Народная Библиотека Владимира Высоцкого

Зуев Михаил

1967 Не отдавайте в физики детейї

Не отдавайте в физики детей, Из них уже не вырастут Эйнштейны, Сейчас сплошные кризисы идей Все физик на редкость безыдейны. У математиков еще какой-то сдвиг, Но он у вас не вызовет улыбок, Ведь сдвиг намечен по теорьи игр, А также и по линии ошибок. Математики все голову ломают, как замять грехи, Кибернетики машины заставляют сочинять стихи, А биологи искусственно мечтают про живой белок, А филологи все время выясняют, кто такой Блок. Мы, граждане, привыкли с давних пор, Что каждая идея - есть идея, А кто-то там с фамилией Нильс Бор Сказал, что чем безумней - тем вернее... Нет, Бор, ты от ответа не уйдешь! Не стыдно ли ученым называться? Куда же ты толкаешь молодежь При помощи таких ассоциаций?! Математики все голову ломают, как замять грехи, Кибернетики машины заставляют сочинять стихи, А биологи искусственно мечтают про

живой белок, А филологи все время выясняют, кто такой Блок. Мы все в себе наследников несем, Но ведь обидно, до каких же пор так? Так много наших ген и хромосом Испорчено в пробирках и ретортах! Биологи - у них переполох, Их итальянцы малость обскакали: Пока они у нас растят белок Уж те зародыш пестуют в стакане. Математики все голову ломают, как замять грехи, Кибернетики машины заставляют сочинять стихи, А биологи искусственно мечтают про живой белок, А филологи все время выясняют, кто такой Блок. # 026

1967 Письмо

Полчаса до атаки, Скоро снова - под танки, Снова слышать разрывов концерт, А бойцу молодому Передали из дому Небольшой голубой треугольный конверт. И как будто не здесь ты, Если - почерк невесты Или пишут отец твой и мать, Но случилось другое Видно, зря перед боем Поспешили солдату письмо передать. Там стояло сначала: "Извини, что молчала, Ждать не буду".
– И все, весь листок. Только снизу - приписка: "Уезжаю не близко, Ты спокойно воюй, и прости, если что". Вместе с первым разрывом Парень крикнул тоскливо: "Почтальон, что ты мне притащил! За минуту до смерти В треугольном конверте Пулевое ранение я получил". Он шагнул из траншеи С автоматом на шее, Он осколков беречься не стал, И в бою над Сурою Он обнялся с землею, Только - ветер обрывки письма разметал. # 027

1967 Наши предки - люди темные и грубыеї

Наши предки - люди темные и грубые, Кулаками друг на дружку помахав, Вдруг увидели: громадное и круглое Пролетело, всем загадку загадав. А в спорах, догадках, дебатах Вменяют тарелкам в вину Утечку энергии в Штатах И горькую нашу слюну. Ой, вон блюдце пролетело над Флоренцией! И святая инквизиция под страх Очень бойко продавала индульгенции, Очень шибко жгла ученых на кострах.

А в спорах, догадках, дебатах Вменяют тарелкам в вину Утечку энергии в Штатах И горькую нашу слюну. Нашу жизнь не назовешь ты скучной, серенькой Тем не менее не радует сейчас: Ктой-то видел пару блюдец над Америкой, Ктой-то видел две тарелки и у нас. И в спорах, догадках, дебатах Вменяют тарелкам в вину Утечку энергии в Штатах И горькую нашу слюну. # 028

1967 Приехал в Монако какой-то воякаї

Приехал в Монако какой-то вояка, Зашел в казино и спустил капитал, И внутренний голос воскликнул, расстроясь: "Эх, елки-моталки, - опять проиграл!" Вот я выпиваю, потом засыпаю, Потом просыпаюсь попить натощак И вот замечаю: не хочется чаю, А в крайнем случае - желаю коньяк. Всегда по субботам мне в баню охота, Но нет - иду соображать на троих... Тут врали ребяты, что есть телепаты И даже читали в газете про них. А я их рассказу поверил не сразу Сперва я женился - и вспомнил, ей-ей: Чтоб как у людей, я желаю жить с нею Ан нет - все выходит не как у людей! У них есть агенты и порпациенты, Агенты - не знаю державы какой, У них инструменты - магнитные ленты, И нас они делают "левой нагой". Обидно, однако - вчера была драка: Подрались - обнялись, гляжу - пронесло. А агент внушает: "Добей - разрешаю!" Добил... Вот уже восемь суток прошло. Мне эта забота совсем не по нраву: пусть гнусности мне перестанут внушать! Кончайте калечить людям каждый вечер И дайте возможность самим поступать! # 029

1967 Я тут подвиг совершилї

Я тут подвиг совершил - два пожара потушил. Про меня вчера в газете напечатали. И вчера ко мне припер вдруг японский репортер, Обещает кучу всякой всячины. "Мы, - говорит, - организм ваш изучим до йот, И мы запишем - баш на баш - наследственный ваш код!" "Ни за какие иены Я не продам свои гены, Ни за какие хоромы Не уступлю хромосомы!" Он мне "Сони" предлагал, джиу-джитсою стращал, Диапозитивы мне прокручивал. Думал он, пробьет мне брешь чайный домик, полный гейш Ничего не выдумали лучшего! Досидел до ужина - бросает его в пот. "Очень, - говорит, - он нужен нам, наследственный ваш код!"

