Народ и авгуры власти. Драйверы российской демократии
Шрифт:
Массовая неграмотность «низов» при относительной грамотности «верхов» создавала идеальные условия для манипулирования массовым сознанием, тормозила развитие просвещения, образования и всякие перемены вообще. А растиражированные в огромном количестве картины страшного суда и божьих прощений грехов сулили не только вечные страдания, но и вечное блаженство. Одного взгляда было достаточно, чтобы человек мог получить исчерпывающий ответ на вопрос о своей судьбе. Такое вынужденное – точнее, искусственно насаждаемое сверху – невежество наполняло жизнь большинства простых людей примитивными смыслами, делало их послушными воле любого хозяина в лице вассалов, королей, духовенства и многочисленных авантюристов-проходимцев…
10
Новое время породило новые условия для образования и окультуривания людей, объективно положило
Одновременно и вместе с тем история всех народов показывает, как все-таки глубоко коренится в людях склонность приписывать сверхчеловеческие свойства тем, кто обладает властью, талантами или просто занимает видное положение. И это вполне объяснимо. Народное сознание, какое оно есть на самом деле, представляет собой стихийное сочетание всевозможных инстинктов, эмоций, поступков, конфликтов, событий, удач и неудач людского сожительства, во-многом продиктованных совершенно разными жизненными обстоятельствами. Это неопровержимый факт и главное здесь заключается в том, что психология народной массы в целом выражается скорее в рефлексивной и импульсивной форме, чем в глубоко продуманных и рациональных мыслях и поступках. Отсюда проистекает упрощенное восприятие обычным человеком всего сложного, высшего и вышестоящего, в том числе и власти, которое сродни обожествлению или иначе – элементарному иллюзорному самообману.
Для многих правящих элит такое положение вещей очень даже выгодно. Придворные умники-макиавеллисты давно изобрели целые учения и философии о непригодности народа и гениальности властвующих персон. Чего только стоит расхожий афоризм французского политического деятеля прошлого Жозефа Мари де Местра о том, что «всякий народ имеет такое правительство, какого заслуживает». Это наблюдение наверняка имеет российское происхождение, поскольку в начале XIX века граф де Местр пятнадцать лет выполнял в нашей стране дипломатическую миссию и писал свои сочинения. Однако такому «нерусскому» и в корне неверному выводу у нашего народа есть исчерпывающий контраргумент – «каков поп, таков и приход». В народных глубинах всегда будет востребована личность только такого правителя, который выступает для людей как образец ума, честности и справедливости. И не вина, а беда любого народа, когда не получается так как желается.
Безоглядно приписывать представителям власти так называемые «божественные» ипостаси – опасное занятие. Если это происходит, то нечего удивляться, когда такие властолюбцы вдруг начинают на самом деле верить в то, что в них вдохнули сверхъестественную мощь и знание конечной истины. Сколько их таких, прельщенных подобной иллюзией, превращалось в самовлюбленных ничтожеств и негодяев, подтверждая вечную аксиому о том, что нет большего греха для человека, попавшего во власть, чем пытаться внушать другим, будто ты всесилен как Бог. В истории наберется немного примеров, когда авторитет власти был бы всецело направлен на укрепление нравственной и духовной силы народа, воспитание достойных граждан, достижение комфортной и мирной жизни. Достаточно заглянуть в любой исторический справочник, чтобы почувствовать себя потрясенным бесчисленными зверскими войнами, которые во все времена принуждали землю-мать плавать в крови своих детей.
