Написано кровью
Шрифт:
За довольно путаной концовкой с грозными фразами «предать военно-полевому суду» и «убит на рассвете» последовало жалкое молчание. Рекс горестно уставился на свои потрепанные клетчатые шлепанцы.
Недооценив глубину его отчаяния, Сью совершила бы ошибку. Но она ошибки избежала. Ей было ясно, что Рекс в глубокой яме, причем томится в ней уже несколько дней, и так бы там и остался, если бы Сью не зашла к нему. Она ощутила всю тяжесть ответственности и пожалела, правда всего на несколько минут, что не вызвала социальных работников и не передала им Рекса
В голове ее крутилось множество разных ответов, но каждый новый был хуже прежнего. Обычно кризисы, которые с завидной регулярностью случались в детском саду, она разрешала при помощи мягкой, но властной опеки. В данном случае опека выглядела бесполезной, если не сказать хуже. У Сью вырвался невольный вздох отчаяния перед собственной неумелостью, сердце ее учащенно забилось от страха совершить ошибку, выбрать не те слова, которые вместо того, чтобы спасти, столкнут Рекса еще глубже в темную бездну. Но она должна была что-то сказать, потому что Сент-Джон мог снова заплакать каждую минуту. И Сью очень решительным тоном объявила:
— Рекс, я совершенно уверена, что вы ошибаетесь в своих выводах.
Энергия этого высказывания, безусловно, произвела впечатление. Рекс выпрямился на старом кухонном стуле.
— Ошибаюсь? — с тревогой спросил он.
— Да.
— Почему вы так думаете?
— Потому что это совершенно невозможно! — Почему она так думает? Господи, пошли мне хотя бы одну причину! Пожалуйста! Любую! Ах, если бы не это выражение робкой надежды в его глазах. — Потому что… потому что он знаменитый писатель.
— Я не вижу тут…
— Знаменитые писатели не убивают людей. Просто не убивают, понимаете?
— Ну-у…
— Назовите мне хотя бы одного! Хоть одного знаменитого писателя, который кого-нибудь убил. — Сью подождала, но не слишком долго. Не стоит испытывать судьбу. — Не можете, верно?
— Так сразу не приходит в голову… — признал Рекс.
— Это потому, что убийца всегда никто. Он для того и совершает убийство. Чтобы попасть в газеты, стать наконец кем-то.
— Но это произошло. Джеральд…
— Я не утверждаю, что вы ошиблись во всем. Вы ошиблись в выводах, которые сделали.
— О…
— А сделали вы их не по здравом размышлении, а мучимый чувством вины.
— Боже мой, да. Да, боже мой!
— Вы не могли рассуждать здраво. Например, вы не спросили себя, почему кто-то в такой час и такую погоду бродил в лесу и наблюдал за домом Джеральда?
— Вы думаете… Вы думаете, что этот человек и есть убийца?
— Я убеждена в этом. И более того, — Сью незаметно скрестила пальцы, — полиция тоже в этом убеждена. Они снова приходили вчера. Брали отпечатки пальцев и… что-то там измеряли. Если бы вы так неразумно не заперлись тут, вы бы их увидели.
«Не слишком ли я разошлась?» — забеспокоилась она. Рекс уже не рассыпался на глазах, но, похоже, не очень-то она его убедила, что и показала следующая реплика:
— Но никуда не деться от факта, что Джеральд боялся оставаться наедине с Дженнингсом.
— На это у меня тоже есть
— Не совсем понимаю…
— Нежелание оставаться с кем-то наедине не обязательно означает физический страх перед этим человеком. Джеральд мог избегать общества Макса по самым разным причинам.
— Например?
Теперь он действительно заинтересовался. Сью внутренне металась в поисках хоть сколько-нибудь правдоподобной причины, но лицо ее по-прежнему излучало спокойный оптимизм. В конце концов, ей на помощь пришел один из самых залихватских наворотов в «Ползунках».
— Я склонна предполагать, — начала она с долей той развязности, которую практикуют адвокаты, прежде чем заложить большие пальцы за проймы жилетки и произнести: «Ваша честь», — связи с разведкой. Мне кажется, нам следует спросить себя, почему Джеральд был так скрытен во всем, что касалось его прошлого.
— Но он не был…
— Прошу прощения, Рекс, — «Возражение отклоняется», — но это так. Как, скажите на милость, скромный чиновник министерства сельского хозяйства может уйти на пенсию в возрасте чуть за сорок, купить дом, подобный «Приюту ржанки», и дорогой автомобиль, жить с комфортом, не предпринимая ни малейших шагов, чтобы найти какую-то работу?
— Боже правый! — Рекс уставился на Сью, открыв рот. — Наверняка не может.
— Я утверждаю, что государственная служба, на которой состоял Джеральд, это вовсе не никакое не министерство сельского хозяйства, а Эм-ай-пять, служба контрразведки Великобритании. А Макс был либо его коллега, возможно напарник, но, скорее, начальник. Они прошли вместе через ад, может быть, не раз спасали друг другу жизнь, и вот наконец Джеральд понял, что больше не может. Наступило полное выгорание. Больше он был не нужен правительству. И они вышвырнули его.
— Какие негодяи!
— Таковы правила игры, Рекс.
— Вот бедняга!
— И только представьте, какой это был позор для него.
— Еще бы.
— Естественно, меньше всего ему хотелось все это заново переживать.
— Но почему он не сказал? Я бы понял, ведь я военный человек.
— Они дают подписку о неразглашении.
— А-а…
— Поэтому сами понимаете…
— Погодите-ка! Дженнингс. Это ведь ирландская фамилия?
— Мне кажется, он из…
— Черт побери! — Рекс полушепотом добавил старое доброе солдатское ругательство. — По-моему, тут пахнет ИРА!
— Ну, я бы не стала делать скоропалительных…
— Мы должны позвонить в полицию. — И «прокурор» обхватил руками голову «адвоката». — В отдел по борьбе с терроризмом. В Новый Скотленд-Ярд.
Следующие четверть часа Сью отговаривала Рекса от опрометчивых действий, после чего поняла, что теперь, ничего не опасаясь, может перейти к чисто практическим вопросам — заставить его умыться и сбрить щетину. Она заварила свежего чаю и составила список вещей, которые нужно купить для него в магазине.