Наречённая ветра
Шрифт:
— Понимаю, — кивнул он, довольный уже тем, что Эви хотя бы заговорила. — Поверь, мне не больше твоего нравится то, что происходит с миром. Но вина за это лежит на тех, кто сейчас томится в плену у Темного ветра. Их погубила неуемная жадность и слепота. Они отказывались понять, что нынешние люди — не те, что покорно скармливали им себя тысячу лет назад. Нынешние, пусть и не осознают до конца своей силы, но уже умеют направить ее против своих обидчиков.
— Но ведь они создали оружие не только против ветров, но и против себя! — воскликнула Эвинол. — Без ветров их жизнь станет ужасной.
— Опять философствуешь? — вздохнул Инослейв. — Пусть даже ты права. Люди наказали и ветра, и сами себя. Но при чем здесь мы, Эви? У нас все хорошо. Даже у твоих людей все хорошо. Я не трогал их, они не проклинали меня. В Илирии по-прежнему будет дуть ветер, а мы с тобой будем в безопасности. Все довольны, кроме тех, кто сам виноват в своих бедах. Разве нет?
— Нет, Инослейв. Илирия не сможет благоденствовать, оставшись островом среди медленно умирающего мира. И потеря торговых связей — наименьшее из зол. Мы же видели, что в Илирию уже сейчас тянутся толпы беженцев, а дальше станет лишь хуже. Со временем илирийцы закроют границы, а учитывая, что на троне Айлен Райн’яр, это произойдет скорее рано, чем поздно. В итоге Илирию ждут сначала приграничные стычки, затем войны. Кто же не захочет отхватить часть благополучных земель, когда свои приходят в запустение?
— То есть все дело в людях? Ты так за них переживаешь, что готова рискнуть мною?
Мысль о том, что Эви так мало дорожит им, причинила Инослейву настоящую боль.
— Только имей в виду, что если Темный ветер одолеет меня, а ему для этого даже стараться не придется, твоим драгоценным подданным станет еще хуже. Они же тоже останутся без ветра. И тогда все их молитвы к тебе, светлая Эвинол, будут бесполезны. При всей любви к своему народу, ты не сможешь заменить им ветер. Ты подумала об этом? Если тебе нет дела до меня, пожалей хотя бы своих людишек.
— Как ты можешь так говорить? — в ее голосе звучало страдание. — Как можешь думать, что мне нет дела до тебя?
— Но разве ты не готова ради блага мира отправить меня на растерзание Темному ветру?
— Почему ты говоришь так, будто я прошу идти туда тебя одного? Мы пойдем вместе — в конце концов, у меня тоже есть божественные силы. Ты не творил зла на своих землях, я — тем более, а значит у нас есть шанс одержать над ним победу.
— Постой, Эви, — он резко прервал ее. — О каких «нас» ты толкуешь? Думаешь, я позволю тебе приблизиться к этой твари?
— Но я уже не та бессильная человеческая девочка, какой была, когда ты забрал меня. Людская вера наделила меня могуществом. И пусть я еще не пробовала его применить…
— И не попробуешь! Уж точно — не таким способом.
— Да я бы давно сама отправилась, если бы только знала куда! — вспылила Эвинол.
— Если еще раз заикнешься об этом, я прикую тебя к скале, — ветер был настолько зол, что говорил почти всерьез. — Ты не принадлежишь ни людям, ни миру. С тех пор как я забрал тебя, ты утратила право распоряжаться собой. Ты — моя! Только моя!
— Скажи еще, твоя игрушка или твоя кукла! — гневно бросила ему в лицо Эвинол. — Значит, не так уж ошибалась Тантарин, указывая мое место подле тебя, западный ветер.
Она спрыгнула с качелей и пошла прочь. Инослейв одним прыжком настиг ее и развернул к себе. Он еще не знал, что скажет или сделает, какой выход даст охватившему его гневу. Но стоило ему увидеть слезы в синих глазах, как злость уступила место боли. Эвинол страдает. И пока она страдает, он тоже не будет знать покоя.
— Ну чего ты хочешь от меня, маленькая? — он обнял ее и прижал к себе. — Если я пойду туда, что будет с тобой? Как ты будешь без меня, ты подумала? Целую вечность, Эви, ведь ты теперь бессмертна.
— Я не хотела быть без тебя, — она всхлипывала, уткнувшись ему в грудь. — Я хотела пойти с тобой. Мы должны быть вместе.
— Мы и так вместе, Эви, — он зарылся лицом в ее волосы. — Ты — моя любовь, мое счастье, моя нареченная. Мы никогда не расстанемся. Хочешь, устроим свадьбу весной, когда мир будет утопать в цвету?
— Нет, Инослейв, — она подняла на него заплаканное лицо. — Грядущей весной мир будет утопать не в цвету, а в крови. Тебе нужен такой мир? Ты сможешь продолжать жить как ни в чем не бывало, когда просторы твоих земель будут разорены войной, голодом, болезнями? Сможешь беззаботно кружить над кладбищем?
Он хотел возразить, объяснить, что все вовсе не обязательно должно быть так плохо, но осекся. А почему, собственно, нет? В мрачных картинах, рисуемых Эвинол, было много горькой правды. Люди такие. Ненавидеть и враждовать они умеют отменно. Истребляя друг друга, они неминуемо причинят вред Илирии. Эви права: его земли уже не будут такими, как сейчас. И пусть он сам порой нес разрушения, но лишь ради забавы, не желая причинить своим владениям серьезный вред.
— Пусть так, — он слегка отстранился, чтобы видеть лицо Эвинол. — Но если я все-таки отправлюсь в подземелья Темного ветра, это вовсе не будет означать благополучного исхода для людей. Скорее всего, наоборот. Ты готова принять такой расклад, Эви?
— Если мы отправимся туда…
— Об этом можешь даже не думать. Я ни за что не возьму тебя. Я люблю тебя, Эви. Твоя жизнь и свобода мне дороже целого мира.
— Но разве я буду в безопасности, если ты оставишь меня одну? — Эвинол говорила так, будто его поход к Темному ветру — дело решенное. — Если я останусь здесь, то, наверное, умру от голода, а если среди людей, то окажусь в кошмаре.
— Ты не умрешь в любом случае. Возможно, тебе будет паршиво, но уж лучше здесь, чем среди людей. Худшее, что тебя здесь ждет, — вечное одиночество, зато… — он мрачно усмехнулся, — здесь очень красиво.
— Но я хочу пойти с тобой!
— А я не хочу, чтобы ты шла со мной, — отрезал он. — Я и сам не хочу идти. А кроме того, понятия не имею, куда идти.
— Тогда я отдам тебе все свои силы, — ее глаза, еще мокрые от слез, засверкали лихорадочным блеском. — Раз уж мне молятся люди по всему миру, то пусть все лучшее, на что способна их вера, станет противовесом тому, что смогла породить их ненависть.
Глава 36
Прощание
— Нет, я не могу, — Инослейв почти со злостью отпихнул руку Эвинол. — Оставим это.