Напрасные совершенства и другие виньетки
Шрифт:
Правда, свое производство в генералы Гоголь искусно смазывает употреблением обобщенного множественного числа (говоря о “тех, которые считают себя лучшими других”, и далее о разжаловании “из генералов в солдаты”) и сдвигом акцента на разжалование; возможно, потому оно и ускользает от нашего внимания. Однако вся риторика этого пассажа нацелена прежде всего на собственные недостатки автора (в порядке появления в тексте: дурные качества, гадости, дрянь, дурные свойства, черты, мерзости, низости, гадости). И, значит, генеральский чин присваивается в первую очередь именно автору, которому затем и предстоит с ним расстаться. Впрочем, по успешном
Этот знаменательный фрагмент из “Выбранных мест” я приводил, в статьях и лекциях, неоднократно, причем в связи как с самим Гоголем, так и с Зощенко, тоже наделявшим своих комических персонажей собственными чертами. Но прочертить от него напрашивающуюся прямую линию к общей гоголевской помешанности на идее чина мне в голову не приходило.
В чем тут дело?
Когда в 1967 г. я впервые оказался в Польше и гостил у польской лингвистки Ирены Беллерт, из уст ее сына, молодого красавца Анджея (сейчас ему, если он жив, должно быть 70), я услышал фразу, обращенную к Ирене и запомнившуюся мне навсегда:
– Powoli kojarzysz, matko! (букв. “Медленно соотносишь, [41] мать!”)
Запомнил я также, что ее краткую версию, усеченную до одного только первого слова, этот фанатик интеллектуального динамизма пускал в ход чаще, чем полную, для него, видимо, чересчур длинную.
Коллаж Б. Орлова (1982)……использованный для обложки книги М. Берга (2000)
41
Kojarzу'c восходит к польскому слову jarzmo “ярмо, упряжь”, и значение “связывать соотносить, соображать, ассоциировать, понимать” окрашено в нем в соответствующие тона, так что фраза Анджея вольно или невольно вторит знаменитому “Надо сопрягать” Пьера Безухова.
Не то чтобы Ирена страдала заторможенностью мысли; это была прекрасная лингвистка, в дальнейшем получившая работу в Канаде (в Университете Мак-Гилл). Да и себя я привык относить числу сравнительно быстрых разумом невтонов. Но жизнь то и дело, со снисходительной интонацией Анджея, напоминает о перспективе разжалования в рядовые:
– Powoli… [42]
Ex ungue leonem [43]
42
Powoli (польск.) – “медленно”.
43
По когтю льва [узнают] (лат.).
Мы случайно встретились на прогулке вдоль пляжа, то есть, собственно, встретилась Катя [44] – это был физик, знавший еще ее отца. [45] Оказалось, что они с женой тоже живут в Санта-Монике, и нас по соседству позвали в гости.
Кате, да и мне, интересен был, конечно, физик, но он был уже глубоко пенсионного возраста, скромен и молчалив, и за столом говорила исключительно его жена, над которой годы были не властны. Среди прочего она пела дифирамбы какой-то дальней родственнице, умнице, красавице
44
Е. А. Компанеец – художница, писательница.
45
А. С. Компанеец (1914–1974), физик, профессор, доктор наук.
Хуже рассказов шапочных знакомых об их неизвестных вам родственниках и совершенно уже абстрактных свойственниках, реальных, а то и оставшихся потенциальными, пожалуй, только рассказы, сопровождаемые принудительным рассматриванием домашних альбомов, где те же лица, а главное, рассказчики, представлены в выигрышном виде и возрасте. Но альбомов не демонстрировалось – для этого необходим переход в гостиную, а квартирка была маленькая, кажется, субсидированная городскими властями по программе помощи беженцам, и разговор шел за обеденным столом. Застольный же рассказ особых требований к аудитории не предъявляет: Васька слушает, да ест, что мы и делали, иногда понимающе переглядываясь. Реплики подавала, если приходилось, Катя.
Вдобавок к прочим своим достоинствам дальняя родственница оказалась еще и грузинкой (как грузинка затесалась в еврейскую семью, я не уловил, не исключаю, что какое-то количество грузинской крови текло и в жилах рассказчицы).
– Грузинка? – подала голос Катя. – Наверно, княжна?
– Да, старинного княжеского рода, – не подвела хозяйка.
Кульминационным моментом рассказа, перебрасывавшим мостик в настоящее – к переезду хозяев на Запад, было знакомство этой грузинской принцессы со знатным иностранцем. Ей предложил руку и сердце приехавший по культурному обмену в Тбилиси замечательный молодой человек, англичанин.
– Наверно, лорд? – поддержала Катя.
– Представьте, настоящий английский лорд, Ричард. Так что мы теперь в родстве с британской аристократией.
Следующая реплика напрашивалась уже и без Ричарда. Но Катя овладела собой и лишь беззвучно мне промимировала:
– Ричард в тигровой шкуре.
Без мужчин
Было уже за полночь. Кончался длинный уикенд (первый понедельник сентября – праздник, Labor Day [46] ), и мы еще не спали, когда в окно стали доноситься истеричные женские крики.
46
Labor Day – День Труда (англ.). Писано десяток лет назад.
Я прислушался, стараясь понять, что это – реальная женщина или чей-то зарвавшийся телевизор. Для правды жизни крики звучали, пожалуй, слишком членораздельно, красноречиво, театрально. Впрочем, реализм в Америке полный, так что неясно, кто кому подражает – телевидение женщинам или женщины телевидению. Слышно было, в общем, плохо – из-за вытянутости нашего дома в длину и прекрасной звукоизоляции.
Я накинул халат, спустился вниз (каждая квартира у нас на нескольких уровнях) и пошел на звук. По-видимому, кричали в 3-й квартире, где наверху горел свет. Голос был действительно женский, высокий, и хотя слов было не разобрать, общий смысл угадывался – женщина обвиняла обидчика. В конце концов, из ее речей я выудил знаменитое: “You are harassing me!” (“Ты преследуешь меня!”) и, не слыша других голосов, предположил, что сцена играется по телефону, с мужчиной где-то на другом конце, что не так страшно.
Еще до переезда в Америку я читал о том, как типично для индивидуалистичных американцев не знать даже ближайших соседей. В нашем кондо владельцы сменяются так часто, что на сегодня я знаю людей только из двух квартир – мою многолетнюю союзницу Энн и нашего очередного священного врага Марка (великого комбинатора и, как всегда, жильца квартиры номер 6). В 3-й номер год назад въехала новая владелица, но с ее именем я сталкивался, только депонируя ее взносы, а в лицо вообще не помнил, лишь изредка встречая ее гуляющую с собакой.