Направленный взрыв
Шрифт:
Странные люди без памяти… Странные занятия Кошкина, его подозрительная любовь к патологоанатомии и гипнозу… Странные и, мягко говоря, таинственные, а если быть более точным — засекреченные увлечения Кузьмина…
«Только тайна дает нам жизнь, только тайна!» — подумал Полетаев, вспомнив строчки Гарсия Лорки. И даже выдохнул едва слышно:
— Да, только тайна…
— Тайна? — спросил Турецкий. Он хотел подняться, сесть на кровати, но Полетаев попросил его не беспокоиться.
— Я говорю, что я люблю всяческие
— Я тоже, — бодро ответил Турецкий.
— Скажите, а что вы любите вообще… ну, допустим, читать вы любите? Или какие фильмы любите, какие герои больше нравятся?
— Я люблю книги… Люблю читать про следователей. Кинофильмы — тоже, — ответил Турецкий.
— Надо же, как у нас совпадают интересы. Значит, про следователей?
— Да, именно. Я, видимо, сам когда-то хотел стать следователем, но не получилось, — вздохнул Турецкий.
— Ну ничего страшного, получится когда-нибудь. А кинофильм «Любимая женщина механика Гаврилова» вам не нравится? Там Гурченко играет. Не помните?
— Кажется, видел. Нет, не помню.
— Ясно, — вздохнул Федор Полетаев. — Жена, дети у вас есть или нет? Тоже не помните?
— Нет.
— Ну ничего, дорогой, обещаю, что займусь тобой, — вставая, похлопал по руке Турецкого Федор Полетаев. — Еще раз поздравляю с Новым годом. Мы тебя обязательно вытащим. Только если ты будешь помогать мне, помогать вспомнить…
— Помогу, если смогу, — хмуро ответил Турецкий. — Значит, уже Новый год? И давно?
— Да сегодня наступил, — улыбнулся Полетаев. — Не забыл, какой по счету?
— Нет, — в ответ улыбнулся Турецкий. — Это не забыл. А как называется больница? Я ведь болен, значит, я в больнице?
— Да, ты, конечно, болен, но ты не совсем в больнице. Ты совершил уголовное преступление, из-за того что был нездоров. Ты немного порезал ножом своих товарищей, а потом хотел перерезать себе вены стружкой от деталей, которые вытачивал на заводе. Но обошлось. Товарищи, на которых ты кидался с ножом, остались почти невредимы… А тебя, как видишь, откачали… — Полетаев вновь взял руку Турецкого и посмотрел на запястья. Обе руки были чистые, без шрамов, без малейшего намека на порез…
«Дурак ты, Полетаев, — подумал Федя. — Только круглый дурак мог раньше не догадаться обо всем!»
— А имя Сергей тебе нравится, Серега? — спросил врач.
— Нет.
— Тебе не нравится, как тебя зовут?
Турецкий прикрыл глаза и неопределенно ответил:
— Нет, пожалуй, не очень.
— Ясно… Ну держись, мужик, мы тебя постараемся никому не отдать… Только у меня просьба будет. Ты сны видишь? Запоминаешь сны, если видишь?
— Кажется, да.
— Пожалуйста, постарайся запомнить все, что тебе приснится, потом расскажешь мне.
— Договорились, — улыбнулся Турецкий.
Полетаев еще раз похлопал по руке лежащего Сергея Сергеевича и, тихонько скрипнув дверью, вышел из палаты-камеры.
А Турецкий вдруг вспомнил! Вспомнил, что забыл спросить, в какой местности находится это заведение, в котором оказался. Он вскочил с постели и бросился к двери:
— Постой! Подожди!
Полетаев, обеспокоившись, что на крик Турецкого придут контролеры, быстро открыл дверь:
— Тише! Что еще надо?
— Скажи, где наше заведение находится? В Германии?
— Почему это в Германии? — удивился Федор.
— Не знаю, мне так показалось…
— Нет, мы в Смоленской области, неподалеку от села Ильинского. Тебе это о чем-нибудь говорит?
— Кажется, ни о чем, но что-то очень знакомое, — протянул Турецкий.
— Ладно, если кажется, что знакомое, то закажи себе сон, чтобы приснилось то, что тебе хоть немного знакомо. Попробуешь?
— Попробую, спасибо тебе, товарищ…
— Зови меня просто Федя. Федор я, — улыбнулся Полетаев и зачем-то протянул Турецкому руку.
Турецкий пожал протянутую крепкую ладонь Федора Полетаева, и от этого рукопожатия ему передалась спокойная уверенность.
— Я буду надеяться, что ты меня вылечишь.
— Только не ори тут ночью, понял, а то санитаров накличешь. И не говори никому, что я приходил к тебе, все понял? Не забудешь?
— Уж это-то не забуду, — кивнул Турецкий.
Полетаев осторожно закрыл дверь на ключ и, никем не замеченный, вернулся через свое третье отделение к выходу. Распрощался с контролерами и отправился домой.
«Надо будет завтра поздравить Кошкина и Кузьмина с Новым годом и хорошенько подпоить. Завтра же надо их расколоть… Попробовать, по крайней мере», — думал, шагая по скрипящему под ногами снежку, врач-психиатр Федя Полетаев.
Неподалеку, слева, стали палить в воздух из пистолетов. Это контролеры салютуют в честь Нового года. На выстрелы ему идти не хотелось, пошел к себе, нет, не спать, сопоставить многочисленные и разрозненные факты, которые случились в последние полгода…
5. Во тьме
Олег Борисович Левин наконец-то разыскал Тюльпанчика.
Это оказалась молоденькая миленькая девушка, работница камвольно-суконной фабрики, что в Мытищах.
Тюльпанчик, которую в действительности зовут Зоя, ничего не могла, да и не хотела скрывать. Она к тому же и не знала, что ее парня, который обещал на ней жениться через три месяца, больше нет в живых.
Левин не стал ее сразу ошарашивать известием о гибели жениха, он сначала разузнал, что Самохин обещал ей сделанные на заказ обручальное золотое кольцо и сережки. Он говорил, что скоро у него будут золотые царские червонцы, которых хватит и на свадьбу, и на покупку квартиры в Мытищах, и на украшения для невесты.