Народ Великого духа
Шрифт:
– Очень хорошо, – сказал Андрей, – спасибо за перевод, Виктор. У кого есть какие мнения?
– Тут кое-кто заметил, – сказала Витальевна, – что когда с нами нет Петровича, из церемоний и всего прочего исчезает какой-то неуловимый объединяющий нас дух. Ты уж извини, Андрей, но из тебя исполняющий обязанности шамана примерно как из меня прима-балерина. Так что я только за. Душа – достаточно тонкая материя для того, чтобы ей занимались профессионалы. Мы же все по происхождению христиане, даже кодекс строителей коммунизма берет начало в десяти заповедях, и единственное, что нас в нем не устраивает – фанатизм некоторых деятелей, желающих быть святее самого Творца.
Мы с дедом Антоном переглянулись и кивнули, и тогда Андрей сказал:
– Предлагаю общим решением совета вождей одобрить такой подход и возложить ответственность за данные действия на товарища Грубина. Сроку падре Бонифацию – ровно до осеннего равноденствия, ибо к тому времени, когда осенью начнется ход лосося, надо будет уже начать проповедь. Или не начинать; но это зависит от того, как
Мы подумали и дружно подняли руки, после чего вопрос был решен. Демократия же, ептить, причем с эпитетом «военная».
Но на этом разговор не закончился, ибо весь изюм был впереди. Когда компания уже собралась расходиться, (то есть разъезжаться) по рабочим местам, я попросил их всех задержаться еще немного и торжественно возгласил: «Черный ящик в студию!». Ну чисто Якубович, когда он дает победителю выбор между миллионом рублей и котом в мешке. А ящики и тащить никуда не надо. Еще когда мы были на подходе, их извлекли из трюма и аккуратно складировали под полубаком, для пущей незаметности задрапировав брезентом. И вот появляются Вауле-Валя и Орите-Оля и сдергивают эту драпировку, обнажая покрашенные оливково-зеленой краской ящики типа «от мала до велика», с натугой берут один из них и тащат под ноги всей честной компании. Отвинчиваются заранее отпущенные и смазанные барашковые гайки, снимается крышка – и глазам Совета Вождей предстают пять помповых дробовиков в армейском исполнении времен первой мировой войны. Но на этом шоу не заканчивается. Мои жены тащат еще один ящик, в котором обнаруживаются пять винтовок Спрингфилда образца третьего дробь шестого (под патрон с остроконечной пулей) года. За ним вытаскивают ящик с двумя пулеметами Льюиса и ящик с разобранным станковым пулеметом Браунинга (прихватил для полноты картины). Следом появляются два ящика поменьше: один с автоматическими пистолетами, другой с револьверами Кольта (впрочем, под один и тот же патрон). И в самом конце публике демонстрируют ящик с американскими гранатами, внешне похожими на лимонки, и ящики с патронами всех трех типов. Внутри каждого ящика один из двух цинков был заранее вскрыт для демонстрации публике смертоносного содержимого. Ну прямо какая-то оружейная выставка на выезде…
Товарищ старший прапорщик запаса, главный бенефициар всего этого мероприятия, сначала непонимающе смотрит на представленное его очам богатство, потом, коротко и емко выразив свои эмоции, при всеобщем молчании спрашивает низким голосом:
– Откуда все это, Петрович?
