Наномашины, первоклашка! Том 4
Шрифт:
Но огонь во мне утихал.
Драка была завершена.
— В кабинет к директору. Живо! Все трое!
* * *
Кабинет директора. За несколько минут до этого.
Марк Кайзер сидел в кресле и пил чай. Он, как аристократ в поколении, знал, что отказываться от чая в высшем обществе невежливо. Поэтому и пил.
— Почитала ваше резюме, господин Кайзер, — директриса надела очки, —
— Немного, — улыбнулся он.
— И вы хотите быть рядом с сыном? Для защиты, полагаю?
— Сейчас… такое время, что я хочу побыть рядом и защищать его.
— Это замечательно, но вы же понимаете, что не можете просто слоняться без дела? Родители не поймут! Что вы можете? Чем будете полезны школе?
— Я могу быть охранником!
— У нас их полно, — отмахнулась женщина, — Тем более, если Михаэль пошёл в вас, то… извините, вам лучше не вступать в конфликты!
— Это ещё почему?! — возмутился отец, — Да Михаэль самый добрый в мире ребёнок! Он мухи не обидит, если та кусаться не начнёт! Вы знаете сколько зверят он тащит в дом? Там и корова есть. Кучерявая! Уж извините, госпожа директор, но вы наговариваете.
— Ну… надеюсь, вы правы, — улыбнулась она, — Надеюсь Михаэль будет хорошим мальчи…
Дверь в кабинет резко отворяется! В коридоре стояла учительница, а за ней надутые, злые, и умытые медицинским спиртом Михаэль, Максим и Леонид. У всех в носу была ватка, и у всех она в крови.
Марк медленно поворачивается на сына.
— Это он начал, — Михаэль без зазрения совести указывает на брюнета в очках.
* * *
Все приплыли. Я турме.
— Первый же день, Михаэль… — протяжно выдохнула директриса, потирая глаза, — Господи, ну как так…
Мы сидели все по разным углам как наруганные дети. Ну… кем мы и являлись.
Меня сюда вели как бешенного пса, телекинез не отпускали ни на секунду, тогда как Максим и очкарик шли сами. Правда я единственный и пытался вырваться и всех тут поубивать, но это мы опустим.
Но чем дольше мы шли, чем дольше сидели у директора… тем спокойнее я становился. И вот, в итоге, стоило выйти из драки и боевого состояния, как я, в принципе, вполне адекватный и разумный ребёнок!
«Это ведь Гнев, да?..»
«Он влиял на ваше поведение, да»
«Почему ты не адаптировался?! Я же не контролировал себя!»
«Он помогал вам побеждать и ни капли не вредил физически. Мои протоколы не нашли причин адаптации»
E-ёп…
Нужно срочно говорить с дедом. Батю, кстати, выгнали со словами: «Это не ваше дело, зайдите позже».
Но тем не менее…
— Я не виноват, — сложил я руки на груди.
— Мы посмотрели запись! — вспылила директриса, — Ты первый на него напал!
— Потому что он вчера меня поймал без камер и побил! — порвало Максима, — Зуб за зуб!
— Н-но… — нахмурилась женщина, — Ты же вчера сказал, что у тебя кровь из носа, потому что ты упал.
Максим отвёл взгляд, и директриса уже посмотрела на Морозова. Он цыкнул и тоже отвёл взгляд. Сказать ему нечего.
Значит я был прав. Максим был такой грустный, потому что его побили. Настроение пропало, гордость задета. Он решил отомстить тем же способом! Но не вышло.
Потому что вонючий Морозов — пробуждённый.
— Ох, это невозможно. Почему, как только что-то происходит, это обязательно вы трое?.., — она снова потёрла глаза, — И естественно вы не можете быть обычными детьми, обязательно перспективные!! Аргх! — вскинула она руками.
Максим заулыбался. Леонид снова цыкнул. Да чё он вечно такой недовольный?! Перед родителями так же морды корчит?!
— Значит так, — покачала головой директриса, наливая себе из бутылки с надписью «коньяк», — В школе нет исключения за первую драку. Но вы будете наказаны. Дисциплинарные работы, все трое!
— Н-но… — начал возмущаться Максим, — Он же первый…
— Потому что не надо было врать, и сказать всё сразу, Смоленцев! — повысила голос директриса, — И сегодня вы трое отстранены от занятий! Завтра с утра ко мне!
— Да ну ё-ё-ёмаё! — махнул я руками.
В первый же день?!
Сказать нам нечего. Да и не дадут. Мы молча поднялись со стульев, пробубнили прощание и вышли. Морозов вышел быстро и первым, а мы с Максимом столкнулись в дверном проёме.
От нас воняло спиртягой. Это в медицинском обработали. А ещё мы гундели из-за ваты в носу. Выглядели, как два дебила!
Счастливых и радостных дебила.
Кривые улыбки сами поползи на наши побитые рожи.
— Ма-а-а-акс! — вскинул я руки, — Уо-о-о!
— Миха-а-а-а! — вскинул он, — Уо-о-о!
Как две мартышки в пуховиках мы нелепо поскакали друг на друга и обнялись. Но по-мужски, без этого всякого.
— Ты где был?! Мама сказала, что ты болел и далеко был!
— Я был в Аду!
— В Хабаровске?!
— Ну наверное, не знаю, — пожимаю плечами.
Морозов шёл спереди и, очевидно, грел уши, но виду не подавал. Мы с Максосом на него глянули.
Идёт ровно, плечи широкие, на предплечьях пара шрамов. Волосы чёрные, круглые очки, по идее выглядит как ботан, но что-то нифига не ботан!
Я кивнул на него Максиму.
— Тот второй, который на сто баллов сдал, — прошептал он, — Друзей нет, вечно один сидит. Дурак! Все его боятся.
— Я всё слышу, дебил! — гаркнул Морозов.
— А ты уши не глей, очкалик! — воняю со спины.
Он злобно поворачивается, но не видит во мне ни капли сомнения, и потому цыкает и снова отворачивается.