Известная древнекитайская мудрость Лао-цзы гласит: «Лучший правитель тот, о котором народ знает, лишь то, что он существует. Несколько хуже те правители, которых народ любит и возвышает. Еще хуже те правители, которых народ боится, и хуже всех те правители, которых народ презирает». Такая формулировка вполне могла бы претендовать на «золотой закон» о сущности власти…
_________
История авгурства, рассмотренная здесь лишь в порядке первого приближения, тем не менее позволяет сделать вывод о том, что любая власть не могла обходиться без «божественного прикрытия». И наоборот, институт авгуров был жизнеспособен лишь при надежной государственной поддержке. Такое противоречивое и не всегда мирное единство не являлось чьей-то прихотью или случайной выдумкой. Рожденное в глубинах первобытно-общинного строя, оно с первых дней своего существования превратилось в вечного «сиамского близнеца», у которого на роду написано служить власти и народу, правда, чаще все-таки власти – ценой невольного и до наивности слепого народного доверия.
Поступательное и динамичное развитие человеческой цивилизации диктовало создание целой системы разнообразных способов управления людьми и первое место в ней наряду с прямым физическим насилием делило психологическое воздействие на сознание человека. Окружающий мир таил в себе такое множество сверхестественных и таинственных явлений, что не использовать их в интересах правителей было бы просто непростительно. Спрос рождает предложение – в данном случае инстинкты самосохранения и обыкновенный страх породили первые ритуальные манипуляции и маргинальные рефлексии как обязательное исполнение желаний и воли незримых, но всесильных богов, гарантирующих главное – жизнь и продолжение рода при условии наличия и сохранения власти вождей.
Полученный первый опыт объединения, слияния прямого насилия и слепой веры в процессе управления людьми получил свое дальнейшее развитие в европейском государственном строительстве и признании христианства государственной религией. Аналогичный путь прошли и другие мировые религии, пришедшие на смену язычеству и получившие официальный статус в своих государствах. В дальнейшем авгурская привычка диктовать волю богов переросла в устойчивую прерогативу духовенства учить жить по законам божьим не только народы, но и власть предержащих. Эпохи Возрождения и Просвещения, сопровождаемые расцветом научных знаний и атеизма, существенно потеснили религиозный догматизм на вершинах власти, но живое единство этих двух начал (правителей и духовенства) в достижении стабильной управляемости поданными и паствой все равно оставалось одной из главных основ государственной жизни. В дальнейшем узаконенное отделение церкви от государства формально отвечало велениям и вызовам времени, но в реальной жизни власть и вера всегда шли рука об руку, помогая человеку обрести себя в царстве земном и найти вечный покой в царстве божием.
Демократия и либерализм, пришедшие на смену монархиям и деспотизму, предоставили народам невиданную ранее свободу и всеобщее право выбора власти. Религиозно-мистический диктат духовенства, инквизиции, всевозможных рыцарских и масонских орденов и лож тоже отошел на второй план, уступив место политической борьбе за власть партий и других гражданских сообществ. Принцип «порядок бьёт класс» – популярный спортивный слоган, рожденный еще во времена спартанцев и инквизиции, продемонстрировал преимущество организованной и сплоченной силы, способной решить практически любую задачу и в том числе добиться всей полноты власти в государстве. Пример сильных организаций порождал неистребимое желание разных героев и еретиков протестовать против несправедливости и насилия, стимулировал интеллектуальный потенциал политических движений, пробуждал и вызывал к жизни пассионарных лидеров и вождей.
Демократические государства не меньше, чем прежние политические режимы, нуждались в сильных партнерах взамен отслужившему свое консервативному духовенству. Здесь как раз и пригодился опыт сотрудничества средневековых правителей и церкви, когда инквизиция играла роль главного надсмотрщика и надзирателя за чистотой христианской веры на подвластных государствам территориях. Причем, как известно, тщательно разработанный правовой механизм предусматривал за инквизицией только вынесение (оглашение) смертных и иных приговоров – окончательное приведение в исполнение решений трибуналов передавалось светским властям. В арсеналах демократии этот механизм наряду с инаугурациями, церковными институтами и прочими рудиментами прошлого был тоже сохранен и реконструирован, только теперь функции политического надзора во многом перешли к правящим политическим партиям и их главным идеологическим штабам.