Написанное с 1975 по 1989
Шрифт:
Внимательно коль приглядеться сегодня
Увидишь, что Пушкин, который певец
Пожалуй, скорее что бог плодородья
И стад охранитель, и народа отец
Во всех деревнях, уголках бы ничтожных
Я бюсты везде бы поставил его
А вот бы стихи я его уничтожил –
Ведь образ они принижают его
Невтерпеж стало народу
Пушкин! Пушкин! Помоги!
За тобой в огонь и в воду
Ты нам только помоги
А
Голос Пушкина пропел:
Вы страдайте-веселитесь
Сам терпел и вам велю
Судьба художника хранила
От славы лет до тридцати
От неприличной той почти
Так, что почти похоронила
А там уж, после тридцати
И хоронить почти не надо
Почти потусторонним взглядом
Следит он ласковый почти
Как там другие впрок, не впрок
Едят почти его кусок
Вопрос о хорошем вкусе — вопрос весьма мучительный
Тем более, что народ у нас чрезвычайно впечатлительный
Как часто желание отстоять и повсеместно утвердить хороший вкус
доводит людей до ожесточения
Но если вспомнить, что культура
многовнутрисоставозависима, как экологическая среда, окружение
То стремление отстрелять дурной вкус как волка
Весьма опасная склонность, если мыслить культуру не на день-два, а надолго
В этом деле опаснее всего чистые и возвышенные порывы и чувства
Я уж не говорю о тенденции вообще отстреливать культуру и искусство
Я в Малый захожу театр
И нету в Малом мне отрады
Я выхожу тогда — а рядом
Такой же, но Большой театр
Кто их в соседстве поместил
А не раздвинул верст на двести
В одном бы поместил злодейства
В другом бы радость поместил
И каждый по себе театр
Там выбрал бы иль заслужил бы
Один бы шел в большой театр
Другой бы в малом тихо жил бы
Когда ты скажем знаменит –
Быть знаменитым некрасиво
Но ежели ты незнаменит
То знаменитым быть не только
Желательно, но и красиво
Ведь красота — не результат
Твоей возможной знаменитости
Но знаменитость результат
Есть красоты, а красота спасет!
А знаменитым быть, конечно, некрасиво
Когда уже ты знаменит
Лишь начну песню писать –
Песня грустная выходит
Братцы, что ж это выходит! –
Не дают песню писать
Ну-ка разойдитесь, гады
И
Я за русскую за песню
Всех вас, гады, удушу
Он в красной рубашоночке приходит
Красивенький, молоденький такой
Она же говорит: Иди домой! –
Ей это дело, видно, не подходит
Он петельку на горлышко пристроит
И молвит: По ошибке, вишь, Господь
Не в те края пристроил мою плоть
Пойду назад, куда-нибудь пристроит
В другое место
Обходчик, обходчик, починщик колес
И смазчик суставов вагонных
Работай мучительно и непреклонно
А то мы уйдем под откос
Он черный в окно на меня поглядел
И глазом блеснул и безумно запел:
Откосы косы и откусы колес
Мышкуй и стигнайся! нишкни и акстись!
И полный атас
Милый мой
Эка деточка-Лолиточка
Да Наташечка Ростовочка
Эко всяко, эка попочка
А по сути — паразиточка
Потому как прозвучит
Глас последний расставаньица
Попочка-то здесь останется
А что туда-то полетит –
Страшно и представить
Когда я размышляю о поэзии, как ей дальше быть
То понимаю, что мои современники
должны меня больше, чем Пушкина любить
Я пишу о том, что с ними происходит,
или происходило, или произойдет –
им каждый факт знаком
И говорю им это понятным нашим общим языком
А если они все-таки любят Пушкина больше чем меня,
так это потому, что я добрый и честный: не поношу его,
не посягаю на его стихи, его славу, его честь
Да и как же я могу поносить все это, когда
я тот самый Пушкин и есть
Вот скульптор ваяет большого солдата
Который как вылепится — победит
Чего ему скульптору больше-то надо
А он уже в будущее глядит
И там представляет другого солдата
Поменьше, но и со звездой на груди
Еще там такая же женщина рядом
Что глиняного им дитятю родит
И так заживут они не сиротее
До вечности предполагая дожить
А глядь — у творца уж другая затея
И в глиняной яме их прах уж лежит
Я устал уже на первой строчке
Первого четверостишья.
Вот дотащился до третьей строчки,
А вот до четвертой дотащился
Вот дотащился до первой строчки,