Наркомафия
Шрифт:
– Чего смотреть и говорить, я тебе и так верю, – Крячко облегченно вздохнул, взял пудреницу, посмотрел на Елену, пытаясь разобраться в ее реакции.
– Не гляди на девочку, как удав. Втемную ее использовали, втемную, – усмехнулся Гуров. – И говорю не как влюбленный, а как сыщик-профессионал. Могу подтвердить свои слова несколькими доказательствами, и главное из них у тебя в руках.
– Ты прав, извини, – Крячко положил пудреницу на стол, подтолкнул Гурову. – Конечно, знала бы, не взяла бы с собой.
– А если по-русски? – Елена сжала виски. – Можно объяснить, что происходит?
– В твоей пудренице спрятан «жучок», наши разговоры можно услышать в определенном
– Что? – Елена схватила свою пудреницу. – Отличная вещь, мне подарил ее Борис Андреевич. Надеюсь…
– Надейся и не сомневайся, – перебил Гуров. – Борис здесь ни при чем. Ты не виновата, но и я не виноват.
– Значит, ты копался в моей сумке?
– Женщина, – вздохнул Крячко и выпил. – Пусть рухнет небосвод, женщина схватит осколок зеркала, проверяя, не помялась ли прическа.
– Мы знали, что разговоры в приемной подслушиваются, но «жучка» в ней не обнаружили. Вывод напрашивался: кто-то «жучок» приносит и уносит. Я хотел встретиться с одним милым человеком и пригласил тебя в ресторан. – Гуров обвел рукой зал. – Он тебе понравился?
– Все равно это подло, – сказала Елена, запнулась и покраснела.
– Вот именно. – Гуров зевнул: как обычно, после стресса начинало клонить в сон. – Мы договорились тот вечер не вспоминать. У нас еще будет время.
– Ты уверен?
– Уверен, – ответил Гуров.
На следующий день утром, только Еланчук развернул газету, как раздался телефонный звонок, и знакомый голос сообщил, что киллер схвачен. Он никого не знал, и пусть его хранит Господь.
– Господь – это хорошо, – ответил Еланчук. – Но, как я и говорил, Гуров вернее.
– Не богохульствуйте. – Когда гость нервничал, его акцент проявлялся сильнее. – В вашей стране не могут решить простейшего вопроса.
Еланчук чуть было не посоветовал сменить страну, решил не рубить под собой сук и промолчал.
– Однако просматриваются новые варианты по основному вопросу, возможно, понадобится ваша помощь.
Услышав гудки отбоя, Еланчук положил трубку, взглянул на телефон как на злейшего врага, подумал, что, если им займутся компетентные люди всерьез, подобные разговорчики окончатся тюрьмой. У него имелось простейшее устройство, определяющее наличие подслушивающего «жучка», и, войдя в кабинет, Еланчук первым делом проверялся, однако как он никогда не доверял телефону, так и продолжал не верить. Вчера он зашел в кабинет, который некогда занимал ныне покойный Валентино. Новый директор вел сомнительный, главное, необязательный разговор по телефону. Еланчук сделал молодому человеку замечание. Парень вспыхнул, заявил, что все бывшие чокнулись, у стариков совсем крыша поехала на секретности и подслушивающих врагах. Еланчук не поленился, сходил в кабинет, принес аппаратик, хотя знал, что у Валентино имелся такой же и покойный проверялся ежедневно. Гэбэшник и не рассчитывал на результат, действовал интуитивно, перестраховывался. Каково же было его удивление и гнев, когда он моментально обнаружил, что телефон начальника прослушивается. Еланчук извлек «жучок», молча положил его в нагрудный карман сопливого руководителя, направился к двери, когда парень сказал:
– Минуточку, Юрий Петрович, но данный вопрос в вашей компетенции.
– Тот факт, что ты знаешь иностранные слова, меня радует, – ответил Еланчук резко, – но не означает, что я должен бегать за тобой со слюнявчиком. У меня была договоренность с твоим предшественником, что данный кабинет вне поля моей деятельности. Где твой предшественник?
