Наркомент
Шрифт:
Глава 5
1
Я слышал, как Воропайло договаривается о встрече, но не вникал в разговор. У меня было то отрешенное состояние, с которым осужденный готовится к скорой казни. Избежать ее у меня не было ни малейшей возможности, как физической, так и моральной. Оставалось покорно трястись в машине, норовисто скачущей по неровно накатанному снежному покрову, да вглядываться в темноту, выискивая там признаки ангелов или инопланетян, без вмешательства которых, как известно, чудес не бывает. Но пусто
Попетляв немного по городским улицам, Воропайло взял курс на северную окраину, где, надо полагать, должен был произойти обмен пленниками. Я вспомнил, что Светка рыдала в телефонную трубку, умоляя мужа спасти ее, и стал прикидывать, плакала ли она когда-нибудь в моем присутствии? Выходило, нет, никогда. Наверное, здорово ее припекло, раз дала волю слезам. Интересно, подумал я, как она воспримет весть о моей неминуемой смерти? Станет ли рыдать так отчаянно, как рыдала, когда ее собственная жизнь оказалась в опасности?
Мы выехали за город, и я заметил, что Воропайло начал вглядываться в километровые столбики, выискивая место остановки. Миновав несчастливый тринадцатый километр, машина остановилась возле столбика с цифрой 14. Только это меня не утешило. Единственной несчастливой приметой, в которую приходилось верить, были стальные браслеты на моих руках.
– Выходи, покурим, – предложил Воропайло таким тоном, будто мы выбрались на загородную прогулку.
Я не стал упираться. Послушно выбрался из машины и принял протянутую сигарету. Он курил «Парламент». Это означало, что нынче в милицейских кругах можно зарабатывать не меньше, чем в коммерческих. В прежние времена Воропайло за милую душу смалил «Приму» и стрелял у меня деньги до получки, которая была всегда меньше, чем общая сумма воропайловских долгов.
С тех пор все изменилось. Сначала он занял мое место в доме, который я привык считать своим, водворился там с наглостью стреляного воробья, захватывающего чужое гнездо. Теперь привез меня на заклание и угощал сигаретами, как принято у палачей, которые таким дешевым способом успокаивают свою нечистую совесть.
– Помнишь, как я ходил с тобой провожать твою девчонку по ночам? – спросил я, разглядывая звездное небо. – Она жила в Пролетарском поселке. Ни разу не обошлось без драки с тамошней шоблой. Нас было только двое, но все равно это было в два раза больше, чем если бы ты отмахивался один.
– Припоминаю что-то такое, – пожал плечами Воропайло. – Ну и что?
– Мы могли бы вдвоем справиться с теми, кто привезет Светку, – продолжал я. – Ты забираешь ее, а меня отпускаешь. Чем тебя не устраивает такой вариант?
– Ты всегда был фантазером, Игорь. Но это – реальная жизнь, без прикрас. И она, эта жизнь…
– Жестокая, да? Ты это имел в виду?
– Примерно. Каждый сам за себя, – с пафосом произнес Воропайло и вызывающе уставился на меня своими совиными глазами.
Его зрачки были расширены, и он беспрестанно приплясывал на месте, как будто старался согреть озябшие ноги. Но дело было не в холоде. Обычный мандраж, который овладевал Пашей в минуты близкой опасности.
– В штаны уже не прудишь? – участливо спросил я. – Небезопасно на
– Еще одна шутка подобного рода, и я тебе прострелю ногу. В принципе, это ни для кого ничего не меняет, но зачем тебе лишняя боль? Твое дело попридержать язык и ждать.
– А потом?
– Что будет с тобой потом, меня абсолютно не волнует, – отчеканил Воропайло. – Во всем, что с тобой приключилось, виноват ты сам.
– Светланке правду скажете? – спросил я, заранее зная ответ.
– Зачем правду? Кому она нужна? Ты уехал из города, вот и все. Навсегда. Так будет лучше.
– Кому?
– Всем, кроме тебя. Но тебе лично будет все равно, – напомнил мне Воропайло с проснувшимся сочувствием в голосе. – Не злись на меня. Так вышло. Вообще-то ты был неплохим парнем.
Был. Это короткое слово заставило меня поникнуть и позабыть все слова, которые я собирался сказать. Только теперь я по-настоящему понял, что происходит. Это очень обидно и очень страшно – сознавать, что тебя хоронят заживо.
2
Все это время шоссе оставалось темным и пустынным, если не считать шального дальнобойщика, который промчался мимо нас, рассекая ночь с шумом невесть откуда выпущенного снаряда. Я завороженно следил за снежным вихрем, припустившимся вслед за фурой, и невольно завидовал шоферу. Таращит небось глаза в темноту, слушает блатоватую музычку, а сам заранее предвкушает, как будет наминать горячий борщ и моститься рядом со своей бабой…
– Едут! – голос Воропайло вывел меня из задумчивого транса.
Я не стал спрашивать, откуда ему известно, что фары, вспыхнувшие вдалеке, принадлежат тем, кто явился по мою душу. Но отчего-то я тоже был уверен, что это они. На расстоянии фары казались сверкающими глазами тигра, вышедшего на ночную охоту. Он приближался неспешно и неумолимо, зная, что добыча никуда от него не денется.
– Вот что, Игорь…
Когда Воропайло произнес это вступление, я решил, что он сейчас станет говорить всякие утешительные глупости, как в кино, когда мужественные герои вынуждены прощаться навсегда. Но продолжение было совершенно иным. Достав из-за пазухи пистолет, Воропайло потребовал:
– Становись на колени и не двигайся. Мне не нужны сюрпризы.
– Что? Что ты сказал? – Мне показалось, что я ослышался.
– Я сказал: на колени.
– Э не-ет, Пашенька. – Я покачал головой. – Этого ты от меня не дождешься. Можешь стрелять, если хочешь. Но на колени ты меня не поставишь – ни живым, ни мертвым.
Воропайло бросил на меня яростный взгляд, перевел его на приближающуюся машину и предупредил охрипшим голосом:
– Не вздумай бежать! Учти, при малейшей попытке…
– Заткнулся бы ты, а? – попросил я. – Без твоего гундежа тошно. Не побегу я. Надоело мне бегать.
Подъехавшая машина уже остановилась. Отчетливо хлопнули две передние дверцы, выпустившие седоков наружу. Они были высокими и плечистыми. Явно не тот молодняк, с которым я имел дело прошлой ночью. Скорее всего обе фигуры, замершие поодаль, принадлежали тем заматеревшим мужчинам, которых я видел рядом с Геворкяном во время нашей последней беседы. Они, как и Воропайло, сжимали в руках оружие.