Народная Русь
Шрифт:
«Запасает» народ коров да овец с Егорья-вешнего, выгоняют пастухи наголодавшуюся за зиму-зимскую животину крестьянскую на зеленеющие свежей травкою привольные луга; но все это делается не спроста, а с оглядкою. Старые люди строго-настрого наказывают детям-внучатам блюсти поддерживающие уклад крестьянской жизни, сжившиеся с ней, вековечные обычаи. Выгонять скот на первую пасьбу — «на Юрьеву росу» — советуют они не иначе, как освященной вербою, хранящеюся в коровнике с Вербного Воскресения. «Егорий ты наш Храбрый», — выкликают при этом старухи-большухи, — «ты спаси («паси» — по иному разносказу) нашу скотинку, в поле и за полем, в лесу и за лесом, от волка хищного, от медведя лютого, от зверя лукавого!» Выгон происходит непременно на утренней алой зорьке, раным-ранехонько, когда еще дымятся луга белодымной росою. Последняя, по уверению знающих людей, дает коровам богатый удой и делает их на диво тучными-здоровыми. Это живучее поверье является запоздалым пережитком седой языческой старины, когда народное суеверие видело над собою оплодотворителя земли — громовержца Перуна, выгонявшего стада дожденосных
Старинный обычай, до сих пор памятуемый во многих южнорусских местах, заставляет сельчан окачивать водою пастуха перед первым его выходом на весеннее Юрьево пастбище. Выгонит пастух с подпасками стадо, а там — на первом привале — готово для них угощение, снаряженное вскладчину «всем миром». Несут туда бабы-девки «мирскую яичницу», не забывают они и о чем-нибудь хмельном — промочить горло на вольном воздухе. Пьют, едят пастухи, а сами хлебосольный мир похваливают да святого Юрия-Егорья заклинают: чтобы оберегал он, Храбрый, новое пастбище от всякого лиха, а животину крестьянскую от лютой «помахи» (мора), ото всякой напасти нечаянной. А напастей немало может, в недобрый час, обрушиться на стадо. Зверье хищное, — от того хоть дубьем, либо ружьем обережешь скотинушку. Да и то сказать — не ото всякого зверя и ружье спасет: «У волка в зубах — что Егорий дал!» — говорит народное слово. Уж если что обрек он, свет-Юрий, на съедение зверю, — не уберечь того ничем. Но есть на свете и другое лихо. Сказывают знающие всю подноготную люди, что в ночь с Лукова (22-го апреля) на Егорьев день, выходят на луга ведьмы, устилают они, проклятущие, траву белой-тонкой холстиною; как намокнут холсты, напитаются, белые, росою так и сделаются они пагубными для коров: заберется ведьма в коровник да накроет таким холстом скотинку-животинку — тут к ней всякая злая болесть и привяжется-прилипнет. Да и не одни пастухи, а и бабы-хозяйки отчитывают от «ведьмина призора» своих коров. И во всех этих отчитываниях слышится имя все того же св. Юрия-Егорья, победителя темной силы пододонной. На литовской стороне ходит в народе старое поверье о том, что ведьмы любят «выдаивать» коров и ухищряются для этого на все свои семьдесят семь лукавых уверток. В канун Егорья-вешнего бродят ведьмы по крестьянским дворам, отворяют ворота, срезывают с них стружки и варят их в подойниках. Это, по суеверному представлению деревни, отнимает у сельских коров молоко. От такого ухищрения нечистой силы только и можно оберечь свой двор тем, что с молитвою ко святому победителю темной силы осмотреть в канун Юрьева дня ворота и, — если что окажется неладное, — замазать оставленные ведьмами нарезки набранною у воротной притолоки грязью. Замечательно, что подобные поверья о ведьмах распространены не только в славянских землях, но и по всей соседней с ними неметчине. Богобоязненные старики советуют оберегать молитвой да наговором от ведьм на Егория-вешнего не только луга, дворы, но и речки с колодцами, — чтобы они не могли напустить своего злого лиха на скотский водопой.
