Наркоза не будет!

Сашнева Александра

Роня варил змеиный супчик. Коша резала черный кирпич хлеба.

— Ну что? Много тебе еще? — поинтересовался у нее Роня, помешивая столовской алюминиевой ложкой варево.

— Вы это есть будете? — Рита с ужасом заглянула в кастрюлю.

— Ну… Типа. А что. Нормальный супчик. Я уже ползимы такой ем.

— Черт побери! — Рита полезла в карман за деньгами. — Сходи-ка и купи-ка какой-нибудь пищи. А эту отраву кошке отдай. У нее жизнь короткая, она переживет.

— А у нас длиннее? — усмехнулась Коша.

— Никто

не знает, какая она у нас, но организм расчитан лет на девяносто, как минимум, если фигней не страдать. Блин! Чего ты паникуешь? Тебе никто ничего не может предъявить, кроме несчастного фоторобота. Чуть-чуть сменить прическу и никто не узнает! Не грузись! Я что-нибудь придумаю! Может, в Голландию тебя отправлю!

— В Голландию?! — глаза Е-Кош загорелись.

— Ну да! Ты же хотела!

— Хотела.

— Ну вот, — усмехнулась Рита. — Вот и поедешь.

Она покровительственно потрепала художницу по затылку.

— Чего купить-то? — спросил Роня, забирая протянутые деньги. — Колбаски?

— Какой колбаски? Что за философия нищих?

— А мы и есть нищие! — усмехнулся Роня. — Чтоб быть богатыми, надо думать о деньгах все время и больше ни о чем. А мы — лохи. Мы все о работе. О литературе там, о живописи. А надо — о деньгах.

— Попрошу без намеков, — выразительно посмотрела Рита на школьного приятеля.

— Извини! — воскликнул тот. — О присутствующих — ни слова!

— Иди давай! Писатель! — усмехнулась Рита и опять уткнулась в тетрадку. Не поднимая головы она пообещала Коше. — Я потом кое-что у тебя спрошу. Про этого Чижика. И что там за Лера была в особняке. Вспомни все, что знаешь, пожалуйста.

— Зачем? — напряглась Коша.

— Ну ты хочешь в Голландию?

— Наверно, — вздохнула Е-Кош.

Рита перевернула страницу.

(Коша)

Костер в снегу ежился и жалобно выпрашивал пищи. Мокрые обломки досок и ветвей дымились и нехотя поддавались его маленьким слабым зубкам. Две заснеженные фигуры виднелись в серой снежной кутерьме подле искореженного остова баржи. Коша протерла рукой намокшее от снега лицо.

— Роня! Я сделала открытие, почему люди бухают…

Тот присел на корточки:

— От недостатка положительных эмоций. Нет?

— Не-а. — Коша помотала головой. — Я поняла! Они упрощают состояние.

— М-м-м, — Роня бросил прутик в костер.

Коша снова вытерла лицо.

— Я на днях маялась-маялась, сама не знала, чего ж хочу-то? А потом выпила полбутылочки и мне стало так — все параллельно!

— Насчет упрощения я согласен. Алкоголь вообще все упрощает. Если пить помногу, то можно так упроститься…

Они помолчали, завороженные снежными спиралями. Коша заметила, что Роня пытается сделать какой-то выбор, но то ли не решается сказать, то ли не знает, какие

найти слова.

— У тебя что-то случилось? — решила Коша ему помочь.

Роня решился:

— Знаешь… На самом деле я просто отсюда хочу уехать. Ко мне мужик вчера приходил из какой-то конторы. Откуда-то они знают про меня такое, чего я никому не говорил. Сказал, что я им подхожу. И что у меня есть пара недель подумать. Вот я и хочу уехать и подумать.

— А что они такое знают? — обеспокоилась Коша.

Роня рассеянно махнул рукой:

— Да… По-моему, это КГБ. Помнишь тебе Зыскин про институт Снов говорил?

— Ну…

— Мне кажется что это что-то типа того.

— Ну и что? — Коша оживилась. — Это же прикольно! Соглашайся!

Роня вздохнул:

— Глупая.

— Почему?

— Во-первых — это только предположение. — Роня поежился. — Во-вторых, даже если это так — тайна и ответственность. Тайна обременяет. Влезу — а назад не так просто… Я — широ. Я говорил тебе уже. Кстати! Как твои занятия с мечом?

Коша усмехнулась:

— С каким к черту мечом? Я из такой колбасы еле выпуталась… Если еще выпуталась.

— Из какой?

— Да… — Коша махнула рукой. — Не хочется вспоминать.

— Вот и поговорили… — усмехнулся Роня.

У Коши шевельнулась в голове неуверенная мысль. Известное лицо с неподвижным сосущим взглядом вспыхнуло перед мысленным взором. Внутри заскребло.

— Слушай! А этот человек. Какой он из себя?

— Ну такой…

Роня вдруг задумался, пытаясь вспомнить, а какой, собственно, был человек, и увидел перед собой лишь плоский серый силуэт. Силуэт был — а человека внутри не было.

— Никакой… — растерянно подвел он черту.

— Он не в черном? — забеспокоилась Коша. — Лысый?

— Да не знаю я! Ничего не помню. — пожал Роня плечами. — Даже знаешь, чувство такое, будто его и не было. Гипноз какой-то… Ладно. Наверно, я просто устал. Или тот парень действительно крут и стер свой образ. Я ничего не помню — ни облика, ни тембра голоса. Похоже — будто это я сам с собой разговаривал. Но это был не я… Это был другой человек.

Коша вдруг загрузилась на свои сны. И помрачнела.

— А он про меня ничего не спрашивал?

— Нет.

— А про Чижика?

— Нет. Речь шла только обо мне. Ну, так куда ты влипла? — снова вспомнил Роня.

— Да… — Коша никак не могла решить, оживить почти стертые воспоминания или не трогать. — Ронь. Пока не ворошишь — его как бы и нет. Воспоминания вызывают призраков из небытия… Роня! Я это… ну в общем — тусоваться, люди, весело, это… пить, курить, трахаться… Короче, я ухожу! Ты точно через две недели вернешься?

— Угу…

— Я тоже пару недель подумаю. Ладно! Пойду… Мне хочется увидеть Мусю… Может, она чего знает! Мне важно сейчас все выяснить!