Шрифт:
Роберт Янг
Написано звездами
Внезапный отлет стайдсов вызвал у всех, включая и Президента Соединенных Штатов, явное замешательство. Вот они спокойно стояли на лужайке у Белого Дома вместе с профессором Грамли, ведя учтивую беседу с помощью их собственного портативного устройства-переводчика, и наблюдали, как появляются звезды; но в следующую минуту, без всякой видимой причины, свернули свои легкие прозрачные тенты, и чопорно, словно компания оскорбленных арабов, гуськом прошли через поблескивающий входной проем их летательного аппарата. То, что это их решение было
Президент Соединенных Штатов, что совершенно естественно, был в равной мере как разочарован, так и ошеломлен. Ведь если бы стайдсы остались и одарили землян всем тем обилием высокотехнологичных средств, которые они предлагали, то для него это было бы событие, которое наверняка останется в памяти грядущих поколений. Очередные выборы были бы тогда в кармане, и 1973 год, самый первый год нахождения его у власти, занял бы место в учебниках будущего такое же важное и заметное место, как столь бессмертные даты, как 1492, 1620 и 1945.
Но стайдсы не остались, и все, что теперь без всякого удовольствия предвкушал Президент, так это предстоящую беседа с профессором Грамли, отчасти напоминающую перекрестный допрос. Он мрачно сидел за своим простым, почти аскетического вида, П-образным столом, с нетерпеньем ожидая, когда антрополог появится в его кабинете. Никогда еще Президент не испытывал такую жуткую потребность проявить обычную человеческую слабость, и никогда еще не был так готов принять посетителя.
Очки в черной оправе делали профессора Грамли похожим на сову, когда он, осторожно ступая, появился перед президентской особой.
– Вы хотели меня видеть, господин Президент?
– Именно так, - сказал Президент, тщательно выговаривая каждое слово.
– Могли бы вы указать более подходящую особу, за которой я мог бы послать при этих обстоятельствах?
– Нет, сэр, боюсь, что нет.
– Ну, тогда без дальнейших отступлений, я рассчитываю, что вы поведаете мне, что же вы сказали тогда, на лужайке, что так обидело наших гостей и быстренько отправило их туда, откуда они к нам прибыли.
– Вероятнее всего, с Дельты Стрельца 23, сэр, - сказал профессор Грамли.
– Но они покинули нас вовсе не потому, что я что-то сказал.
– О, это уже исключительно полезная информация!
– едко заметил глава исполнительной власти.
– Мы сделали вас нашим уполномоченным представителем из-за уважения к вашему достойному прошлому. Доверили стайдсов, передали их, так сказать, в ваши руки в надежде, что благодаря известности, которую вы приобрели в своей области, вы станете единственным из человеческих существ, свободно ориентирующимся в основах их цивилизации. Другими словами, за двенадцать часов их пребывания на Земле вы были единственным из людей, кто непосредственно разговаривал с ними. И тем не менее, вы убеждаете меня, что они покинули нас отнюдь не по причине чего-то, сказанного вами. Тогда почему же они улетели?
В очках с черной оправой, поблескивающих в лучах президентской настольной лампы, профессор Грамли выглядел не просто как сова, а как сова чрезвычайно напуганная.
– Господин президент, - нерешительно начал он, - знакомо ли вам созвездие Ориона?
– Разумеется, мне знаком Орион. Но я надеюсь, что сейчас мы обсуждаем Дельта Стрельца 23.
– Да, сэр, - с несчастным видом произнес профессор Грамли.
– Но, понимаете, сэр, с Дельты 23 Орион не выглядит Орионом. То есть, расположение звезд, входящих в созвездие, будет совсем другим, когда мы будем смотреть на него с их планеты.
– Это очень любопытные астрономические сведения, - сухо заметил глава исполнительной власти.
– Я надеюсь, что они имеют какое-то отдаленное отношение к теме нашего разговора... а именно, если вы забыли, к причине отлета стайдсов.
– То, что я пытаюсь объяснить, сэр, - продолжил, с некоторой безнадежностью, профессор Грамли, - это неудачная ситуация, возникшая из-за того, что эти пришельцы, стайдсы, никогда до этого не бывавшие на Земле, скорее всего, и не могли предвидеть возникновение звездного рисунка, появившегося этой ночью в восточной части нашего небосвода, пока мы беседовали там, на лужайке. Если бы они могли заранее предвидеть эти звездные знаки, они никогда бы не приблизились к нашей планете.
– Я внимательно слушаю.
Профессор Грамли встал чуть прямее перед президентским столом, и некая школьная нравоучительность появилась в его последующей речи:
– Прежде чем объяснить до полной ясности, почему именно удалились пришельцы, господин Президент, мне хотелось бы ознакомить вас с определенными и явно относящимися к делу фактами, которые я выяснил от них за то время, что провел в их обществе.
Во-первых, хотя они добились несомненного совершенства в области техники и технологии, в отношении всего остального их достижения были весьма скромными.
Во-вторых, их современная мораль имеет сильное сходство с нашей собственной моралью, и в свое время находилась под заметным влиянием учений, очень схожих с иудейско-христианскими, которые сформировали наше собственное, Западное, отношение к взаимоотношениям между полами. Другими словами, они одновременно испытывают и восхищение и неприязнь по отношению к акту воспроизводства себе подобных.
В-третьих, их язык скорее символический, и уходит корнями к их примитивным предкам, и он до такой степени упрощен, что даже такой неуч, как я, мог получить вполне приличное представление о его базовой структуре в течение тех двенадцати часов, которые провел, беседуя с ними.
В четвертых, эта особая группа, посетившая нашу планету, состояла из миссионеров...
А теперь, господин Президент, если вы будете так добры и прикажете принести сюда доску, я наглядно покажу вам, почему наши недавние благожелатели покинули нас.
У Президента на языке вертелись невысказанные слова с напоминанием профессору Грамли о том, что президентский кабинет не класс, и что он, Президент Соединенных Штатов, не какой-то там недоразвитый ученик. Но на сгорбившихся плечах профессора Грамли утвердилась некая атмосфера достоинства, несомненно, достоинства глуповатого, но, тем не менее, достоинства. И Президент лишь вздохнул.