Наполеон. Отец Евросоюза
Шрифт:
Наполеон мог противопоставить ему около 130 000 человек и 587 орудий. Против Бородина стоял Евгений с баварцами, итальянская армия, дивизии Морана и Жерара (преемник Гюдэна) из армии Даву. В центре, против большого редута – Ней с французами Ледрю и Разу, вюртембержцами Маршана и вестфальцами Жюно. На французском правом фланге, против трех стрел Багратиона – Даву со своими дивизиями Компана и Дезе. На крайнем правом фланге, против Утицы – Понятовский с поляками. Позади французской боевой линии – кавалерия Мюрата. В резерве – императорская гвардия.
Обе армии отдыхали весь день 6 сентября. Русские молились, причащались, преклонялись перед чудотворными иконами, которые привезли из Москвы и носили крестным ходом по фронту армии; русские были «печальны, ожесточены, полны решимости умереть» (Тьер). 7-го бой завязался с 5 часов утра. Он начался страшной канонадой, слышной на двадцать миль вокруг вплоть до самой Москвы. Затем началось
Тогда русские, в свою очередь, повели решительное наступление. Они массами бросились на захваченные французами укрепления, отбили обратно большой редут, атаковали «стрелы Багратиона», но тут были отбиты Неем и Мюратом. Последние собрались было снова взять большой редут, но смелое нападение платовских казаков и кавалерии Уварова со стороны Бородина встревожило французскую армию и заставило ее отказаться от атаки. Когда казаков прогнали из Бородина, когда получено было известие о занятии Понятовским Утицких высот, – большой редут снова подвергся бешеному нападению. Коленкур с тремя полками кирасир и двумя полками карабинеров очистил лощину села Семеновского, бросился на большой редут, изрубил там пехоту Лихачева, но и сам пал, сраженный насмерть, в тот самый момент, когда Евгений взбирался на парапет, рубя русских артиллеристов и пехотинцев. По ту сторону редута дело кончилось бешеной схваткой французских кирасир с русской конной гвардией.
Было три с половиной часа. Сбитая со всех позиций, прикрывавших ее фронт, теснимая одновременно и с фронта, и с левого фланга, – ибо французская армия образовала в это время изломанную под прямым углом линию, – русская армия отошла к деревням Псареву и Князькову, нашла здесь другие редуты и остановилась плотной массой. Генералы просили Наполеона выпустить для довершения победы гвардию, которая насчитывала 18 000 сабель и штыков и еще не вступила в бой. Наполеон отказал: он не хотел отдавать ее «на уничтожение», находясь в 800 милях от Франции. Он довольствовался энергичнейшей канонадой из 400 артиллерийских орудий по скученным массам русских. «Коли им еще хочется, всыпьте им», – говорил он. Только ночь спасла русскую армию.
Потери с обеих сторон были огромны: со стороны французов – 30 000 человек, из них 9000-10 000 убитых; со стороны русских – 60 000 человек, не считая 10 000-12 000 пропавших без вести. У французов убито было три дивизионных генерала, девять бригадных, десять полковников; раненых – тринадцать дивизионных, двадцать пять бригадных, двадцать пять полковников. Русские потери были еще ужаснее; среди убитых был и герой Багратион.
Конечно, французы одержали решительную победу: если французская армия сократилась до 100 000 человек, то русская насчитывала не более 50 000; следовательно, дорога на Москву была открыта перед Наполеоном. И все-таки зрелище поля битвы, усеянного 30 000 мертвых и 60 000 раненых, омрачало победу. Сегюр отмечает, что вечером на бивуаке не слышно было песен.
Кутузов писал Александру, что держался хорошо и что отступает единственно для прикрытия Москвы. Недомолвка Кутузова превратилась у царя в победу, о которой он и сообщил в послании к Чичагову.
Прибыв 13 сентября в деревню Фили, расположенную на одной из подмосковных высот, Кутузов держал здесь военный совет. Надо было решить: отдавать ли столицу без боя, или рисковать армией в неравной борьбе. Барклай заявил, что, когда дело идет о спасении армии, Москва – такой же город, как и остальные. Русские генералы отлично чувствовали, что этот город – не такой, как другие. Большинство высказывалось за сражение. Кутузов не счел возможным пойти на такой риск. В ночь с 13 на 14 отступление продолжалось. Русская армия обошла столицу и стала на Рязанской дороге с целью преградить завоевателю доступ к богатым южным областям.