Он вышел и в сердцах чуть было не хлопнул дверью, но годы выучки сказались, Еланчук прикрыл за собой дверь аккуратно. Когда и кто поставил «жучок», что конкретно могли узнать? Ясно, подслушивание установлено еще при жизни Валентино. И Еланчук вспомнил, что встреча в грязном баре согласовывалась по телефону покойного, вспомнил бар, мужчину в зеркале и свои опасения. Если ту встречу засекли и разговор слушали, то ничего в нем не было. Кто к нам приклеился, вот в чем вопрос. Продолжает прессинговать Гуров или на мне начинают виснуть бывшие коллеги?
Еланчук вызвал охранника, когда Жеволуб прибыл, взгромоздился на стул, спросил:
– Как служба, не давит? Может, мы с тобой перерабатываем? – Он понимал, что ведет зряшный разговор, здоровенный амбал хорош в рукопашной, но никуда не годный советчик. – Ты знаешь, когда наши хозяева уходят, они всегда жгут мосты?
– Извините, шеф, валяйте проще. – Охранник смотрел исподлобья. – Хотите сказать, что нас собираются ликвиднуть?
Жеволуб говорил грубо, но ткнул в болевую точку. Именно об этом и подумал гэбэшник. Валентино убрали, он, Еланчук, никакого задания не имеет. Ежедневные звонки, абсолютно не профессиональная встреча в баре «Интуриста». Да его, старого гэбэшника, элементарно засвечивают, затем ликвидируют, инсценируют демонстративный уход, успокоят спецслужбы, а сами останутся, затаятся, выждут. Для организации Еланчук, тем более парень, что сидит напротив, не фигуры, пешки, которыми можно легко пожертвовать. А глубоко законспирированный в «Стоике» человек, принимающий товар из Вьетнама, и канал, по которому наркотик переправляется из Москвы в Европу, останутся.
– Я дурацкий вопрос задал, ты и ответил под стать. Глупости в голову лезут, к смерти Валентино привыкнуть никак не могу, – легко солгал Еланчук, решив своего охранника успокоить. – Иди, Виктор, сегодня свободен, мы никуда не едем.
– Как прикажете, шеф, – Жеволуб довольно улыбнулся и вышел.
А откуда у него мысли о ликвидации? Он способен просчитать ситуацию? Вряд ли! Так откуда? Еланчук развернул газету, дважды перечитал заголовок передовицы, отодвинул газету в сторону. Мне уже вынесен приговор и доведен до исполнителя? Так оно и есть. Изображая недоумка, бывший оперативник увлекся и сказал лишнее. Куда податься, кто меня защитит? Звонить в контору, кричать, мол, виноват, работаю на мафию, стал не нужен, хотят убить, прикройте? Идиотизм! А что не идиотизм?
Он облокотился на стол, тоскливо посмотрел в окно.
Утро не принесло Гурову сюрпризов, все складывалось по сценарию, который сыщик «написал» вечером.
Елена встретила его ясным безразличным взором, протянула руку для поцелуя, кивнула и повернулась к компьютеру. Все нормально, в фирме работают секретарь и начальник службы безопасности. Они вежливые, интеллигентные люди, поздоровались, каждый занялся своим делом.
Юдин признал, что пудреницу секретарше дарил, но откуда у него появилась пудреница, вспомнить не мог. На настойчивое предложение Гурова поднапрячься, Борис Андреевич лишь недоуменно пожал плечами, указал на коробки, стоявшие на шкафах, подоконниках и полу.
– Мне приносят с утра до вечера, думаешь, я помню, кто что притащил? Да ты меня убей, я знаю, что здесь запрятано? – Он взял с подоконника фирменную коробку, ткнул в картинку. – Нарисован прибор для… – начал переводить с немецкого, запутался.
– Ну, извини, что я от безделья задаю дурацкие вопросы, – раздраженно сказал Гуров и вышел.
В кабинете сыщика уже поджидал Крячко.
– Здравствуй, Лев Иванович, ты умный и удачливый. Надеюсь, ты не ждешь ничего толкового от номера телефона, который ты выбил из киллера?