– Там, – говорю я, – у устья Гаронны, километрах в пяти от Серегиного лагеря, валяется груда металлического хлама, некогда бывшая американским грузовым пароходом начала двадцатого века. Провалившись во временную воронку, за счет разницы в уровнях океана, сия посудина упала с высоты нескольких десятков метров на прибрежный лес и разбилась при этом вдребезги. Случилось это в середине зимы, точнее сказать трудно. Падение с большой высоты, взрыв котлов и водопад хлынувшей следом морской воды не оставил команде ни единого шанса, так что похоже, что спасшихся не было. Серега обнаружил это безобразие несколько дней назад во время охоты и сам провел первичное обследование. Тогда же выяснилось, что в ходе этого крушения большая часть груза осталась под обломками, но часть ящиков разбросало по окрестностям, и в них находятся оружие и боеприпасы, и ничего более… Судя по всему, пароход перевозил американское оружие на первую мировую войну и должен был разгружаться в Бордо. Быть может, он и в самом деле совершал некий маневр, спасаясь от германской подводной лодки, после чего со страшным шумом загремел к нам сюда. Но и это далеко еще не все. В последнее время у нас тут стало буквально не протолкнуться от эмигрантов из различных эпох. Сначала в прошлое отправляемся мы, причем добровольно. Потом некто свыше подкидывает к нам на порог французских детишек. Потом совсем рядом с нами, в масштабах планеты, плюс-минус лапоть, падает пароход с оружием. Потом от гильотины монтаньяров к нам спасается Виктор де Легран с матушкой и маленьким братишкой, причем в итоге они оказываются в том месте и в то время, где мы сумели их подобрать. Потом на далеком берегу группа кельтов седьмого века, убегающая от саксонского военного отряда, оказывается в нашем времени – и, надо же, как раз там, куда некоторое время спустя причаливает «Отважный» в поисках кристаллов касситерита… Совпадений так много, что они наводят на размышления: а не задумка ли все это патрона отца Бонифация? И в то же время возникают подозрения, что следующий визит незваных гостей может оказаться и не таким приятным, как предыдущие. Нам что немцы из тысяча девятьсот сорок третьего года, что легионеры Цезаря, что крестоносцы из времен Альбигойских войн, что арабы и паладины Карла Великого времен битвы при Пуатье – все одно враги лютые, и разговор у нас с ними может быть только через прорезь прицела. Поэтому ради самостоятельного развития никакого табу на тот пароход и его груз я накладывать не буду. Возможно, это наша единственная возможность избежать серьезных неприятностей.
– Да уж, – сказал Андрей, когда я закончил толкать речь, – приплыли. Оборону в таких условиях придется строить по всем азимутам сразу. И то это поможет только если противник явится к нам силами до роты или совсем уж технически отсталый, вроде тех же римских легионеров. Но, в любом случае, мы еще поборемся – будь там хоть немцы с автоматами, хоть сам сатана с рогами и хвостом. Нужно будет организовать нечто вроде казачества, военные тренировки без отрыва от хозяйственной жизни.
– Да, это так, – согласился я. – В прошлом году мы лихорадочно пытались обогнать подступающую зиму и это у нас получилось. Теперь нам нужно бежать наперегонки с угрозой, которая неизвестно когда придет, и непонятно, будет ли вообще. А людские ресурсы у нас ограничены. Направим все силы на извлечение оружия с парохода – останемся без собственного металла, стекла, без построенных на зиму домов. Дорог в месте крушения нет, даже элементарной просеки, по которой можно было бы пустить бричку вроде той, на которой прибыл наш дед Антон. Каждый ящик придется вытаскивать на руках или на вьючных лошадках, в результате чего вывоз груза затянется до ишачьей пасхи. Разбирать руины опять же нечем. Автогена сдувать заклепки у нас нет, а сбивать их молотком и зубилом – мартышкин труд. Одним словом, нам необходимо взвешенное со всех сторон решение, какие силы мы нацелим на разборку парохода и какие – на остальные, не менее важные, дела. Поскольку ошибка в этом вопросе может стоить нам чрезвычайно дорого, я прошу сейчас не высказываться, а хорошенько все обдумать и собраться на еще одно совещание, на этот раз в расширенном составе, накануне дня летнего солнцестояния. Там каждый выскажет свое соображение, и мы выработаем такую средневзвешенную политику, чтобы нам и на елку можно было влезть, и не оцарапаться. Если вопросов больше нет, то давайте разойдемся по своим местам и займемся текущими делами, которые за нас никто делать не будет.
28 июня 2-го года Миссии. Четверг. Полдень. Большой Дом.
отец Бонифаций, капеллан племени Огня.
