Наполеон. Последняя любовь
Шрифт:
— Киприани, это для графа Монтолона. Сообщите ему, что я не передумал. Он должен говорить то, что я ему приказал, когда станет возвращать это письмо.
Наполеон небрежно обратился к Бетси:
— Ну вот, моя малышка, все решено, и вам не следует больше ломать над этим головку.
— Сир, все беспокоятся о том, что может случиться, если вы откажетесь с ним повидаться. Все считают, что он может начать скандалить и попытается вам отомстить, и вам будет неприятно.
Лицо императора исказилось. На лбу появилась глубокая морщина, и он гордо выпятил вперед подбородок.
— Вам
— Сир, мне исполнилось пятнадцать.
— Вы мне напоминаете мою матушку. Она всегда обо мне заботилась. Много раз приходила ко мне и начинала говорить, что я зашел слишком далеко и на меня может обрушиться весь карточный домик, который я построил на международной арене. Я начинал над ней посмеиваться и со временем доказывал ей, как она ошибалась. Она оказалась права только один раз, и это касалось России. Матушка меня умоляла не вводить огромную армию в эту страну с ее болотами, снежными бурями и суровым народом. — Наполеон усмехнулся. — Теперь девица пятнадцати лет учит меня тому, что правильно, а что — нет. Клянусь, вы мне ее очень напоминаете. Но она была старой и вся в морщинах, а вы — молоды и весьма привлекательны.
По дороге, ведущей к Лонгвуду, послышался звук копыт, и Наполеон быстро встал к кресла.
— Вот они, Бетси-и. Сейчас мы проверим, чья сила воли сильнее. Да, не волнуйтесь так, Бетси-и. Клянусь, я знаю, что делаю.
На двух окнах, выходящих в сад были задернуты занавески. Он подошел к окну и осторожно отогнул уголок. Некоторое время он молча наблюдал, а потом сказал.
— Ваш храбрый сэр Хадсон Лоув приехал в великолепном окружении. С ним шесть, нет, восемь офицеров, и все они в парадных мундирах. Но дождь уже немного сбил с них спесь. — Он помолчал. — У него удивительно неприятное лицо. Это весьма ограниченный человек, но ему это неизвестно. С такими людьми бывает всего труднее иметь дело. Я могу сказать, что он — вредный болван, заносчивый и высокого о себе мнения. Да, мне придется нелегко с этим глупым болтуном.
Всадники столпились у крыльца, Бетси и Наполеон слышали, как граф Монтолон что-то им объяснял, а ему возражал высокий и скрипучий голос. Затем послышались и другие голоса, но этот голос что-то вещал без остановки.
— Я — сэр Хадсон Лоув, пожаловал поговорить с генералом Бонапартом!
Император мрачно улыбнулся Бетси.
— Наверно, он считает, что я сейчас выбегу и начну разговор с этим абсурдным человеком? Господи, за всю мою жизнь мне с первого взгляда не казался таким отвратительным ни один человек! Я не сдвинусь ни на дюйм!
Спор на крыльце закончился, и император увидел, что всадники
Наполеон покинул свой пост у занавески и вернулся к креслу почти танцевальным шагом. Он взглянул на Бетси и сказал:
— Ну что, моя твердая позиция оправдала себя?
Затем он вскочил и достал из-под стола бутылку вина, нашел два бокала и наполовину наполнил их вином. В один из бокалов он налил воды из кувшина.
— Вам добавить тоже воды в вино?
— Да, сир.
— Вы — умная девушка. Вам нравится это вино? Бетси отпила глоток, потом ей пришлось честно ответить:
— Не очень, сир. Мне оно кажется слишком кислым.
— Вы правы, и мне оно тоже не нравится. Но моя малышка, это — специальное вино, которое мне присылает друг из Испании. Я его получил от него уже во второй раз. Мне кажется, что мы должны произнести тост — «За Будущее: которое не будет таким мрачным, как Настоящее!» Бетси-и, вы в это верите?
— Безусловно, сир.
— Мой дружочек, вы не должны недооценивать меня. Я — Наполеон. У меня есть здесь, — тут он коснулся лба. — И тут, — прикоснулся к сердцу, — кое-что, с помощью чего я могу переменить положение вещей, в котором я оказался по воле злой судьбы. Мир заполнили дурацкие ничтожества вроде вашего сэра Хадсона Лоува. Но и они не смогут меня удержать здесь.
Непрошеные визитеры, промокшие до нитки и злобные, возвратились к крыльцу, пытаясь спрятаться от дождя. Наполеон возвратился к месту наблюдения. Среди членов отряда губернатора продолжалась демонстрация возмущения, и немало кулаков потрясали в сторону негостеприимных и невидимых хозяев.
— Они направляются к коням, — сказал император. — Прежде чем они доберутся до какой-либо крыши, они промокнут до костей.
Он отошел от окна и на этот раз попытался изобразить нечто вроде неуклюжих балетных па.
— Произошло первое сражение, и я его выиграл! — радостно заявил император. — Перестаньте хмуриться, моя дорогая. Вы все еще боитесь?
— Сир, вы, конечно, выиграли эту битву, но впереди вас может ожидать множество сражений.
— Я все их выиграю.
Дождь вдруг внезапно прекратился. Даже в темных комнатах за ставнями Лонгвуда стало ясно, что вскоре на небе покажется солнце.
— Вам пора идти, — сказал император. — Вам будет сложно пройти мимо караульных?
— Не думаю, сир. Мне хорошо удается от них скрываться.
— Возвращайтесь ко мне, Бетси-и. Когда вас нет, я сильно скучаю. И мы должны, наконец, начать учиться играть в бильярд, эту интересную игру.
Когда Бетси вышла из кабинета, из другой двери темной столовой появилась женская фигура. В ней девушка узнала мадам Монтолон, наряженную в платье с высокой талией из зеленого бомбазина. Это был весьма модный материал, но в нем было весьма неуютно в холодном доме, поэтому мадам Монтолон накинула на плечи серебристую шелковую шаль.