Намертво в тупике
Шрифт:
– Он любит тебя! И я звоню ему прямо сейчас!
– что я и сделала.
Джей Би на мгновенье замер, а потом сказал:
– Я еду! Подожди, если ты звонила в скорую, я встречу ее в больнице! Ты звонила доктору?
– У меня нет его номера, - всплеснула я руками: не подумала об этом!
– Я сам позвоню, - сказал Джей Би, и я повесила трубку.
Так как, видимо, я больше ничем Таре помочь не могла (она сидела абсолютно неподвижно с выражением сильной сосредоточенности на лице), я позвонила миссис Дю Рон.
Она очень спокойно сказала:
– Хорошо, если ты собираешься остаться с Тарой, я приеду прямо в больницу. Спасибо тебе, Соки.
И затем, не повесив трубку, она завопила:
– Доннелл! Заводи машину! Время пришло!
Я повесила трубку и перезвонила МакКене:
– О Господи! Я только-только встала! Закрывайте все, я буду там в течение часа. Передайте ей от меня - удачи!
Не зная, что бы еще такого сделать, я подошла к Таре.
– Дай мне руку.
– Я взяла ее за руку, и она вцепилась в меня мертвой хваткой.
Она начала ритмично, часто и тяжело дышать, ее лицо покраснело. Все ее тело напряглось. Я была очень близко от нее, и почувствовала какой-то необычный запах. Он не был плохим, но точно не был запахом, который у меня ассоциировался бы с Тарой.
Околоплодные воды, догадалась я.
Я думала, все кости в моей руки сломаются, пока Тара закончит тужиться. Мы отдохнули немного, я и Тара, но она продолжала всматриваться во что-то, невидимое для меня.
Вскоре она сказала:
– Ну, хорошо, - как если бы я знала, что это обозначает. До меня дошло, когда мы опять начали дышать и тужиться.
На этот раз Тара побелела. Для меня было невероятным облегчением услышать прибытие скорой, хотя Тара, кажется, этого не заметила.
Я узнала двух врачей из скорой, хотя и не могла вспомнить их имен. Они выпускались вместе с Джейсоном, или может на год раньше. В тот момент, они мне казались ангелами небесными.
– Привет, дорогуша, - сказала та, что повыше, Таре.
– Ну, что, готова прокатиться с нами?
Тара кивнула, не теряя фокусировки на все той же невидимой точке.
– С каким интервалом идут схватки, дорогуша?
– спросила вторая, невысокая коренастая женщина в очках в блестящей оправе. Она спрашивала меня, но я лишь уставилась на нее в изумлении.
– Три-четыре минуты, - ответила Тара монотонным голосом, как будто она думала что лопнет, если начнет говорить выразительно.
– Что ж, думаю нам тогда лучше поторопиться, - спокойно сказала высокая женщина. Пока она измеряла Таре кровяное давление, врач в очках установила каталку. Вместе они помогли Таре встать с кресла (которое стало мокрым) и пересесть в каталку, а затем перевезли ее в скорую очень быстро, но абсолютно без суеты.
Я осталась стоять посреди магазина, уставившись на мокрое кресло. В конце концов, я написала записку МакКене: "Нужно отдать кресло в химчистку", и оставила ее в задней двери, через которую обычно входила МакКена. Заперев дверь, я уехала.
Это был один из тех дней, когда я жалела о том, что у меня есть работа. У меня был шанс поехать в Кларис и ждать рождения малышей, сидя в комнате ожидания с теми, кому Тара была небезразлична.
Я вошла в "Мерлотт", чувствуя себя до нелепого счастливой. Только положила почту на стол Сэма, как вошла Кеннеди через служебный вход, а за ней и Индия.
Обе они выглядели довольно удрученными, но только не я.
– Дамы, сегодня у нас тут будет отличный день.
– Соки, я бы и рада, конечно, но мое сердце разбито, - трогательно заметила Кеннеди.
– Чепуха, Кеннеди, и вовсе оно не разбито! Просто попроси Денни рассказать тебе все... скажешь ему, какой он потрясающий мужчина и как ты любишь его сексуальное тело - и он выложит тебе свой замшелый огромный секрет.
У тебя нет никаких причин для сомнений. Он думает, что ты потрясающая. Ты ему нравишься больше, чем его Крайслер Ле Барон.
Кеннеди выглядела ошеломленной, но через мгновение слегка улыбнулась.
– Индия, ты встретишь женщину, которая будет достойна тебя, в любой день, начиная с сегодняшнего - я просто знаю это!
– сказала я Индии, которая ответила:
– Соки, у тебя в голове чепухи всякой - как в корове молока.
– Кстати, о молоке, - сказала я, - нам нужно взяться за руки и помолиться за Тару, потому что она рожает прямо сейчас.
Именно это мы и сделали.
Прошло больше половины моей рабочей смены, прежде чем я поняла, насколько больше удовольствия получаешь от работы, когда у тебя легко на сердце. Сколько времени прошло с тех пор, когда я могла отпустить свои проблемы и просто насладиться счастьем другого человека?
Слишком много, слишком давно.
Сегодня все казалось простым. Кеннеди наливала пиво, чай и воду с лимоном; вся еда была готова вовремя. Антуан пел на кухне.
У него был приятный голос, так что все остальные тоже получали удовольствие. Посетители оставляли хорошие чаевые, и у каждого нашлось доброе слово для меня.
Денни Придо пришел, одинокий как луна, тоскуя по Кеннеди, и его лицо, когда она подарила ему улыбку, - что ж, оно просто просияло.
И именно тогда, когда я решила, что смогу прожить этот день абсолютно счастливо, вошел Алсид.
Ясно было видно, что он работал: на его густых черных волосах остался след от строительной каски, он был вспотевшим и грязным, как и большинство мужчин, которые приходили в летний полдень.
С ним был еще один вер, мужчина, который тоже был рад быть в кондиционированном помещении. Они одинаково облегченно вздохнули, когда упали на стулья за столиком в моем секторе.
По правде говоря, я была удивлена, увидев Алсида в "Мерлотте". Вокруг нашего бара полно мест, где можно поесть. Наш последний разговор не был приятным, и он не ответил ни на одно из сообщений, которое я оставила на его мобильном.