Наркотик
Шрифт:
— Витя-я, ты такой вкусный, мой наркотик. Мой, слышишь? Только мой, — шептал я, целуя его возбуждённый орган.
Почувствовав, что Виктор сильно возбудился, я раскатал на его члене презерватив. Потом обильно смазал обезболивающим гелем. Медленно и осторожно я насадил себя на него и стал двигаться, стараясь задевать простату. Виктор тем временем обхватил ладонью мой член и стал ласкать. На это раз первым кончил я. Виктор выгнулся и его затрясло. Он хватал ртом воздух и почти кричал. Мой малыш такой чувствительный. Я понял, что
Я сам снял с него презерватив и обтёр его член и тело от спермы. Потом развязал ему ноги. Он поднялся на дрожащих ногах, затем помог мне быстро привести диван в порядок.
Мы лежали в обнимку, укрытые одеялом. Я наклонился и лизнул его припухшие, покрасневшие губы. Потом посмотрел в ему в глаза и сказал
— Спасибо, малыш. Это было чудесно. Но я хочу, чтобы ты знал. Ты мой! Если уйдёшь, я тебя найду и придушу собственными руками. Ни один человек больше не коснётся этого прекрасного тела, кроме меня.
Виктор коснулся ладонью моей щеки и вдруг прошептал.
— Я никуда не хочу уходить, Август, потому, что люблю тебя.
Сердце радостно понеслось вскачь.
— Что ты сказал?! — я не верил своим ушам.
— Я сказал, что люблю тебя, Август. Поцелуй меня, пожалуйста.
Я, счастливо улыбаясь, нежно поцеловал его.
— Давай спать, любовь моя. Завтра мы идём покупать тебе новые вещи. Только не возражай. Если тебе неловко, что я собрался тебя приодеть, отдашь свою получку на продукты.
— Хорошо, давай спать, улыбнулся он.
= Виктор
Я проснулся и обнаружил, что мы с Августом спали в обнимку, обвив, друга друг друга руками и ногами. Посмотрел на него и вспомнил, что вчера было. Чёрт, как стыдно! Я вчера буквально умолял его трахнуть меня. Чем он меня таким накачал, что я потерял всякий стыд?! Август открыл один глаз, а потом медленно второй.
— У тебя такое лицо, как будто ты готов просочиться сквозь диван, и спрятаться под ним. Что случилось, малыш? — улыбнулся он.
— Август, чем ты меня вчера таким накачал? Мне стыдно за своё поведение, — сказал я, уткнувшись ему в грудь.
— Опочки, стыдливый ты наш. И за то, что в любви мне признался, тоже стыдно? — он погладил пальцами моё голое плечо.
— О, вот как раз таки нет. Я могу повторить и без этой хрени в крови. Я действительно люблю тебя, Август.
— Я тоже люблю тебя, Витя. По поводу препарата могу ответить. Его ещё в восьмидесятые геи использовали. Он расслабляет внутреннюю мускулатуру, позволяя легче принимать в себя член. Кстати, совершенно легально продаётся в интимном магазине. Так что не бойся, это не наркотик. Но Олег говорил, что часто использовать нельзя. Он не вызывает физической зависимости, а вот моральную может, хоть и не у всех. И не нужно стесняться того, что вчера было. У этой хрени такой эффект. Хочется, чтобы тебя трахнули, ну или наоборот, до помутнения разума.
— Ах ты, поганец, специально всё так сделал, — я ткнул его кулаком в грудь, — Я в шоке. Порезал мою одежду. Избил мою попочку, а потом поимел, под действием возбудителя. Хочу печенку. Нет, много печенек. А лучше пирожок. Нет, десять пирожков. Буду заедать стресс, вот.
— Ха-ха! Но тебе же понравилось, мальчик мой, не смей отрицать это. Хочешь блинчики со сметанкой, — он взъерошил мою макушку пятернёй.
— Хочу. А сгущённое молоко у нас осталось? А ещё если в блинчик курагу или изюм завернуть, было бы здорово. А вообще, да, ты прав. Это было охренительно, Август. Я ещё никогда так не кончал.
— Сладкоежка мой. Если у тебя после таких блинчиков слипнется в одном месте, я расстроюсь, — улыбнулся Август.
— Тогда ты будешь в нижней позиции вечно, — хохотнул я.
— Ну, всё, сейчас ты у меня получишь, противный мальчишка.
Август начал щекотать меня, а я его. Потом наша шутливая баталия незаметно переросла в ласки. В итоге мы поплелись в душ только через час. Я глянул на себя в зеркало и ужаснулся. Кое-где на груди алели засосы.
— Бля, ты что натворил! Хорошо хоть не на шее поставил, — возмутился я.
— А так хотелось, но я себя сдержал. Залезай мыться. Потом блины.
Я наслаждался блинами и думал, как я счастлив в этот момент. Август подарил мне, свою любовь, а я неожиданно ответил на это чувство. Когда-то он сказал, что хочет, чтобы я написал своё имя на его сердце, а вышло наоборот. Боюсь, что это имя начнёт кровоточить, если он меня бросит.
Почти четыре года спустя.
= Виктор
Август лез обниматься и канючил:
— Вить, ну помоги мне написать дипломную работу. Ну, пожалуйста, малыш.
— Август, я тебе за четыре года ни разу не помог. Сейчас тоже не буду. То, что я тебя люблю, не значит, что я обязан это делать. Живо садись за стол и занимайся.
Август повалил меня на диван, на котором мы сидели, а потом принялся целовать.
— Август, прекрати немедленно! — возмутился я.
— Маленький, я тебя хочу, — капризно надул губы он.
— Ты меня всегда хочешь, и что теперь? Если ты завалишь дипломную работу, мы не поедем в Турцию летом, отмечать наши четыре года вместе.
— Зануда, — он слез с меня и сел за ноутбук.
— Кстати, ты с отцом помирился? — спросил я.
— Ну, скажем так, мы в состоянии холодной войны. Отец обещает лишить меня наследства, если я не остепенюсь и не женюсь. Видите ли, ему не нужен сын гей. Я ответил, что и сам на жизнь заработаю. Всё же я на юриста выучился. Ну, почти.
Я подошёл к нему и, обняв сзади, положил голову ему на плечо.
— А может не стоит так радикально. Там же целый завод, — грустно сказал я.
Он ловко ухватил меня за руку и посадил к себе на колени.