Бережет святой Егорий крестьянскую животину ото всякого злого лиха; потому-то и слывет он за набольшего надо всеми пастухами на неоглядной Руси. «Хоть все глаза прогляди, а без Егорья не усмотришь за стадом!» — гласит пастушье присловье. И крепка верою в защиту Победоносца посельщина-деревенщина, выгоняющая свои стада на весеннюю пастьбу. Что высокою стеной глинобитною — огораживается она ото всякой беды-напасти подсказанными седой стариною заговорами да заклинаниями, обращенными к нему. «Поклонишься святому Юрию, он ото всего обережет животину!» — говорит сельский люд и прибегает к этому приводящему весну на светло-русский простор угоднику Божию и за тем, чтобы стаду впрок корма шли подножные, и за тем, чтобы паслось оно, рогатое, подобру-поздорову, чтобы не разбегалось во все стороны, чтобы не делало потрав на чужих полях. Многое-множество заговоров, обращенных к Юрью-Егорью, ходит до наших дней в народе. «Встретил наш скот — милой живот — святой великомученик Егорий на белом коне; в рученьках у него, Егорья-света, щит огненный. Бьет он — побивает всех колдунов и колдуниц, воров и вориц, волков и волчиц!» — причитают придерживающиеся стародавней мудрости приметливые домохозяева, встречая возвращающиеся с первой весенней пастьбы стада.
Егорий-Юрий, однако, слывет в народной Руси не только покровителем стад, но и хозяином волков и других хищных зверей. По преданию, он перед своим вешним днем садится на белого добра-коня и объезжает все леса, собираючи отовсюду зверье дикое да отдавая ему свои хозяйские наказы нерушимые. Каждому зверю идет от него свой приказ — наособицу: чем зубастому кормиться, где промышлять добычу. «Обреченная скотинка — не животинка!» — говорит по этому случаю сельский люд, говорит-приговаривает: «Ловит волк свою роковую овечку!», «Без Юрьева наказу и серый (волк) сыт не будет!», «На что волк сер, а и тот по закону живет: что Егорий скажет, на том все и порешится!», «Святой Егорий держит
О св. Егорий, как волчьем хозяине, ходит по народной Руси немало разнообразных сказов-преданий. В одном, наиболее любопытном из них, ведется речь о том, как шел через лес некий, не почитавший Бога и угодников Божиих, злой пастух; шел он к роднику — напиться водицы. Идет пастух и видит: стоит старый коренастый да ветвистый дуб, а вся понизь вокруг него прибита к земле, вся утолочена. «Дай-ка», — говорит пастух, — «дай-ка посмотрю, что тут делается!» Влез пастух на дуб, видит — едет на белом коне своем святой Егорий, а вслед за ним целая стая волков бежит. Ни жив, ни мертв сидит пастух на дубу, шелохнуть веточку боится. А Егорий подъехал к утолоченному месту, остановился под дубом и начал отдавать свои наказы волкам: рассылает их, серых, во все стороны света белого, говорит — кому чем питаться весной красною, знойным летечком, вплоть до ненастной осени. Шло время, всех волков разослал, всех наделил краюшками хлеба заботливый волчий хозяин; вдруг (видит пастух) тащится из лесной заросли старый-престарый хромой волк.
