Напасть (сборник)
Шрифт:
— Нет, — твердо сказал Грегори. — Не приближайтесь к потоку, пока мы не узнаем о нем больше. Это приказ!
Он отключился и вернулся к прерванному допросу.
— Вы мне говорили, — сказал он, — что решение облегчить корабль было принято лишь на десятый день после столкновения. Вы по шестнадцать часов трудились, стараясь восстановить реактор. Но вам это не удалось. Затем команде было приказано выбрасывать лишний вес. Мы с вами уже установили объем контейнеров для отходов на «Подсолнечнике», но теперь мне необходимо знать, через какие интервалы вы выбрасывали контейнеры. Постарайтесь
— По-моему, это случилось в 7.00 и в 8.00, — устало ответил Колфилд.
— Я бы хотел быть в этом уверен, — настаивал Грегори. — Вы убеждены, что больше не слышали, как открывается и закрывается наружный люк? Может быть, вы заметили, что члены команды проходили мимо вас, неся контейнеры? Где вы находились в это время?
— Как где? С пассажирами, у реактора, на капитанском мостике…
— На капитанском мостике?
— Да… когда капитан спускался к реактору. У него же была ученая степень, он занимался ядерной физикой, вы же знаете.
— Да-да, — сказал Грегори. — Но вы должны что-то вспомнить! Эти люки всегда издают шум.
— Конечно, я помню! — сказал вдруг Колфилд. — Когда я был на мостике, то заметил, как дважды вспыхнули индикаторы внешнего люка. Но я не могу припомнить точно, когда это случилось. Поймите же, черт возьми, прошло одиннадцать лет!
— Над пультом управления всегда есть хронометр. Если вы лишь краем глаза уловили мигание индикатора, не глядя специально в этот момент на хронометр, в глубине памяти этот инцидент должен быть зарегистрирован. И мне нужно это знать. Давайте начнем с того момента, как вы закончили дежурить у реактора и поднялись на мостик…
Прошли еще два долгих и утомительных часа. Неожиданно Колфилд вскрикнул:
— Вспомнил! Они разобрали одно из акселерационных кресел и извлекли плоский лист пластика с пружинами по углам. Это была идея стюарда. Получилось нечто вроде катапульты, затем они наполнили переходник мусором и отпустили лист. Пружины распрямились, и лист вытолкнул всю кучу наружу. Это оказалось куда проще и быстрее, чем высыпать в космос контейнеры. Так что они выбросили все, что хотели, за какие-нибудь два часа.
Грегори сжал губы и принялся писать в блокноте. Объем переходника на «Подсолнечнике» был известен. Нетрудно было найти и спецификации пружин, которые использовались в те годы. В такую информацию компьютер с наслаждением запустит зубы. И что еще важнее, если весь мусор был выброшен так быстро, значит, диаметр первого потока должен быть куда меньше, чем предполагалось вначале. Грегори почувствовал, что его охватывает возбуждение, к которому, как он признался себе, примешивалось и чувство облегчения. Но останавливаться было нельзя.
— На девятнадцатый день свободного полета, — сказал он, — и на десятый после столкновения вы решили избавиться от лишнего веса. Через день или два после этого произошел взрыв в трубе химического двигателя, в результате чего вас обожгло, а капитан получил смертельную дозу радиации. Вы признались также, что выброс происходил и после взрыва. Из чего он состоял?
— Из сломанного радиооборудования и тех отходов, которые накопились за два дня. — Колфилд отвечал хриплым усталым голосом. — Но поймите же, я не могу рассказать об этом точнее. Я был обожжен и напичкан наркотиками.
Помолчав несколько секунд, Грегори произнес:
— Может, нам удастся заставить вас вспомнить и об этом. А пока идите, Колфилд, ложитесь спать.
Когда пленник ушел, капитан Грегори откинулся в кресле и закрыл глаза, наслаждаясь возможностью помолчать. Он размышлял о том, что Колфилд — странная птица. К примеру, чем объяснить его паническую боязнь средств оживления памяти? Он явно что-то скрывает. В то же время совсем не производит впечатления пугливого человека.
Может, по причине излишней для полицейского щепетильности Грегори не любил навязывать подследственным средства, вызывающие полное восстановление памяти, как и не любил излишне подчеркивать их безопасность. Ему было отлично известно, что трое из каждых двадцати, прошедших эту процедуру, теряли рассудок, хотя были подозрения, что эти люди и до того имели изъяны в психике. Грегори было куда легче, если подследственный сам вызывался подвергнуться такой процедуре.
Колфилд со своей стороны производил впечатление весьма образованного человека и, возможно, знал, что существует опасность сойти с ума. Но Грегори был почти убежден, что Колфилда останавливал не риск, а нечто связанное с его прежней жизнью.
Грегори не мог превозмочь нетерпение. Ему приходилось в жизни выслушивать признания, которые заставляли его не очень густые волосы вставать дыбом. Он не получал никакого удовольствия от этого, и моральные устои подследственных, если они не относились к делу, его не трогали. Но убедить Колфилда в этом он не мог. В то же время до тех пор, пока заключенный не согласится подвергнуться процедуре, Грегори не получит всех данных, касающихся инцидента на «Подсолнечнике», и не сможет проверить точность того, что узнал от бывшего механика. Поэтому они были вынуждены сознательно лезть в пекло буквально с завязанными глазами.
«Может быть, изменить тактику? — подумал он. — Хватит ломиться в дверь, попробуем окна». Приняв такое решение, Грегори за весь следующий день не задал Колфилду ни одного вопроса. Тем временем «Декарт» несся на встречу со «Змеем» и неопознанным метеоритным потоком. На второй день Грегори вошел в маленькую, шесть на шесть футов, каюту Колфилда.
— Вы лежите, лежите, я здесь сяду, — сказал он вежливо, откидывая прикрепленное к стене сиденье. — Мне хотелось бы обсудить с вами некоторые личные вопросы, и я подумал, что вам удобнее говорить о них без свидетелей.
Колфилд насторожился, но промолчал.
— Я уже говорил, что ваша личная жизнь меня не касается, — продолжал Грегори. — Но подобный разговор имеет определенную психотерапевтическую ценность. Приятнее расслабиться, говоря об обычных, каждодневных вещах вместо надоевших допросов.
Грегори помолчал, потом продолжал:
— О чем бы вы хотели поговорить? Может, о ваших студенческих днях? Или о первом корабле? Может, о вашей жене?.. — Грегори взглянул на фотографию, которую Колфилд прикрепил к стене. — Конечно, если вы откажетесь, мы снова перейдем к случаю на «Подсолнечнике».