки. Саид принял решение, что завтра утром большая часть спуститься вниз, а самые отмороженные или физически готовые начнут восхождение.
– Саня, ты как? – спросил проводник, – завтра идешь с нами?
Как я хотел ответить: «Пошел к черту, я еду домой», но, конечно, передумал и произнес:
– Ребята, я с вами.
У меня уже не было такого оптимизма, как в начале пути, но и окончательно я еще не сдался.
– Многие считают, что восхождение на Эльбрус простая прогулка и относятся к этой вершине без должного уважения. Вот поэтому на Эльбрусе со времен первого подъема погибло больше людей, чем на Эвересте, – успокоил меня Саид.
Наутро голова сильно болела, и слегка подташнивало. Как я завидовал ребятам, которые спускались вниз. Почти все бодро собрали свои манатки и засеменили вниз в гостиницу под сопровождением двух проводников. У «Приюта» осталась небольшая группа во главе с Саидом. И что самое удивительное, среди оставшихся отморозков-любителей была и эта странная девчонка из Ставрополя. Я во все глаза пялился на нее и не мог скрыть удивления, насмешка слетела с моих губ:
– Девушка, – официально начал я, – вы с ума сошли. Только вчера вас тащили волоком до стоянки, а сегодня вы собрались лезть на Эльбрус.
Она не обиделась на мой грубый выпад, а просто улыбнулась в ответ и проговорила:
– Я сегодня чувствую себя значительно лучше. Я дойду.
Я повернулся к Саиду, в моих глазах стоял немой вопрос. Саид пожал плечами «Мол, что с нее взять, раз увязалась, пусть идет».
– Я тебя на себе не потащу! – уже совсем грубо бросил я в ее сторону.
– И не надо, я пойду сама, – ответила девица и нахмурилась.
Кроме нас с этой самой девчонкой в группу входило еще пять человек и трое проводников. Она была единственной девушкой, которая собралась подниматься дальше. Профессионалов, которые уже упилили с утра, в их состав входили женщины, я не считаю. Одним словом, к ней стоило присмотреться. Заморыш как заморыш, но довольно миловидный. Маленького роста, чернявая, с короткой стрижкой и с небольшой грудью. Я поймал себя на мысли, что даже не знаю, как ее зовут.
«Представится еще случай познакомиться поближе, когда попросит меня о помощи» – про себя ехидно подумал я.
Тем временем все было готово к дальнейшему пути. Остальные ребята были старше меня. Троим, по моим прикидкам, было за тридцать, но я мог и ошибаться. В определении возраста я не силен. Все были сосредоточены и бледны. Веселья не наблюдалось. Я тоже не стал вставлять свои плоские шуточки в обмен фразами перед переходом.
– Ребята, – обратился к нам Саид, – путь предстоит тяжелый. Дальше пойдем по снегу и леднику. Кошки я у всех проверил. Одеты все тепло. Все необходимое у нас есть. Еще раз спрашиваю: «Все готовы идти дальше?»
Мужики, как по команде, повернулись к девчонке из Ставрополя. Та смутилась и покраснела, однако довольно бодро ответила за всех:
– Все. Мы готовы.
– «Вот-те раз. Шмакодявка уже за всех отвечает» – подумал я, и она мне еще больше не понравилась.
Однако ее не поставили в конец группы, а определили идти передо мной. Теперь я был вынужден смотреть на ее слегка кучерявые волосы, пробивающиеся из-под шапки и на довольно симпатичную задницу, в облегающих спортивных штанах.
«Ну, хоть с этим повезло» – уже не так сильно расстроился я, глядя ей в «спину».
По плану нам предстояло подняться до скал «Пастухова» на высоту 4800 метров для прохождения следующего этапа акклиматизации и вернуться назад. Тем самым мы проверяли оборудование, привыкали к высоте и друг к другу. И только на следующий день, а точнее ночью, уже штурмовать Эльбрус.
С грехом пополам группа добралась до этих чертовых скал, народ не скулил, не ныл, как в песне у Высоцкого, но бодрости тоже не наблюдалось.
Ни о каком времени, в которое мы должны были уложиться, чтобы понять свою физическую кондицию, разговора не было. Хотя бы дойти до верхних Пастухов и вернуться обратно, да хоть ночью. А ведь это был верный путь не испытывать судьбу и повернуть назад. Дойти до скал Пастухова и вернуться, нужно было за три, максимум четыре часа, если наверху курить бамбук. А наша группа затратила на всю байду почти восемь часов, что говорило о полной несостоятельности нас, как альпинистов.
Девчонка, молча крутила задницей перед моим носом, но не жаловалась и не просила о помощи. Подъем только до 4500 занял около четырех часов. Все устали и по команде проводника: «привал», упали в снег, точнее в лед лбами. Ночью сильно подморозило и поначалу, идти было легко, насколько легко идти на высоте более 4000 метров, поскольку «кошки» крепко вбивались в лед. Но солнце растопило гребель и ботинки стали вязнуть в мокром снегу, что значительно усложняло движение. Мы валялись в этой мешанине, не обращая внимания на просьбы Саида встать, чтобы не отморозить себе яйца. Первая поднялась эта пигалица и подхватила свой рюкзак. Тут уж и нам стало как-то не по себе, пришлось оторвать задницы, подняться и набросить свои рюкзаки. Последние сто метров вертикали дались с большим трудом, и времени на этот участок было затрачено немало. Но, как бы то ни было, первый сложный этап был завершен, мы добрались до намеченной точки, оценили ситуацию, в какой завтра ночью окажемся и тронулись в обратный путь.
Вернувшись в лагерь, группа рассосалась по палаткам, приводя себя в порядок. Вечером незатейливый ужин и песни под гитару. Кто приволок инструмент на такую высоту, я так и не понял, но играть было приятно. Сначала я стеснялся брать ее в руки, но потом, стряхнув с себя мальчишечьи комплексы, взялся за гриф. Опыт игры зимой во дворе дома или под грибком детского садика у меня, как у обычного дворового, советского пацана был. Немного настроив гитару под себя, я завыл. Но пел, по всей видимости, неплохо, поскольку после окончания первой серенады раздались хлопки и просьбы спеть еще.
Краем глаза я увидел нашу пигалицу, которая удобно устроилась в тени палатки и неотрывно смотрела на меня. Пришлось, как тому петуху, выставить грудь и заголосить еще сильней. Единственная проблема, не хватило дыхания, высота брала свое и после очередной песни я сдулся, отложив в сторону инструмент.
Были и еще попытки у других парней, но так активно им не хлопали, во всяком случае, мне так тогда казалось. Девица, посидев еще минут десять, после моего сольного концерта, скрылась в палатке и больше я ее до утра не видел. Народ вяло разошелся по своим местам и лагерь затих. Сна не было ни в одном глазу не только у меня, но все делали вид, что спят или дремлют.