Наполеон и Мария-Луиза
Шрифт:
— Я обещаю тебе это.
Наполеон взял ее за руку и сказал:
— Благодарю тебя. Ты единственная, кого я могу об этом попросить. Потому что знаю: ты
сделаешь это от чистого сердца.
Взволнованная этим признанием, Полина поцеловала брата.
27-го, на рассвете, император сел во Фрейжюсе на корабль и отплыл в свое лилипутское королевство.
Но Полина не поехала немедленно на Эльбу. Свидание с братом настолько ободрило ее, что она вновь почувствовала жгучее, требовательное желание в укромных местах своего тела.
Принцесса тут же написала Дюшану, который после разгрома наполеоновской армии был не у дел, и потребовала, чтобы он срочно ее навестил. Молодой офицер (он был произведен в полковники и получил баронский титул на поле боя под Лейпцигом) примчался пулей и провел две недели в Лукке, доведя себя до полнейшего изнеможения.
Его присутствие слегка успокоило Полину, и она смогла отплыть на Эльбу на борту «Летиции», предоставленной ей Мюратом.
В Порто-Феррайо она пробыла недолго и, получив от Наполеона точные инструкции, отправилась со специальным поручением к Мюрату в Неаполь.
О политической роли Полины во время этого путешествия писали многие ученые-историки. Жюль Англес, бывший начальник полиции режима Империи, впоследствии перешедший на службу к Бурбонам, сообщал Людовику XVIII:
«Несмотря на некоторое охлаждение между Наполеоном и Мюратом, объяснимое скорее всего страхом, который внушает последнему (а быть может, и Бонапарту) Венский конгресс, есть основание полагать, что они заодно. Доказательством тому может служить поездка принцессы Боргезе из Неаполя в Порто-Феррайо:
принцесса вполне могла стать посредницей в деле их сближения. То обстоятельство, что Полина Боргезе ездит от одного к другому, означает, что между Наполеоном и Мюратом — полное согласие».
В подтверждение этого Неаполитанская королева пишет:
«Наполеон отправил принцессу Полину в Неаполь с поручением сообщить Мюрату, что он прощен, а также посоветовать не терять бдительности н быть готовым к возможным непредвиденным событиям».
Выполнив все, что от нее требовалось, Полина вернулась в Порто-Феррайо с намерением остаться с братом на Эльбе.
«Приезд Полины, — пишет мемуарист, — словно лучом света озарил мрачную жизнь маленького императорского двора».
Надо отметить, что в постоянном желании Полины развлекаться было что-то болезненное.
Пишут, что она устраивала празднества во время плавания на «Медузе». Она занималась тем же самым и на Эльбе.
Послушаем Анри д'Альмера:
«Едва ступив на остров, она устроила маскарад по случаю торжественного открытия небольшого муниципального театра в Порто-Феррайо, построенного по приказу императора на месте бывшего храма. В костюме жительницы Мальты в паре с Камброном она открыла бал.
В бывшем волонтере кампании 1790 года не было ничего от придворного ветрогона, и он прекрасно обошелся бы без чести, оказанной ему принцессой. Быть может, в тот момент, когда она подошла к нему, сияя ослепительной улыбкой, и взяла его под руку, доблестный воин, как бы предчувствуя сражение под Ватерлоо, порывался что-то сказать, но сдержался и не потерял самообладания. Но когда танец закончился, он все-таки сказал:
— Мне было приятно танцевать с вами, принцесса, но мне больше по душе сражаться с неприятелем на поле боя.
В промежутке между балами Полина, которая не могла существовать без любви, пыталась соблазнить Друо, назначенного Наполеоном губернатором маленькой столицы.
Но генерал был безнадежно добропорядочным. К тому же он боялся, связавшись с принцессой Боргезе, огорчить свою мать. Словом, он решительно и твердо отверг заигрывания молодой женщины, и ей пришлось утешиться с аборигенами, не отличавшимися такой непреклонностью.
После отъезда Наполеона Полина упорхнула в Италию, где австрийский полковник Иозеф Веркляйнс отвел для нее специально охраняемую резиденцию.
Но в начале июня здоровье Полины резко ухудшилось, и ей было предписано выехать к знаменитым целебным источникам близ города Лукка. Там она узнала о поражении Наполеона под Ватерлоо.
Известие это было для нее как гром среди ясного неба. Теперь тому сказочному существованию, которое она вела благодаря своему брату, действительно пришел конец…
В то время, когда Наполеон приближался к берегам Святой Елены, Полина нашла убежище в Риме, куда ей позволил вернуться папа.
В Риме она узнала, что у принца Боргезе связь со своей кузиной. Полина страшно разгневалась и потребовала, чтобы принц вернулся к ней и они возобновили совместную жизнь. Принц ответил, что не считает это возможным.
Полине не стоило больших трудов органично влиться в римское общество. Между тем то, что она называла «крест причастности к императору», не давало ей возможности появляться на балах и празднествах, всегда столь любимых ею.
Она неоднократно обращалась к английским властям с просьбой разрешить ей выехать на Св. Елену, чтобы быть рядом с братом и заботиться о нем. Ее последнее письмо лорду Ливерпулю, британскому премьер-министру, датировано 11 июля 1821 года. Приводим отрывок из него:
«…Я обращаюсь к вам, милорд, уповая на вашу доброту: соблаговолите ходатайствовать без промедления перед правительством вашей страны, дабы мне было позволено как можно быстрее выехать на остров Св. Елену…»
Несчастная, она не знала, что уже более двух месяцев назад Наполеон скончался.
Лишь 16 июля Полина получила это страшное известие и лишилась чувств.
С этого момента состояние ее здоровья вновь стало ухудшаться. Последний роман Полины Боргезе был с молодым композитором Джовании Пачини. Остаток жизни она медленно угасала.