Наполеон
Шрифт:
Наполеон сначала думал короноваться в Ахене, древней столице Карловингской династии. «Париж, — говаривал он, — язва Франции; парижане неблагодарны и легкомысленны; они осыпают меня самою гнусною бранью». [737] Вот в какую минуту готов отречься от сердца Франции: чувствует себя уже не французским, а всемирным кесарем.
Папа Пий VII согласился приехать в Париж, чтобы венчать императора: услуга за услугу — за Конкордат венчание.
«Я желал бы, чтобы это дело совершилось ради великого блага, которое проистечет из него для религии, церкви и государства», — писал легат Капрара из Парижа в Ватикан. [738]
737
Masson F. Le sacre et le couronnement de Napol'eon. P. 3.
738
Ibid. P. 88.
«Промысел Божий и Конституционные законы Империи даровали нашей фамилии наследственное императорское достоинство», — сказано было в манифесте. Это значит: короноваться будет не только Наполеон, но и супруга его, вопреки обычаю: лет двести не бывало, что короновались женщины.
В самую последнюю минуту папа узнал, что Жозефина — не супруга Наполеона, а «любовница», потому что не венчана. Короновать такую чету было бы кощунством. От этого папа отказался наотрез и потребовал церковного брака. Наполеон уступил ему нехотя: уже о разводе подумывал, не желая связывать судьбу новой династии с бездетной Жозефиной. Дядя Фош, кардинал, повенчал их тайком, без свидетелей, в кабинете императора.
Перед коронованием надо было ему причаститься. От этого он, в свою очередь, отказался наотрез: причащаться, не веря в таинство, казалось ему лицемерием и кощунством. «Не будем отягчать совести его и нашей», — согласился папа и написал собственноручно в церемониале: «Non communicarano, причащаться не будут». — «Рано или поздно вы сами к этому придете и будете с нами», — говорил он императору. [739]
Тут со стороны Наполеона было противоречие: от одного таинства, причащения, отказывался и требовал другого — помазания на царство, ибо оно есть «пятое таинство», по толкованию св. Петра Дамиена: Sacramentum quintum est inunctio r'egis. Но отказом от причащения уничтожалось и помазание: какое, в самом деле, могло иметь значение таинство, совершенное над человеком, не принадлежащим к церкви? [740]
739
Las Cases E. Le memorial… T. 3. P. 253.
740
Masson F. Napol'eon et sa famille. T. 1. P. 114.
11 Фримера, 2 декабря 1804 года в соборе Парижской Богоматери происходила невиданно пышная, но холодная и скучная церемония. Многие заметили, как император «несколько раз подавлял зевоту»; а когда папа мазал его миром, — казалось, думал только о том, как бы поскорее вытереться. «Лицо его было равнодушно и неподвижно, как в магнетическом сне». С вещим даром ясновидения, не покидавшим его в роковые минуты жизни, узнавал ли он — вспоминал ли, что венчает себя «как жертву»?
«Да живет император вовеки! Vivat imperator in aeternum!» — возгласил папа и протянул было руку, чтобы взять корону.
Но Наполеон предупредил его: взял ее сам, снял с головы золотой лавровый венец и возложил на нее корону. [741]
«Il cielo mi diede; guai a qui la tocchera! Бог мне дал ее; горе тому, кто к ней прикоснется!» — скажет впоследствии, венчаясь в Милане железной короной Ломбардии.
«Для того ли явлена человеку свобода, чтоб он никогда не мог от нее вкусить? Вечно ли, протягивая руку к этому плоду, он будет поражаем смертью?» — говорил в Трибунале старый, честный якобинец Карно, голосуя один против объявления Наполеона императором.
741
Abrant'es L. S.-M. M'emoires. T. 3. P. 45–46.