«А мне-то что ж?» — спрашивает волк. — «А тебе, — говорит св. Егорий, — вон на дубу сидит!» Сказал и уехал на своем коне. А волк сел под дубом, — сидит, а сам кверху — на пастуха — смотрит да зубами щелкает. Сидит волк день, сидит серый другой день, — все ждет, что слезет пастух, — ждет-подождет, а тот не слезает, не хочет волку в зубы попасть. Пустился на хитрость серый: взял — схоронился в кусты. Посидел-посидел пастух на дубу, пронял беднягу голод; огляделся он по сторонам — нигде не видать волка: слез и — бежать со всех ног. А волк — тут как тут: выскочил из своей засады, кинулся на пастуха, тому на этом месте и смерть пришла…
Малорусский сказ как бы дополняет это сказание. Жили-были двое братьев на белом Божьем свете, — ведется повесть, — жили-были: один богатый, другой — голь-нищета, бедный. Однажды «злиз бидный брат на дуба ночуваты, колы так о пивночи бачыть: якыйсь чоловик гоныть сылу звиря, а позаду другый чоловик ииде на вози. То булы лисун (леший) и св. Юрий. От прыгнав лисун звиря, да як раз — пид того дуба, де сидив чоловик; а св. Юрий почав раздиляты окрайцы хлиба, що булы на вози». Роздал-разделил св. Егорий привезенный хлеб своему волчьему стаду, смотрит. — одна краюшка осталась лишняя. Отдал ее угодник Божий бедняку, отдав — говорит: «Се тоби Господь дав счастя! З' цего окрайчика ты вже певне, що разживешься!» Прошло много ли, мало ли времени, — исполнились слова святого Юрия, разжился бедняк: «окрайця того никак не можно зъисты; що ни поидять, а назавтра вин и стане таким, як був: усе приростае!»… Видит это богатый брат — видит, и взяла его зависть лютая. «Дай, — думает, — и я все это сделаю!»… Пошел он к тому дубу, влез на верхушку зеленую. И снова пошло все — как по-писаному: опять начал оделять св. Юрий краюшками хлеба свое волчье стадо. Да только конец не на ту стать вышел: не хватило у волчьего хозяина одному волку краюшки, и дал наказ угодник Божий — съесть богача завидущего вместо краюшки… Зависть лютая и здесь, как в первом приведенном сказании, была наказана, и голодный волк нашел свою волчью сыть.
Пахарь-народ, поручая заботам св. Георгия Победоносца свои стада, обращается к его крепкому заступничеству — и приступая к весенним земледельческим работам. С Егорья-вешнего запахивает и ленивая соха. Так и слывет, например, в нижегородской округе двадцать третий день апреля — пролетнего месяца — за «Егорья-лениву-соху». По всей народной Руси служатся-поются в Егорьев день молебны на пашнях, а где и не служатся — так возносится к небу простодушная молитва посельщины-деревенщины, молитва о святом заступничестве Егорья-Юрия. «Он начинает работу, к его (зимнему) дню работа у мужика и приканчивается».
В Тульской губернии еще совсем недавно существовал обычай — валяться ранним утром в день Егория-вешнего по росе на полевых межниках. Кто по Юрьевой росе покатается, будет, — гласит поверье, — «силен и здоров, что Юрьева роса». Наберется, бывало, деревня силы-здоровья от Юрьевой росы, а наутро — за яровой сев. А и чудесные же свойства у этой росы: ею до сих пор пользуют знахарки — вещие бабки — «от сглаза, от семи недугов». Эта же роса, по орловскому поверью, просам на пользу идет: «На Егорья роса — будут добрые проса!»
Есть на Святой Руси местности, куда приводит Егорий-вешний и свои особые игрища, являющиеся отголоском старины. Таков, например, обычай «вождения Юрия», состоящий в том, что всей деревнею выбирают красны девушки молодого красивого парня, обвешивают его зелеными венками и кладут ему («Зеленому Егору») на голову большой круглый пирог, убранный цветами. Толпою идет деревенская молодежь в поле, оглашая воздух припевами, обращенными к св. Юрию. Трижды обходят красные девушки с молодыми парнями засеянные поля. Потом разводится на перекрестке межников небольшой костер — в виде кольца, посреди которого кладется на землю принесенный пирог («моленник»). Все пришедшие садятся с песнями вокруг костра, начинается дележ пирога: каждому должно непременно достаться хоть по малому кусочку. Кому из девушек достанется в пришедшемся на ее долю куске больше всех начинки — та выйдет по осени замуж. Доев пирог, молодежь возвращается по своим дворам, приплясывая да припеваючи: