Шрифт:
Пролог
«Каждый ребенок – художник. Трудность в том,
чтобы остаться художником, выйдя из детского возраста.»
Пабло Пикассо
Ночь маслянисто-черным гагатом закрасила небо. На безлюдной улице стало тихо. Ему нравилась эта поздняя осенняя тишина за окном, ничего не отвлекало от работы.
На деревянном столе возле мольберта были разбросаны кисти и тюбики с красками. Мазок, еще мазок, кисть
Он всегда подписывался одной буквой.
Вздох удовлетворения. Он отошел от своей последней работы и упал в кресло.
Наконец она у него получилась! Ему удалось полностью ухватить ее образ и передать во всей красоте. На картине была она – в вихре своих угольных волос, она взглядом уносила в зеленый омут. Он любовался ею.
«Каждую ночь ты снишься мне, каждую ночь я вижу тебя так близко, будто могу протянуть руку и дотронуться до тебя. Ты так близко и так далеко.
Почему ты мне снишься?»
Глава 1
На улице
Впервые за последние недели, Вера захотела прогуляться по улице. Молодая девушка накинула на себя куртку и вышла из подъезда, совершенно не представляя в какую сторону она пойдет и для чего. Длинные черные волосы свободно спадали ей на плечи, открывая чуть бледное лицо и зеленые глаза, в которых проскальзывал страх.
Она шла мимо домов, витрин, спешащих людей, вдыхая холодный воздух, ощущая странную непричастность к окружающему.
Вдруг она резко остановилась, на нее накатила дурнота. Девушку резко затошнило, перед глазами заходили круги, внутри живота бухнуло и неприятно заныло. Вера остановилась, все силы резко схлынули, как будто отключили ток.
Она прислонилась к дереву, пытаясь сфокусировать взгляд, чтобы картинка перестала прыгать у нее перед глазами. Черные волосы упали ей на бледное лицо.
Может это признаки панической атаки о которой говорил врач? И тут Веру озарила вспышка…
«… Снег. Черный автомобиль.
– Что ты смотришь так на меня, – голос Леры неприятно холодит ее.
– Я не поеду, я не поеду с…вами…
– Садись и не выпендривайся… – она смотрит в упор небесно-лазурными глазами со стальным оттенком…»
Все. Занавес. Черный занавес в голове. Словно ее только что разбудили от темного кошмарного сна. Вера не замечала, что по щекам у нее покатились слезы, ей стало жалко Валерию.
«Валерия… Только что все это значит? Я начала вспоминать?»
Кадры того вечера вдруг засветились как пленка кинокамеры, показав безжалостно маленький отрезок.
«А где была я до него и после? Это был черный Лерин лексус, но кто был в машине? Кто-то ведь еще был в той машине? Я помню какой-то темный силуэт на сидении рядом с ней… »
– Девушка, вам не хорошо? – услышала она подошедшего молодого человека.
– Нет, все уже в порядке, уже все нормально, – сказала Вера, не узнавая своего голоса и с трудом понимая, почему ей так сложно дается шевелить языком, – мне просто нужно присесть…
– Вот, кафе рядом, помочь вам зайти туда?
– Нет-нет, мне лучше на свежем воздухе, – судорожно вздохнув сказала она. – Все, спасибо, сейчас мне станет лучше.
Вера села на скамейку, но на самом деле у нее не было уверенности, что станет лучше. Ощущение тревоги и бессилия от того, что она не может все вспомнить, снова посетило ее.
Глава 2
Вера
«Кто не помнит своего прошлого, обречен пережить его снова»
Джорж Сантаяна
«Прошло уже полгода…» – Вера вздохнула и прислонила лоб к окну, ощущая сразу холод.
Она сидела вполоборота у окна в просторной гостиной двухуровневой квартиры, одна ее босая нога безвольно свесилась с подоконника-лавки, ловя теплый воздух от встроенного в пол обогревателя, вторую ногу она по-детски обнимала руками. Длинные темные волосы наполовину закрыли ее лицо, зеленые глаза отрешенно смотрели в окно, а бледное от природы лицо казалось еще белее от холодного света окна.
За стеклом панорамного окна снежинки-мухи кружились в хаотичном бальном танце, то взмывая вверх, то резко устремляясь вниз, а затем теряясь в известном только им направлении. Снежинки беззастенчиво поднимали свои балетные пачки, делали невероятные пируэты и револьтады, с нативным искусством воплощая задумку творца.
Оглушенная бездельем и апатией к происходящему вне дома, она растеряла свою обычную живость и предпочитала целыми днями аморфно наблюдать за жизнью в окне.
Гостиная в стиле хай-тек давила на нее монохромными бело-серыми цветами. Инновационные предметы интерьера строгих геометрических форм, выбранные на вкус ее мачехи, не давали расслабиться и чувствовать себя как дома.
«Выбранная полностью на ее вкус обстановка есть, а Леры уже нет» – грустно подумала Вера, глядя на свисающие дизайнерские люстры ломаных форм, выполненные по особому заказу мачехи.
Вдруг она вздрогнула и обернулась. Ей показалось, что она слышит голос Валерии у себя за спиной:
– Альбина, ваза должна стоять здесь, когда ее доставят. Кстати, откуда эта вонь в коридоре? Сицилийский грейпфрут? Я же говорила, что не выношу все цитрусовые ароматы! Все эти дешевые вливания в носы можешь выбросить или унести в свою комнату. Только древесные ароматы из этой линейки ароматизаторов для дома. Поняла? Набери мне Леонида, пусть готовится, через пол часа выезжаем.
Девушку преследовал ее голос и образ повсюду. Будто только сейчас Лера заходила в просторную гостиную и с непринужденным видом полновластной хозяйки отдавала четкие распоряжения домашним работникам: когда водителю следует за ней заехать, на какое количество персон кухарке приготовить ужин, высказывает недовольство помощнице по уборке… С легким прищуром снисхождения она посмотрит на Веру и как будто та пустое место, демонстративно пройдет мимо и начнет заниматься своими делами.
Вера встряхнула головой, отгоняя ее навязчивый образ. Но какой бы не была противной в прошлом Валерия, ей было ее жаль…