Направленный взрыв
Шрифт:
Кузьмин немного поворчал, напомнив, что его отрывать от работы можно только в экстренных случаях, но Федя Полетаев веселым голосом сказал, что случай просто безотлагательный.
И главврач согласился принять Полетаева на десять минут у себя в кабинете.
Когда Федя вошел к Кузьмину, он вытащил из-за спины бутылку коньяка и пьяным голосом протянул:
— Поздравляю вас, дорогой Федор Устимович! Я что пришел? А вот что, почему мы до сих пор не скорешились? — Полетаев
Кузьмин с удивлением смотрел на Федю, не понимая, действительно он пьян или притворяется.
А Федя притворялся, и довольно искусно.
— Кузьминчик наш дорогой, ну в натуре, я с тоски тут подыхаю! Медсестры все у нас полудохлые, Нинка мне нравится, а она с Кошкиным… Кошкин мне осточертел, вы меня не приглашали на Новый год, так вот я сам вас приглашаю, дорогой мой Федор Устимович! — Полетаев стукнул донышком бутылки о стол главврача.
— Федя, еще не хватало, чтобы ты в запой ушел, — посетовал Кузьмин.
— Да, не хватало!.. — Полетаев плюхнулся в кресло. — Вот пойду сейчас в прорубь, в проруби и утоплюсь…
— Может быть, не стоит?
— Тогда доставай стаканы, Кузя! — потребовал Полетаев.
Кузьмин от изумления даже не нашел что сказать — до сих пор молодой врач так панибратски еще не обращался с Федором Устимовичем. Ну да пьяный, что с него возьмешь.
— Федя, и для этого ты меня оторвал от работы, чтобы я доставал стаканы? — недовольно проворчал Кузьмин.
— Точно… — Полетаев принялся открывать бутылку.
— Ни в коем случае, Федя, я сейчас занят!
— Нет, не занят. Я не могу пить один. Если ты со мной не будешь, то пойду к проруби…
— Сейчас позвоню Рябому, он всегда готов, — сказал Кузьмин, снимая телефонную трубку с аппарата.
— Рябой — придурок, такой же псих, как и все остальные…
— Федя, я тебя в таком состоянии не видел, пожалуй, ни разу, но ты мне уже надоел! — уже более грозно воскликнул Кузьмин. — Отправляйся сейчас же домой! И забирай бутылку.
— Нет, я хочу выпить с нормальным человеком, а у нас единственный нормальный — это вы, Федор Устимович!
Но лесть не подействовала на Кузьмина:
— Федя, прекращай буянить, иначе вызову контролеров.
— Вызывай! Эх, такой праздник портишь, Федор Устимович… Мне охота с интеллигентным человеком по душам, а ты ни хрена не понимаешь, — протянул Полетаев. — Только ты здесь умный, да я, да еще одна темная лошадка — Васька Найденов! Что ты все тихушничаешь, Федор Устимович, неужто думаешь, что я не свой?
— Да свой ты, Федя, свой. Только давай домой отправляйся.
— Не хочу-у-у! — завыл Федя. — С кем-нибудь умным хочу поговорить! Федор Устимович, пошли сейчас к Ваське Найденову, к этому шпиону, а?
— Прекрати, Полетаев!
— Тогда я сам пойду. Ты скажи контролерам, чтоб меня к нему пустили. Вот ты поздравлял, Федор Устимович, кого-нибудь из больных с Новым годом? Знаю, что нет. А я поздравлял! Всех своих из третьего отделения поздравил! — соврал Полетаев. — Неужели не жалко человека, пусть даже он и шпион бывший, неужели он не достоин, чтобы за Новый год выпить немного!
— Достоин, только Найденов не простая птица, — хмуро сказал Кузьмин. — Ты вообще-то, Федька, прав, я совсем забросил подопечных. Это ты прав, я не подумал, что Найденов может обидеться на меня…
— Во-во, этот шпион обидится и нажалуется кому надо, а нам с тобой по шапке надают, вернее, тебе надают! Какой-нибудь генерал приедет и премию срежет тебе и всем нам, — пьяно говорил Полетаев.
— Ладно, только не буянь особо. Сходи к Найденову, поздравь его, и от моего имени тоже, но много не пейте… Понял меня?
— Понял, начальник. Много не будем. А жалко, что ты меня не уважаешь, — протянул Полетаев.
— Федя, ты же культурный человек, ну зачем это — «не уважаешь», — поморщился Кузьмин. — Сейчас позвоню, чтобы пустили тебя к нему.
Кузьмин нажал кнопку селекторной связи с охраной, сказал, чтобы открыли камеру Найденова, туда с новогодними поздравлениями отправляется врач Полетаев.
Но Федя Полетаев не собирался уходить, он по-прежнему качался из стороны в сторону, сидя в кресле у Кузьмина в кабинете.
— Ну что еще, Федя? Ступай, — сказал, поднимаясь из-за стола, Кузьмин.
— Мечтаю я, Федор Устимович, вот ты кандидатскую защитил в Москве, верно? Теперь ты — главврач, а я до конца своих дней буду в рядовых коновалах ходить? Я тоже хочу материал собрать на кандидатскую. Ты поможешь мне?
— Помогу-помогу, только отправляйся сейчас к Найденову, а потом — домой, спать.
— Во! Обещал! А ты человечище, Федор Устимович, — пьяно улыбался Полетаев.
— И на какую тему ты собираешься кандидатскую ваять?
— Как — на какую? На эту самую… Проблема потери памяти: анамнез, новые формы лечения, на какую же еще?! Благо материал под боком, у нас столько этих развелось, человеков без прошлого…
Кузьмин нахмурился:
— Федя, ты сейчас пьян, я с тобой на эту тему не буду разговаривать. Скажу только, эту тему не трогай.
— Она твоя, что ли? Ты докторскую пишешь?
— Нет, Федя, ничего я не пишу, только я сам занимаюсь этим вопросом, вопросами новых методов лечения. Одним словом, новыми препаратами…