14 сентября французы подошли к Поклонной горе, с высоты которой они могли созерцать Москву, ее Кремль, с дворцами и храмами, сорок сороков ее церквей, – город, насчитывавший 400 000 жителей. Наполеон воскликнул: «Так вот он, этот знаменитый город! Наконец-то!»
Московский главнокомандующий Ростопчин. Ростопчин был в фаворе во времена Павла I, при нем же впал в немилость и оставался в этом положении
37
Ох, французы (1806 г.) и Мысли вслух на Красном крыльце (1807 г.)
7 сентября Москва услышала ужасную бородинскую пальбу. Вечером Ростопчин возвестил о большой победе. Этому не поверили, и богачи начали выезжать. Вскоре Ростопчин пожаловался царю, что Кутузов обманул его, а Кутузов в свою очередь спросил, где же те 80 000 добровольцев, которых обещал ему прислать московский главнокомандующий. Выселение жителей пошло еще спешнее; в Москве осталось едва ли 50 000. Понимая, что городу пришел конец, Ростопчин поторопился отправить в Петербург проживавших в Москве сенаторов, чтобы Наполеон не нашел никого, с кем можно было бы начать переговоры; он ускорил отправку из Москвы дворцового имущества, музеев, архивов, чудотворных икон. Другие мероприятия его более знаменательны: он передал народу арсенал и казенные кабаки, разрешил народу вооружаться и напиваться; открыл тюрьмы и распустил по городу каторжников; вывез все пожарные трубы, которых в Москве было до 1600. Некоторые его замечания того времени лишь впоследствии стали понятны; так, принцу Евгению Вюртембергскому он сказал: «Лучше разрушьте Москву, чем отдавать ее»; своему сыну: «Поклонись Москве в последний раз – через полчаса она запылает».
Вступление французов в Москву. 14 сентября Наполеон предписал Мюрату как можно скорее вступить в Москву; генералу Дюронелю – привести к нему власти и именитых людей города, которых он называл «боярами»; инспектору Деннье – отправиться в завоеванный город и заготовить там припасы и квартиры для войск. Мюрат галопом промчался через Дорогомиловскую слободу, доехал до моста через Москва-реку, обменялся здесь подарками и рукопожатием с начальником русского арьергарда. После этого он проехал всю Москву; город оказался пустым; Мюрат направился в Кремль, где его встретили ружейными выстрелами мошенники, которых выпустил, напоил и вооружил Ростопчин. Здесь он узнал об отъезде всех сенаторов, всего богатого населения, самого главнокомандующего. Наполеон все ждал после обеда 14 сентября, требуя к себе «бояр». Он говорил: «Может быть, эти жители даже не умеют сдаться». В конце концов ему привели под видом депутации нескольких русских из простонародья да нескольких французов. Наполеон провел ночь в слободе и назначил Мортье московским губернатором. «Главное – чтобы не было грабежей. Вы отвечаете мне за это головой». Ночью пришло известие, что на бирже вспыхнул пожар, но что с ним легко справились.
Утром 15-го Наполеон вступил со своей гвардией в Кремль под звуки Марсельезы. «Наконец я в Москве! – воскликнул он. – В старом дворце царей, в Кремле!» Он поднялся на колокольню Ивана Великого и мог на досуге созерцать всю Москву: Кремль с Китай-городом и Гостиным двором, который заключал в себе несметные богатства, Белый город и Земляной вал. За исключением кремлевских дворцов, церквей и нескольких сот дворянских домов, Москва была деревянным городом. Даже мосты были деревянные. Все представляло собой такой горючий материал, что летом, по полицейским распоряжениям, запрещалось разводить огонь в домах. Этот огромный город, покинутый жителями и лишенный всякой защиты от огня, мог стать жертвой первой же искры. А мы видели, насколько Ростопчин способствовал этому своими подготовлениями.