Нарисуй мне в небе солнце

Даниленко Жанна

— Ничего не понимаю. Вы против свадьбы, что ли? — Яр сильно расстроился. А у Нади в глазах стояли слёзы.

— Я думаю, что надо всё обговорить и найти компромиссное решение. Жить-то в том доме точно нельзя. Вот что я думаю. Я дочь не под забором нашёл. И в твою халупу я её не пущу. Звони отцу!

Он говорил так требовательно, что Яр сдался. Да просто не мог не сдаться, видя Надины слёзы.

Он нашёл в контактах отца, нажал на вызов и произнёс только одну фразу:

— Пап, ты мне срочно нужен, тут обстоятельства непредвиденные…

Договорить

он не успел, потому что отец бросил трубку. Яр понимал, что оторвал его от чего-то важного, не зря ж он утром ушёл так рано, но не видел другого выхода — он терял Надю, боялся, что её новоявленный отец и вовсе отменит регистрацию брака. А без Нади жить-то зачем…

Минуты ожидания показались вечностью. Надя плакала, бабушка молчала, периодически покачивая головой на свои мысли. Яр глазами прожигал двери палаты.

Наконец в коридоре послышались тяжёлые торопливые мужские шаги и в палату буквально влетел Андрей Петрович.

— Ярка! Что? Где болит? Как дышишь? — почти кричал он.

Откинул один из стульев, приблизился к сыну и наклонился над ним, слушая удары сердца фонендоскопом. Посмотрел зрачки, кожные покровы и после этого смог выдохнуть.

— Что случилось? — Перевёл глаза на плачущую Надю, поднял её лицо руками, развернул к себе. — Ты в порядке, дочка?

Она лишь закивала.

— Объясните мне, в конце концов, что здесь происходит и кто обидел ребёнка с ребёнком в животе?

— Никто меня не обидел, Андрей Петрович, папа хочет купить дом нам с бабулей и чтобы Ярка жил у нас, потому что его дом для жилья непригоден. Я сначала обрадовалась, а потом расстроилась, я же знаю, что Яр никогда примаком не согласится… Скорее от меня откажется.

Андрей Петрович выдохнул.

— И это всё? Ради такой мелочи вы меня сорвали с обхода? Так не пойдёт. Я не знаю никакого папу, мы с вами не знакомы, — обратился он к Владимиру Арсеньевичу. — И для чего весь этот спектакль — не пойму. Хотя, кажется, понимаю. При детях говорить не хочу. Пройдёмте в коридор, там обсудим. Вы, надеюсь, не против чисто мужского разговора? Без использования женских слёз, как метода воздействия. Надюша, не плачь. Всё будет хорошо, или ты так перед свадьбой нервничаешь?

Его тёплый ласковый голос успокаивал, и Надя даже смогла улыбнуться.

Тем временем отец пропустил вперёд себя Владимира, затем сам покинул пределы палаты, но двери не закрыл.

— Слушаю, — произнёс он громко и раздражённо, но потом понизил тон, и разобрать, о чём они говорили, не получилось, да и разговор длился всего пару минут и был прерван звонком.

Отец заглянул в палату. Не отрывая телефон от уха, махнул всем на прощание, развернулся, и вместе с удаляющимися шагами было слышно, как он отдаёт приказ никому не расходиться, потому что уже идёт.

Владимир Арсеньевич вернулся в палату.

— Что такое директорский обход? — спросил он у Яра.

Тот рассмеялся.

— Это что-то типа самой большой ревизии. Врачи докладывают всё о пациентах, вносятся рекомендации по лечению и обследованию каждого больного.

Выборочно проверяются истории болезней, выявляются недостатки оснащения оборудованием и лекарственными препаратами, производится финансовый расчёт пребывания пациента на койке, рентабельность и эффективность.

— Хватит. Всё равно ничего не понимаю. — Владимир Арсеньевич поднял обе руки, показывая, что сдаётся. — Он нас после обеда ждёт у себя в кабинете.

— Вот видишь, Володя, а я тебе говорила! Надо было созвониться и договориться о встрече — у Андрея Петровича нет времени на пустые разговоры, — произнесла Надежда Владимировна. — Посмотри, как он к Наде относится, разве такой её обидит? И Яра ты зря взволновал. Если бы Ярка был с нами, то отец твой жив был бы…

Она промокнула платком набежавшие слёзы.

Яру было жаль её. Конечно, у неё есть и Надя и он, и сын вон, а всё равно самым родным и близким был муж, потерю которого она будет оплакивать до конца жизни.

А ещё Яр видел, что Надежда Владимировна на его стороне.

Часть 36

Ровно в три часа дня секретарша доложила Андрею Петровичу, что к нему пришли.

— Пусть заходят, — произнёс он раздражённо, понимая, что встречи с отцом Нади не избежать. Хорошо хоть Яра удалось оградить от предстоящего разговора. Вот о чём думал Поляков-старший, пока новоиспечённый отец взрослой дочери, бабушка и сама девушка входили к нему в кабинет и усаживались около стола для совещаний.

— Ну вот, наконец-то можем обсудить ситуацию с детьми в спокойной обстановке. Так, профессор?

Андрея Петровича покоробили и тон Владимира, и это обращение — «профессор». Что он им сказать хотел?

— Что конкретно, Владимир, вас не устраивает в регистрации брака наших детей? И какие претензии у вас к дому моего сына?

— Я вам с удовольствием отвечу. Мы не москвичи, даже не в центре Солнечногорска живём. У нас частный сектор, где, как в деревне, все друг друга знают. И репутация в наших краях совсем не последнюю роль играет. Мало того что ваш сын без брака жил с моей дочерью, так ещё и свадьбы не будет — нехорошо. И мне, и матери даже фотографии соседям не показать, а злые языки не укоротишь. И ведь не о вашем сыне говорить будут, а о Наде моей. К тому же про то, что Маринка у него в доме родила и он к ней в роддом ходил и сыном её интересовался, тоже все знают. Я одну ночь дома провёл, а уже наслушался. Что касается самого дома…

— Погодите, — Андрей Петрович перебил собеседника. — То есть эту самую Марину все в округе знают?

— Ну да, а что б её не знать? Она на нашей улице жила, с мамашей её мы в одном классе учились, только спилась она совсем, дом сгорел, они на дачу переехали.

— Да уж! А в полицейском отчёте написано, что не нашли Марину… — задумчиво произнёс Андрей Петрович. — Видимо, аж землю рыли, так искали. Вы адрес дачи-то знаете?

— Знаю, мы ещё в школе гудели там часто. Андрей Петрович, мы от темы разговора уходим. Я про дом сказать хотел.