Напоминание

Гравицкий Алексей Андреевич

– Витя?..

– Сбежать хотел, сволочь, - тупо повторил Виктор.

– Витенька, ты что? Я ж... Я же вместе хотел. Ты, что думаешь, что я тебя брошу? Витенька, ты что, я...

– Значит о нас ты подумал, - прорычал Виктор.
– А о них, о тех, кто здесь останется, их же...

– Витя, успокойся, - попытался увещевать Сергей.
– Витя, все же не смогут, пойми, а...

– А завтра их же выстроят и каждого второго...

– Не второго, Витя, и не надо об этом думать.

– Ах не надо, а что надо? Не думать об этом? А как я могу об этом не думать, если завтра за наши шкуры поганые

столько народу погубят, чтоб другим не повадно было убегать, - его рычащий голос сорвался на визг. Ты, сука, вспомни их всех, а вспомни Демона, Клюва.

– А этих я вообще не хочу вспоминать, Витя. Это зеки, ублюдки, Витя, и если их...

– Молчать!!!

Сергей не успел сообразить, что произошло, но только в следующий момент он оказался на полу с рассаженной челюстью, а Виктор возвышался над ним, потирая кулак.

Сергей дотронулся до лица, кольнуло. Он тяжело вздохнул, начал подниматься.

– Вот значит ты как.

– Вот значит ТЫ как, - перебил Виктор.
– Да они зеки, но они между прочим искупили кровью, - он нагнулся и подал Сергею руку.
– А потом, я такой же зек, как и они, плевать, что они зеки в этой жизни, а я в той. Значит я такой... такой же ублюдок, так ты сказал.

Сергей наконец поднялся, сплюнул кровавый шматок и стал растирать челюсть, по которой на глазах расплывалась хорошая битуха. Посмотрел на Виктора, только сейчас обратил внимание на то, что тот очень постарел. От бывшей атлетической фигуры остался один скелет, обтянутый жилами и серой кожей. Глаза запали куда-то очень глубоко, по лицу побежали глубокие морщины, в скомканной шевелюре появилась седина, а на лице седая щетина. Сам Виктор как-то скрючился, ссохся, в глазах нездоровый блеск. Виктор опустился на пол, затих на миг, опустив голову, сказал:

– Ты никуда не уйдешь...

– Мы, - Сергей сглотнул ком.
– Мы уйдем, Витя.

– А они?

– Все не смогут.

– А ты все же о них подумай, они...

– А они, они обо мне думали? Думали, когда я ногти ломал, когда я копал, думали? А я себе руки испоганил, у меня ногтей не осталось... И еще это, - Сергей всхлипнул, продемонстрировал ему правую руку. Страшная, разодранная вся в лохмотьях кожи и мяса рука, указательный палец разворочен до кости, уже не гнется, а безвольно болтается, видимо перебиты сухожилия.

Виктор вздрогнул, взгляд его очистился, на миг стал осмысленным, но тут же снова налился кровью.

– Ты никуда не уйдешь, - тихо прохрипел Виктор.

– Ну и ладно, - всхлипнул Сергей, хотя голос его уже не визжал, не дребезжал и с каждой секундой становился все тверже.
– Оставайся, если хочешь, оставайся...
– Виктор попытался что-то сказать, но Сергей не дал, а зашептал вдруг яростно.
– Оставайся... Оставайся! Оставайся!!! Остаешься? Ах ты остаешься, ну и хрен с тобой! Остаешься? Ну и ладно, ну и оставайся, ну и хрен с тобой. Хрен с тобой и хрен тебе! Оставайся, оставайся, а я уйду...
– прошептав это он будто испугался своих слов, но тут же повторил уже увереннее.
– Уйду!
– и еще, и еще уже с бараньей интонацией.
– Уйду!

Уйду!!! УЙДУ!!!

– Ах ты сволочь... А я-то, дурак, думал... Тащил тебя, а ты с-сволочь... Сволочь! Никуда ты не уйдешь, сопляк паршивый, - взгляд его стал совсем безумным, в его сушеном теле бурлила такая ярость,

такая, что Сергей боязливо попятился.

– Витя... спокойно, Ви...

– Никуда ты не уйдешь, сволочь!

В руке Виктора что-то блеснуло и он прыгнул на Сергея. Рука, в которой блестело лезвие, взметнулась вверх. Сергей дернулся в сторону и выкинул руки вперед, пытаясь перехватить руку Виктора с блестящей в ней металлической смертью. В результате неизвестно откуда взявшийся нож вылетел из рук и воткнулся в нескольких шагах от них ручкой в землю, а два мужика повалились, где стояли, причем Виктор оказался сверху и явно пытался размозжить голову Сергея о пол. Это ему не удалось, а посему рука его медленно поползла к горлу Сергея. Тот силился сдержать руку, но Виктор всегда был здоровее, и рука его все-таки вцепилась в незащищенное горло.

Теперь Сергей напряг шею, напрягся сам и попытался перевернуться, но ничего не выходило. Виктор давил и Сергей начал понимать, что вот теперь ему приходит конец, сейчас его задушит его друг. Или не друг?

Да нет, друг...

На этом месте он почувствовал, что почти задохнулся, сил все меньше и меньше. Он отпустил душащую его ручищу Виктора, из последних сил уперся и вывернулся. Рука соскользнула с его горла, и воздух хлынул в легкие. Они перекатились вцепившись друг в друга еще пару раз туда-обратно и Виктор опять оказался сверху, но на этот раз он не стал душить. Огромный кулак вверх:

– Я убью тебя, сволочь, - услышал Сергей и в очередной раз напрягся, уперся, перевернулся, оказавшись сверху и... почувствовал, как тело под ним расслабилось. Он поднялся, посмотрел на Виктора. Тот с трудом повернулся на бок и затих, лишь с потрескавшихся губ слетело упрямое:

– Никуда ты не уйдешь, сука-а-ах...

Сергей подковылял, поднял трясущимися руками тело Виктора. Из спины торчала ручка ножа.

– Викт... Ви... Витя, Витенька, ты чего?

Витенька...

Он приложил ухо к груди Виктора, там тихо и редко бухало.

– Мы уйдем вместе, Витенька.

Сергей засуетился, перевернул друга, выдернул нож. Затем быстро разодрал свои лохмотья и кое-как перетянул рану.

– Мы уйдем вместе, - он взвалил Виктора на плечо и потащил в сторону лазейки, которую с таким трудом выкопал.

Ночь была уже не такой темной и пугающей, скоро рассвет. Сергей испугался этого и побежал.

Где-то неподалеку завыла собака. Этот вой, как хлыстом, подстегнул Сергея, и он помчался еще быстрее. В себя он пришел только далеко за пределами своей бывшей тюрьмы. Барак, немцы, колючая проволока и собаки остались где-то очень далеко. Вокруг него теперь был замерший на зиму черный лес, да полумертвый Виктор на плече.

Сергей опустил тело друга на заснеженную землю, плюхнулся рядом, перевел дыхание. Только теперь почувствовал холод. Не мудрено, сам почти голый, а морозец-то ощутимый. Чтобы не замерзнуть, надо двигаться, подумал Сергей. Он поднялся, взвалил на плечо тело друга и с быстротой, на какую только был способен, пошел.

Его впервые не интересовал вопрос "куда?", он знал куда ему идти вперед.

Виктор пришел в себя, когда уже рассвело. Сергей понял это потому, что тело на его плече вдруг напряглось, а потом раздался тихий почти не различимый стон. Сергей остановился, как вкопанный, прислушался. Стон послышался снова.