Наперегонки со смертью
Шрифт:
– Мне бы хотелось, чтобы наш разговор был доверительным, без всяких там штучек, – между тем продолжал я, закуривая сигарету из пачки хозяина. – Вы должны говорить правду, только правду и ничего кроме правды. Все как в американском суде. По крайней мере у них существует такая формула присяги. Но надеюсь, вы понимаете, что я не собираюсь обеспечивать вам адвоката, прокурора, следователей, прессу… У нас с вами весьма специфическая профессия, подразумевающая несколько иные взаимоотношения.
Надеюсь, подписку о неразглашении и прочем в свое время вы подписывали.
– Тогда какой мне смысл с вами откровенничать? – Он пожал плечами. – Я так понимаю, что у вас какие-то особые полномочия (весьма странные в наше мирное время
– Вы ошиблись, полковник Гордеев. Вы здорово ошиблись. Притом с самого начала нашего разговора. – Я зловеще осклабился.
– Извините, я не понимаю, о чем идет речь…
– С вашим опытом в разведке пора бы научиться элементарным вещам. Вам известны имя и фамилия законспирированного сотрудника отдела внутренних расследований центрального аппарата службы безопасности, мало того, вы знаете его в лицо, и в то же самое время вы якобы не подозреваете ради чего ему пришлось потратить на вас целый год. Не странно ли?
– Ну почему же…
Он попытался спорить, но я бесцеремонно прервал его бессмысленный лепет:
– Достаточно! Я начинаю терять терпение. Не изображайте пришибленного. Слово не воробей, вырвалось – не поймаешь. Так гласит народная поговорка. Я понимаю, что мою фамилию и место работы вы назвали по запарке. А все потому, что ваш дружок с Лубянки проинформировал вас о наличие эфэсбэшного "крота" на подведомственной вам территории, в частности – на заводе "Алмаз". К сожалению, он не знал, кто именно этот "крот". И вы бросили все свои силы, чтобы найти опасную зверюшку как можно скорее. И вычислили некоего Чернова, экспедитора отдела снабжения. А вам не приходил в голову простенький вопрос: почему ваш осведомитель из центрального аппарата узнал о "кроте" так поздно? Между прочим, я уже околачиваюсь здесь целый год. Ведь вы этому товарищу очень даже неплохо платите за услуги подобного рода. И он пахал на совесть, без дураков. И, по идее, должен был знать о засылке "крота" практически с первого дня его работы в городе. Ан, нет, не знал. И все потому, что так было спланировано.
Информацию ему подсунули в нужное время, но в препарированном виде, без моих установочных данных – чтобы вам жизнь медом не показалась, чтобы вы поискали меня чуток, засветившись по полной программе. Так и вышло. Честному человеку нечего скрывать. И он не будет пытаться сплавить "крота" при первом удобном случае. Такие пироги, батенька.
– Повторяю – это недоразумение, – стоял на своем Гордеев. – Я готов ответить перед руководством по всем пунктам обвинения, которое мне предъявят. Если, конечно, вас не послали совершенно с иной целью. – Он выразительно перевел взгляд на мертвого киллера.
– Вот что, господин полковник, мне этот базар-вокзал надоел. Повторяю – я не следователь, а оперативный работник. Мне нужно отчитаться перед центром о проделанных мероприятиях. За это я получаю денежки. Видите ли, я тоже не лишен честолюбия и еще одна звезда на моих погонах будет смотреться очень даже симпатично.
Увы, увы, и я имею свою ахиллесову пяту. Поэтому, дабы раз и навсегда прекратить раздрай в наших отношениях, а также поставить все точки над "i", сообщаю вам, что буду работать с вами по полной программе с применением спецсредств, забыв на хрен о всякой демократии и прочих мудреных штуках, именуемых правосудием. Понятно? – Я достал из кармана куртки ящичек, открыл его и показал резко побледневшему Гордееву лежавшие внутри шприцы и ампулы. – Как видите, здесь есть все. На любой вкус. Вам хорошо известно, что это за гадость. Я вас выжму как лимон. Вы мне расскажете все и даже больше. Но финал, финал… А он мог бы быть очень даже приличным, с рюмкой виски и хорошей сигаретой, почти в дружеской обстановке… М-да… К сожалению, после нашей, с позволения сказать, "беседы" вас увезут в дурдом. Представляете – полным идиотом. Слюнявым, наложившим в штаны… – омерзительно! И бесповоротно.