"Ни за какие иены Я не продам свои гены, Ни за какие хоромы Не уступлю хромосомы!" Хотя японец желтолиц - у него шикарный "блиц": "Дай, хоть фотографией порадую!" Я не дал: а вдруг он врет? Вон, с газеты пусть берет Там я схожий с ихнею микадою. Я спросил его в упор: "А ну, - говорю, - ответь: Код мой нужен, репортер, не для забавы ведь? Ни за какие иены Я не

продам свои гены, Ни за какие хоромы Не уступлю хромосомы!" Он решил, что победил, сразу карты мне открыл. Разговор пошел без накомарников: "Код ваш нужен сей же час - будем мы учить по вас Всех японских нашенских пожарников..." "Эх, неопытный народ, где до наших вам! Лучше этот самый код я своим отдам. Ни за какие иены Я не продам свои гены, Только для нашей науки Ноги мои и руки!" # 030

1967 Он был хирургом, даже "нейро"ї

Он был хирургом, даже "нейро", Хотя и путал мили с га, На съезде в Рио-де-Жанейро Пред ним все были мелюзга. Всех, кому уже жить не светило, Превращал он в нормальных людей. Но огромное это светило, К сожалению было еврей. В науке он привык бороться. И за скачком - всегда скачок! Он одному первопроходцу Поставил новый мозжечок. Всех, кому уже жить не светило, Превращал он в нормальных людей. Но огромное это светило, К сожалению было еврей. # 031

1967 Мао Цзедун - большой шалунї

Мао Цзедун большой шалун Он до сих пор не прочь кого-нибудь потискать, Заметив слабину, меняет враз жену. И вот недавно докатился до артистки. Он маху дал он похудал: У ней открылся темперамент слишком бурный, Не баба - зверь, она теперь Вершит делами "революции культурной". А ну-ка встань, Цин Цзянь, а ну талмуд достань, Уже трепещут мужнины враги! Уже видать концы жена Лю Шаоцы Сломала две свои собачие ноги. А кто не чтит цитат, тот - ренегат и гад, Тому на задницы наклеим дацзыбао! Кто с Мао вступит в спор, тому дадут отпор Его супруга вместе с другом Линем Бяо. А кто не верит нам, тот - негодяй и хам. А кто не верит нам, тот - прихвостень и плакса. Марксизм для нас - азы, ведь Маркс не плыл в Янцзы, Китаец Мао раздолбал еврея Маркса! # 032

1967 Песня про плотника Иосифа, Святого Духа, Деву Марию и непорочное зачатие

Возвращаюся с работы, Рашпиль ставлю у стены, Вдруг в окно порхает кто-то Из постели от жены! Я, конечно, вопрошаю: "Кто такой?" А она мне отвечает: "Дух святой!" Ох, я встречу того Духа Ох, отмечу его в ухо! Дух он тоже Духу рознь: Коль святой - так Машку брось! Хоть ты - кровь голубая, Хоть ты - белая кость, Ведь родится Он, и знаю Не пожалует Христос! Машка - вредная натура Так и лезет на скандал, Разобиделася, дура: Вроде, значит, помешал! Я сперва-сначала с лаской: То да се... А она - к стене с опаской: "Нет, и все!" Я тогда цежу сквозь зубы, Но уже, конечно, грубо: "Хоть он возрастом и древний, Хоть годов ему тыщ шесть, У него в любой деревне Две-три бабы точно есть!" Я - к Марии с предложеньем, Я на выдумки мастак! Мол, в другое воскресенье Ты, Мария, сделай так: Я потопаю под утро Мол, пошел, А ты прими его как будто, Хорошо? Ты накрой его периной И запой, - тут я с дубиной! Он - крылом, а я - колом, Он - псалмом, а я - кайлом! Тут, конечно, он сдается Честь Марии спасена, Потому что мне сдается, Этот Ангел - Сатана! ...Вот влетаю с криком, с древом, Весь в надежде на испуг... Машка плачет. "Машка, где он?" "Улетел, желанный Дух!" "Как же это, я не знаю, Как успел?" "Да вот так вот, - отвечает, Улетел! Он псалом мне прочитал И крылом пощекотал..." "Так шутить с живым-то мужем! Ах ты скверная жена!.." Я взмахнул своим оружьем... Смейся, смейся, Сатана! # 033

1967 От скучных шабашей смертельно уставшиї

От скучных шабашей Смертельно уставши, Две ведьмы идут и беседу ведут: "Ну что ты, брат-ведьма, Пойтить посмотреть бы, Как в городе наши живут! Как все изменилось! Уже развалилось Подножие Лысой горы. И молодцы вроде Давно не заходят Остались одни упыри..." Спросил у них леший: "Вы камо грядеши?" "Намылились в город - у нас ведь тоска!. "Ах, гнусные бабы! Да взяли хотя бы С собою меня, старика". Ругая друг дружку, Взошли на опушку. Навстречу попался им враг-вурдалак. Он скверно ругался, Он к ним увязался, Кричал, будто знает, что как. Те к лешему: как он? "Возьмем вурдалака! Но кровь не сосать и прилично вести!" Тот малость покрякал, Клыки свои спрятал Красавчиком стал, - хоть крести. Освоились быстро, Под видом туристов Поели-попили в кафе "Гранд-отель". Но леший поганил Своими ногами И их попросили оттель. Пока леший брился, Упырь испарился, И леший доверчивость проклял свою. А ведьмы пошлялись И тоже смотались, Освоившись в этом раю. И наверняка ведь Прельстили бега ведьм: Там много орут, и азарт на бегах, И там проиграли Ни много ни мало Три тысячи в новых деньгах. Намокший, поблекший, Насупился леший, Но вспомнил, что здесь его друг, домовой, Он начал стучаться: "Где друг, домочадцы?!" Ему отвечают: "Запой". Пока ведьмы выли И все просадили, Пока леший пил-надирался в кафе, Найдя себе вдовушку, Выпив ей кровушку, Спал вурдалак на софе. # 034