Вот уже почти сутки от рассвета до заката капеллан клана Рохан в сопровождении Виктора Леграна широкими шагами меряет дороги и тропки окрест поселения племени Огня. И взгляд его ложится не только на поля, мастерские и прочие чудеса, но и на работающий повсюду народ. Он слушает объяснения своего спутника, и окружающее нравится ему все больше и больше.
Больше всего это напоминает общину первых христиан или даже монастырь – странный смешанный монастырь, не накладывающий на насельников обета безбрачия. Общая собственность на все, что есть в племени, настоятель (то есть князь), вкушающий с братьями и сестрами за одним столом и из одного котла, как родной отец, а не как господин. В поте лица добывают они свой хлеб, и князь Сергий ап Петр – один из первейших тружеников этого народа. Он и заведует на стройке, он и начальник в деревообделочной мастерской, он и капитан корабля, совершающего плавания по разным надобностям, он и судья, он и князь, он и епископ, проводящий для племени важнейшие церемонии.
Побывал отец Бонифаций и в так называемых детских яслях, где под наблюдением леди Фэры более полусотни маленьких членов племени, поделенных на возрастные группы, под руководством совсем молоденьких девушек познавали жизнь, в которую им предстояло вступить в ближайшее время. Особенно священника поразила игра, когда целые группы детей под руководством своих воспитательниц из игрушечных брусков, досок, цилиндров и конусов возводили дома и целые дворцы. В эти же ясли были отданы вывезенные с Берега Нерожденных Душ дочь Марвина-рыбака восьмилетняя Уна и дети Альбина-гончара: семилетняя Дженнифер и трехлетний Иден. Прошел лишь один день, а они уже с азартом играли со своими сверстниками. Священник подумал, что, пожалуй, эти дети из клана Рохан первыми выучат новый язык – разумеется, на своем, доступном их детскому уму уровне. Дети постарше под руководством так называемых «вожатых» собирали в окрестных лесах, грибы, ягоды и прочие дикоросы, которые они потом относили на кухню.
Некоторые девушки-воспитательницы были темными и светлыми дикарками, другие являлись выходцами из далекого двадцать первого века. В первую очередь отец Бонифаций хотел побеседовать именно с ними, да только их знание латыни было гораздо худшим, чем у Виктора. Фактически он сам по-русски говорил лучше, чем эти девушки на языке древних римлян. Вот что значит полное погружение в языковую среду, а не один-два урока в неделю, да еще у преподавателя, которому этот язык неродной. Но, помимо них, в эту же группу следить за играми малышей были назначены дочь леди Гвендаллион четырнадцатилетняя Шайлих и ее сверстница и подруга, дочь Виллема-воина Фианна. Священник поговорил с девушками, выслушал их рассказ о жизни на новом месте и утешил словами, что им досталась не самая тяжелая работа. Мол, многие их сверстницы работают в поле, пропалывая грядки от сорняков или на кирпичном заводе формуют из глиняной массы кирпичи. Поэтому терпите, дети мои, и возлюбите порученных вашему присмотру малых сих как своих собственных чад, которые у вас, несомненно, еще будут.
Еще одним удивившим отца Бонифация фактом было то, что рыбу для пропитания племени ловили не взрослые мужчины, а совсем юные девочки-девушки, голоногие, в коротких кожаных юбочках. Распоряжался ими мальчик чуть постарше своих подчиненных – загорелый, с выгоревшими вихрами и вечно исцарапанными локтями и коленками. Кстати, трех девушек из клана Рохан, – дочь Тревора-управляющего Авалон, дочь Онгхуса-кузнеца Бриджит, а также дочь Корвина-плотника Эну, – определили как раз в рыбацкую бригаду, и теперь они наравне с остальными вытягивали снасти и наживляли на острые крючки противных дергающихся червяков. И с ними священник тоже с удовольствием побеседовал, собирая информацию. Вот юные рыбачки совсем не жаловались, этим девочкам все было интересно и в новинку, а начальствующий над бригадой юноша Антоний оказался очень интересным мальчиком.