– Нет! Вы этого не сделаете! Я руководитель высокого ранга, у меня есть друзья в центре!
Вы за это ответите!
– Ах, полковник… И чему вас учили в нашей чекистской школе? Повторяю – я оперативник. И свою задачу практически выполнил. Осталось всего ничего – "интервью" с одним из главных действующих лиц некой неприглядной истории. Чтобы уточнить размах подпольного бизнеса, которым вы занимались вопреки всем служебным инструкциям. Криминального бизнеса, между прочим. Удастся мне с вами поговорить – хорошо, не удастся – Бог вам судья. Есть и другие участники этого дела, которым, кстати, известно не меньше, чем вам. К слову, никто не видел, как я входил в вашу обитель, никто не знает о нашей беседе… Вы улавливаете мою мысль? Вот-вот… Все очень просто – для "конторы" вы уже отработанный материал, мусор, от которого так ли иначе нужно избавляться. Конечно, лучше будет, если вы умрете как герой, защищая интересы родины.
Но я хочу вернуть вам долг. Я проделаю с вами тот же трюк, который вы исполнили со мной. Вы что-то не поделили со своим дружком – а вот он уже лежит, сердешный! – и выяснили отношения как в старые добрые времена, на дуэли. И при этом угрохали друг друга. Оружие в наличие, двери и окна закрыты, пес, которого я усыпил, жив и здоров, честно несет свою сторожевую службу… Полный ажур! Как вам эта картина? Впечатляет?
Конечно же, я врал. Он мне нужен был живым. И не только мне, а кое-кому с большими погонами. Это приказ, который не обсуждается и не имеет иного толкования. Но я еще не довел операцию до ее логического завершения. А потому его откровения были мне нужны как воздух.
– Так ли, иначе – все равно мне каюк… – угрюмо буркнул полковник с нотками отчаяния в голосе.
– А вот тут вы не правы. Да, все верно, в какой-то мере решать вашу судьбу поручено мне.
Наша "контора" не может допустить такого бардака в своих рядах. Даже с поправкой на сплошную демократию. Вы понимаете, о чем я говорю. Но с другой стороны вас нельзя считать и предателем, изменником – формулировка не суть важна. Так что, если я с вами договорюсь полюбовно и вы честно ответите на интересующие меня вопросы, то мы и впрямь, как я говорил ранее, можем разойтись словно в море корабли. Да, вы будете арестованы, этого я не скрываю. И этапированы в Москву. Но там вами будут заниматься, в отличие от меня, вежливые и законопослушные люди, а если учесть ваши знакомства и связи, то срок вы получите минимальный. А может быть – просматривается и такой вариант – вообще отделаетесь легким стрессом, связанным с увольнением из наших чекистских рядов. Что для вас как с гуся вода, учитывая те бабки, которые хранятся на ваших счетах за бугром. Ну как вам мой расклад? Соглашайтесь, я даю вам отличный шанс. Между нами нет вендетты, вы мне безразличны, а потому я не испытываю большого желания приставить вам пистолет к виску и нажать на курок. Я не кровожаден.
Просто служба у меня такая. Вы это должны понимать.
– Понимаю… – задумчиво кивнул Гордеев. – То, что более-менее приличного выхода у меня нет.
– Почти что так. Но не я в этом виноват. Вы взрослый человек и должны отвечать за свои поступки.
– Я могу подумать?
– Минуту, – сказал я резко и безапелляционно. – У меня времени в обрез. С вашей подачи я имею столько проблем, что над их разрешением придется пахать всю ночь и завтрашний день. Так что будем толерантны, господин полковник.