Наполеон. Книга 1. Путь к славе
Шрифт:
— Жак, она все равно уже сбежала! Нам надо искать ее, а не чиркать железом о железо с этим дикарем!
— Она сбежала, потому что ты ее упустил! — взревел хриплый и в последний раз попытался отбить кинжалом в сторону тяжелую саблю. — Давай за ней!
Сам он, впрочем, тоже немедленно «показал пятки». В го- рячности Наполеон пробежал за ними до конца переулка, но, когда выскочил на улицу, их уже нигде не было видно. Какой-то работяга, увидев офицера с обнаженной саблей, отступил на несколько шагов и крикнул:
— Эй, соседи! Я гляжу, аристократы у нас тут с саблями ходят, как бы чего не вышло!
Тут же захлопали ставни, выглянули женские заинтересованные лица и мужские, хмурые и злые. Спрятав саблю, Бонапарт быстро пошел прочь. Здесь могли запросто обвинить его в пропаже той девочки в лохмотьях, а свидетелей столкновения у него не было. В той обстановке, что создалась в стране в последние годы, одинокого офицера могли просто забить палками, а тело спрятать.
«Но как же девочка? Ведь она все еще в опасности! — Он продолжал озираться. — Надо было сказать этим людям о ней? Нет, лучше не заговаривать. Скорее всего, она из этих мест и уже сидит дома, дрожа от страха».
Он едва не вскрикнул, когда из-за угла выскочил и едва не налетел на него высокий, худощавый мужчина. Память тут же подсказала: он уже видел его, но в тот раз незнакомец направлялся не к центру города, а в сторону окраин. Сейчас он возвращался, в точности как сам Наполеон, сделав петлю по соседней улице, только прошел по другому переулку.
— Мсье? — Наполеон приложил руку к шляпе.
— Я немного заблудился. — Незнакомец говорил с акцентом, и, скорее всего, родным его языком был арабский. — Тут какой-то шум, может быть, нам лучше покинуть квартал?
— Извольте, я провожу вас. — Наполеон продолжил путь, краем глаза разглядывая иноземца. — Вы приезжий?
— Ну, вы тоже не француз! — рассмеялся араб. — Пока у меня во Франции лишь одно небольшое дело: найти вас, лейтенант
Наполеон Бонапарт. Не останавливайтесь! Не хватало еще схватиться с шайкой бедняков.
— Вы меня знаете? — остановившийся было от неожиданности Наполеон пошел дальше. — И кто же вы такой?
— А вот этого я вам не могу сказать. Пока, по крайней мере. И вообще дело у меня, как я сказал, небольшое, мы решим его прямо на ходу. Вот вы выглядите усталым, Бонапарт. Во многом это от голода, но и дел у вас хватает. А ведь так хочется продолжать учиться, читать… Правда?
— Я не понимаю вас и не желаю вести разговор в таком духе! — Лейтенант выпрямился во весь свой невеликий рост. — Или представьтесь, или оставьте меня в покое!
— К сожалению, у нас нет времени, — вздохнул араб. — Есть люди, которые очень хотят знать о нашей встрече. Но им не должно стать ничего известно, а поэтому не ждите от меня долгих объяснений. Так даже лучше. Вот, возьмите эту фигурку! Пока она будет касаться вашей кожи, Наполеон, вы не устанете и сможете переделать все дела, какие только захотите. А дел у вас впереди много! Если, конечно, вы возьмете фигурку… Ну, быстрее! Я ведь ничего не прошу от вас, я только даю!
— Да, я нечасто что-либо получаю, в основном наоборот… — Немного ошарашенный Наполеон подставил руку, и в нее упала фигурка пчелы из странного серебристого металла. Ладонь заметно кольнуло, и он тут же бросил пчелу на землю. — Проклятье! Что это значит?!
— Да поднимите же быстрей, эта пчела не кусается! — Араб свернул и теперь быстро удалялся. — И никому ее не показывайте и не упоминайте обо мне, иначе с вами может случиться беда!
На углу араба поджидали те самые два типа, которых Наполеон заставил выпустить девочку. Мешка при них не оказалось,
и это было хорошим знаком. Преследовать араба? Нет, против троих ему точно не выстоять, а помогать здесь офицеру никто не станет.
«Жаль, что я не подобрал пистолет… — некстати подумалось Бонапарту. — Мог бы продать, купить приличную шляпу, в моей уже ходить стыдно».
На ладони не осталось ни ранки, ни следа ожога, боль полностью прошла. Он достал платок, присел и осторожно поднял фигурку. Чем она уколола Наполеона, по рассмотрении осталось совершенно непонятным.
— Милая работа, — хмыкнул он. — Ну, остался без пистолета, так, может, продам фигурку. На шляпу не хватит, но и кое- что — уже хорошо. Но черт возьми, что за глупые восточные сказки?! Араб, волшебная пчела, тайна… Да о таком и в самом деле в казарме рассказать стыдно!
Он сунул платок с завернутой в него фигуркой в карман и побыстрее пошел прочь, тем более что откуда ни возьмись показались давешние мальчишки с наглыми физиономиями. Однако его подстерегала еще одна неожиданность — там, где уже начинались дома побогаче, ему встретилась та самая девочка. Она пересекла улицу и, бросив короткий взгляд на лейтенанта, кажется, улыбнулась ему. Вслед за ней показались и тут же исчезли в том же направлении трое крепких, собранных мужчин.
«Это уже не мое дело, — с облегчением подумал Наполеон. — Девочка жива и теперь бегает по шумным улицам, а не по безлюдным переулкам окраины. Здесь, чуть что, тут же позовут полицию».
Вернувшись в казарму незадолго до обеда, лейтенант Бонапарт развернул платок и положил на стол шнурок с фигуркой пчелы. Шнурок был кожаным, но из какого металла сделана пчела, он так и не смог даже предположить. Артиллерист немного разбирался в сплавах и мог сделать несколько догадок, но отчего-то понял, что угадать не сумеет. Он осторожно прижал пчелу рукой к столу, почувствовал знакомый уже укол, но не убрал руку. Пришло тепло… А потом стало хорошо. Исчезло чувство голода, усталости, пропало ощущение постоянной униженности, появилась уверенность, что с семьей и с ним самим все будет хорошо. Ему захотелось работать, учиться, читать — готовиться к чему-то большему.
— Пчела… — задумчиво протянул Наполеон. — Я еще узнаю, что ты такое, и ты сама поможешь мне в этом. Но ты будто просишь не торопиться. Так? Ты даешь мне силы, ты даешь мне уверенность, ты зовешь меня к труду. Хорошо, милое насекомое, твой нрав мне по нутру. Мы можем подружиться.
Еще секунду помедлив, Наполеон Бонапарт надел шнурок себе на шею и спрятал фигурку пчелы под рубашку.
В двух кварталах от казарм полка лейтенанта Бонапарта, на заднем дворе неприметного домика, рослый мужчина с посеребренными сединой висками сидел в плетеном кресле и потягивал вино, щурясь на клонящееся к закату солнце. На столике рядом с ним стояла бутылка вина, рядом лежали два заряженных пистолета. Из дома вышла та самая девочка в лохмотьях, которую спас лейтенант, и медленно, оглядываясь, зашагала к нему. В дверях остался стоять плотный блондин лет тридцати, он одобряюще кивал девочке.