Нарисуй мне в небе солнце
Шрифт:
Яр пытался шутить. Она расхохоталась.
— Вот скажешь тоже. Ты чего такой несерьёзный?
Она снова занесла кулачок, чтоб стукнуть его по левому плечу, но он перехватил её руку.
— Надюша, обойди кровать и бей справа.
Она глянула испугано.
— Тебе больно?
— Ну, приятным это не назовёшь, ещё болит, ага.
— Ярка, прости… Я какая-то дурная стала, сама себе удивляюсь. Настроение меняется быстрее, чем ветер: то плачу без причины, то смеюсь. Ну дура, и всё.
— Просто беременная, а
— Снова? — испуганно спросила девушка.
— Конечно, мы же на одном ребёнке не остановимся. Мне уж больно процесс производства детей нравится. Ты, Надюша, сейчас всё взвесь, пока нас не зарегистрировали… А то потом поздно будет. Мужняя жена — это тебе не хухры-мухры.
Он говорил, пытаясь казаться серьёзным, но в глазах играли черти. И Надя только рукой махнула.
— Вот что ты надо мной смеёшься?
— Не смеюсь, тебя развеселить пытаюсь. Хочу тебя целовать, иди ко мне.
— Только целовать?
— Какая же ты провокаторша! Всё хочу, но как можно в больнице? Сейчас сюда придут, а мы тут с тобой на глазах у удивлённой публики, да ещё и не проштампованные…
Надя села на край кровати и смеялась в голос.
— Отпустило? — спросил Яр сочувственно.
— Да ну тебя, несерьёзный мне жених попался.
Она снова смеялась, никак не могла остановиться. Только чуть успокоилась, как послышался скрип открывающейся двери, который вызывал новый приступ смеха уже у обоих. Затем дверь закрылась, и из-за неё прозвучал довольно громкий голос Ромки:
— Нам нельзя туда, они там целуются, я сам видел. Папа не разрешает входить в комнату, когда взрослые целуются. Понятно?
Надя с Яром переглянулись и снова расхохотались, после чего Надя впустила в палату страждущих увидеть брата Поляковых-младших.
Их ботинки остались стоять у входа, куртки с шапками горкой легли на стул, а Настя с Петей за какое-то мгновение уже взгромоздились по обе стороны от брата и в два голоса рассказывали ему про свои проблемы и про бабушку, которая совсем недавно появилась, но оказалась очень доброй и сидит теперь с ними вместо няни. Но их любовь к бабушке не помешала им всем сбежать от неё, как только они очутились в клинике.
Ромка же прыгал вокруг кровати и просил выкинуть оттуда брата или сестру, чтобы влезть к Яру в постель самому.
Привезли завтрак.
Все трое малышей потребовали кашу, потому что, как оказалось, они голодные, а самое главное, что есть будут то же самое, что и старший брат.
И тут Яр наконец-то дозвонился отцу.
— Па, привет. Ты где? — спросил он.
— Не поверишь, ищу собственных детей и пытаюсь привести в чувство тёщу. Они рванули в неизвестном направлении, как только она с ними вошла в ворота клиники.
— Пап, ты не волнуйся, они тут у меня в палате, едят кашу.
— Кашу? — с недоверием переспросил отец. — Наталья Александровна, они кашу едят…
Было слышно, как спутница отца с нескрываемым удивлением ответила:
— Андрей Петрович, я их кормила дома, честное слово, и кашу они со скрипом, но ели!
Яр услышал отцовский смех, а потом слова, обращённые к тёще.
— Думаете, я не знаю. Но больничную кашу да в Яркиной палате — экзотика!
— Пап, так Надюха тоже уплетает за обе щеки. Ты там что, не кормишь их, что ли? — Яр смеялся в трубку.
— Надюхе твоей полезно, она вчера не ела весь день и утром не завтракала. Так, сейчас познакомлю тебя с тёщей, она заберёт детей и Надю. Надю Даша одевать и причёсывать будет, а я тебя, — отвечал отец.
А дальше началась всякая кутерьма. Ярослав с великим удовольствием помылся в душе, правда, сидя в инвалидной коляске, но что это меняло. Затем приглашённый парикмахер привёл в порядок его волосы. Лечащий врач после рентгена снял тяжёлый гипс и заменил его на более лёгкий пластиковый. Хотя наступать всё равно ещё было нельзя, но появилась возможность надеть брюки, а белая рубашка с галстуком и пиджак дополнили праздничный образ.
Торжество проходило в столовой.
Действительно, из ЗАГСа прибыли две сотрудницы, которые провели церемонию по всем правилам, молодые произнесли клятвы, обменялись кольцами, расписались. Фотограф щёлкал всё происходящее беспрестанно. А после того, как все поздравили молодых, гости сели за стол.
Ярослав разглядывал кольцо. Да, широковато, он бы, наверно, предпочёл тонкое и лёгкое, как у отца. Но Наде понравилось это, что ж, пусть будет такое. Привыкнет и ощущать его перестанет.
Надя в светлом трикотажном платье выглядела обворожительно, настоящей невестой. Даша всё-таки вколола ей в волосы цветок лилии такого же молочного цвета, как и платье, и ещё один цветок прикрепила к поясу.
Яр наблюдал. Сегодня он познакомился с родителями Даши. Милые, интеллигентные люди. И как трепетно относятся к детям. Жалко упущенных лет и непонимания, проявленного к дочери. Улыбнулся сам себе, вспоминая момент знакомства.
Малыши сразу бросились к бабушке, как только они с отцом вошли в палату, а Наталья Александровна, посмотрев на Яра, произнесла: «Боже, какой красавец у вас сын, Андрей Петрович, весь в папу!»
Теперь-то наладилось всё, встало на свои места. Хорошо, и за Дашу радостно. Она всплакнула во время регистрации, Яр видел. А вот Надежда Владимировна прямо рыдала, не скрывая своих слёз. И тост такой произнесла. Ещё бы, она Надюше мать заменила. Да нет, не заменила — была единственной матерью, а Арсений Петрович — отцом его Наде был! Жаль, не дожил до этого дня. Вспомнилось, как он в больницу ехал, только взяв обещание с Ярослава жениться на внучке. Шутил дед тогда. А теперь его слова стали действительностью.