«Мы только что сделали императора, — писал Поль-Луи Курьэ. — Такой человек, как Бонапарт, — солдат, военачальник, первый полководец в мире — захотел называться „его величеством“. Быть Бонапартом и сделаться „государем“! Он хочет снизиться… Бедный человек! Мысли его ниже его судьбы». [742]
Де-Прадт, епископ Малинский, не скрывал от Наполеона, что в различных частях Франции, которые он имел случай наблюдать, как служитель церкви, он «не нашел никакого благоприятного следа, оставленного этой церемонией». — «Мне всегда казалось, что вы коронованы только вашей собственной шпагой», — говорил он в лицо императору и потихоньку прибавлял: «Это самообман, это настоящее ребячество!» [743]
742
Lacour-Gayet G. Napol'eon. P. 168.
743
Masson F. Napol'eon et sa famille. T. 1. P. 273.
Бетховен посвятил Бонапарту Третью Симфонию, но, узнав, что он сделался императором, зачеркнул посвящение и вместо него написал: «Героическая Симфония в память великого человека». В ней — похоронный марш, как будто Бетховен тоже знал — помнил, что Наполеон венчал себя как жертву.
Коронационная мантия императора усеяна была золотыми пчелами. Точно такие же пчелы найдены в могиле Хильдерика I, одного из древнейших королей Франции. Что это значит?
Идучи в Фимнафу, увидел Самсон: «Вот молодой лев, рыкая, идет навстречу ему. И сошел на него Дух Господень, и он растерзал льва, как козленка. Спустя несколько дней пошел он посмотреть труп льва, и вот, рой пчел в трупе львином и мед». И загадал он загадку филистимлянам: «Из идущего вышло ядомое, и из крепкого вышло сладкое». [744]
744
Ветхий Завет. Книга судей. 14:14.
Если бы Наполеону на Св. Елене напомнили эту загадку и пчел на его императорской мантии, он, может быть, понял бы, что они значат. Сам себя растерзал, как Самсон — льва: «и вот, рой пчел в трупе львином и мед» — мед «золотого века», мед жертвы сладчайший. Это и значит: из ядущего вышло ядомое, и из крепкого вышло сладкое.
III. ПОБЕДЫ. 1805–1807
«Мое могущество зависит от моей славы, а слава — от побед— говаривал Наполеон. — Победа сделала меня тем, что я есть, и только победа может меня удержать у власти. Новорожденное правительство должно ослеплять и удивлять, а только что перестает это делать, — падает». [745]
745
Lacour-Gayet G. Napol'eon. P. 218.
Он знает — помнит, что последняя и величайшая победа из всех остальных — в поединке с Англией из-за мирового владычества. Все войны его, от Тулона до Ватерлоо, — только одна-единственная, вечная война с Англией. Англии ищет он всюду: сначала за Италией, Египтом, Сирией; потом за Австрией, Германией, Испанией, Россией; моря ищет за сушей, пробивается сквозь сушу к морю. Вечно борется, Островитянин, с Островом. «О, если бы я владел морями!» — скажет на Св. Елене. Знает — помнит, что власть над морем — власть над миром.
«Я уничтожу Англию, и Франция будет владычицей мира», — говорит после Маренго. [746] «Сосредоточим всю нашу деятельность на флоте, сокрушим Англию, и вся Европа будет у наших ног».
Амиенский мир, казавшийся вечным, длился четырнадцать месяцев. Мысль о военном десанте в Англии, о поражении врага в самое сердце не покидала ни Первого Консула, ни Императора. 19 июля 1805 года он отправился в Булонский лагерь на берегу Ламанша. В лагере уже два года шли приготовления к десанту, земляные и водяные работы, углублялись гавани, строились верфи, арсеналы, плотины, молы, окопы, укрепления. Собиралась «Великая Армия», так впервые названная здесь, в Булонском лагере. Шесть корпусов ее расположились на венчающем гавань амфитеатре холмов, с императорскою ставкою посередине.
746
Vandal A. L'av`enement de Bonaparte. T. 2. P. 510.