НАРОДНОСТЬ, НАРОД, НАЦИЯ...
Шрифт:
Родоплеменные отношения породили разные уровни прав собственности. При родовом разделении обязанностей внутри племени кроме родовых прав на определённую собственность, которые были не отчуждаемы от рода, возникали интересы общественной собственности уже всего племени. У осёдлых племён главной общественной собственностью стала земля, которая обеспечивала возможность выращивания необходимых для выживания средств жизнеобеспечения. На своих собраниях родовые старейшины осёдлого племени передавали право родового правления и управления всей земельной собственностью жрецам, а так же избираемым вождям и их помощникам. То есть тем, кто мог заниматься непрерывной защитой этого права от посягательств соседей, управлением земельной собственностью в общих интересах племени, в том числе осуществляя суд и разбор противоречий, возникающих в связи с отношениями личной, родовой и племенной собственности. Специализация в этой области деятельности, накопление навыков и знаний об использовании общественной собственности племени, усложнение проблем управления общественными отношениями привели к тому, что разделение труда внутри племени эволюционно завершилось превращением родов вождей в наследственных родовых собственников наибольшей
Родовое разделение обязанностей внутри племён земледельцев и подготовило условия для появления надплеменной власти. Ибо стремление каждого вождя укрепить права своего рода на неподотчётное управление земельной собственностью и делами племени постоянно вступало в противоречие с традициями общественной власти, ограничивалось ею. Диалектические противоречия между интересами родов вождей и общественной властью с течением времени обострялись, превращались в противоположности, которые разрешались скачкообразным переходом отношений между вождями и общественной властью племён в качественно новое состояние.
Власть вождей и их родов могла оказаться неподотчётной и в то же время устойчивой, если бы ей удалось вырваться из непосредственной зависимости от родоплеменной общественной власти, превратиться в особую власть, которая оказалась бы сильнее общественной власти, поднялась бы над нею. Этого нельзя было добиться, оставаясь внутри родоплеменных отношений. Но этого удалось бы добиться, договорившись с вождями нескольких родственных соседних племён о совместном отстаивании общих интересов, используя то обстоятельство, что у племен не получалось создать единую общественную власть, что общественная власть каждого племени испытывала непреодолимое недоверие к общественной власти соседних племён. Иначе говоря, вождям соседних осёдлых и этнически родственных племён можно было бы вырваться из непосредственной зависимости от родоплеменной общественной власти в единственном случае. Если бы они превращались в единый управляющий класс своих племён, совместно выступали против общественной власти каждого племени и укрепляли своё положение главных земельных собственников, используя и до известного предела поощряя противоречия между племенами.
Заинтересованность вождей соседних осёдлых племён с общей этнической культурой в появлении надплеменной власти и стала причиной возникновения государственной власти, которая с позиции насилия расширила представление каждого племени о своём жизненном земледельческом пространстве до качественно более сложного представления о жизненном земледельческом пространстве государства.
2. Народность
Надобщественная власть не имела оснований появиться там, где родоплеменная общественная власть была сильнее прав вождей. Она появлялась среди тех племён земледельцев, в которых произошло столь значительное разделение труда, что начали складываться родовые навыки выполнения разных общественных обязанностей, вызрели предпосылки для передачи ответственности за всю общественную собственность племени жрецам и наследственным вождям. Но надобщественная власть не могла утвердиться всерьёз и надолго, как верховное насилие, если противоречия между интересами родов вождей и родоплеменной общественной властью не достигали столь высокой степени противоборства, что для защиты своих интересов вожди вынуждались искать объединения с вождями других племён.
Этнически близкородственные соседние племена, развиваясь в условиях сложных взаимоотношений, созревали к появлению надобщественной власти приблизительно одновременно. Но возникновение устойчивой единой власти над ними происходило в чрезвычайных обстоятельствах, когда из всех вождей своими воинскими доблестями выделялся один, который героической деятельностью способствовал преодолению этих обстоятельств, после чего признавался особенным героем несколькими соседними племенами, достойным мифологизации и обожествления, как их общий царь. Такой герой смог обособляться от своего племени, и вокруг него и его рода волей или неволей объединялись другие вожди, заинтересованные в усилении своих возможностей для борьбы за укрепление родовых прав на надобщественную власть и общественную собственность в своём племени. Так из вождей и жрецов соседних племён складывалась господствующая знать, объединяемая схожими имущественными интересами, а надобщественная власть превращалась во власть государственную, олицетворяемую родом героя и городским поселением, в котором род героя её сосредотачивал. Род героя с помощью насилия получал права на верховное управление на всей территории соседних племён, но права отчуждённые от земельной собственности, в диалектической борьбе интересов согласуемые с правами знати на управление в землях отдельных племён. Каждый род знати при этом стремился добиться наиболее значительного влияния на государственную власть, из чего складывались противоречия между родами знати, с одной стороны, и родов знати с родом героя – с другой, что могло привести к свержению рода героя и замене его другим господствующим родом. Однако эти противоречия отражали борьбу и единство противоположностей, углубляя сплочённость знати при отстаивании общих имущественных интересов в отношениях с родоплеменной общественной властью каждого племени, а тем самым укрепляли государственную власть как таковую. Роды знати из своих вождей создавали влиятельные, представительные советы при царе, без укрепления которых государственная власть не могла развиваться и усиливаться.
Прежде, в течение тысячелетий господства родоплеменной общественной власти, кочевые племена создавали лишь временные, неустойчивые межплеменные союзы, которые легко распадались. Но осёдлые племена, оказавшиеся подвластными сговору родовой знати, которая из них выделилась, в случае, если
Однако старые традиции родоплеменной общественной власти и родоплеменного эгоизма у объединяемых внешним насилием знати племён остаются чрезвычайно сильными на начальной ступени исторического становления нового государства. В их основе заложены биологические инстинкты стайной борьбы за существование, к которым родоплеменные отношения приспособились путём естественной эволюции, природным отбором и наследуемыми архетипами поведения; тогда как государство стало следствием насильственного выделения субъективных интересов родов вождей за пределы природных отношений родоплеменных обществ. Даже родственные племена вначале очень трудно удерживать в одной упряжке единой государственности без учёта традиций родоплеменной общественной власти, этнической по своей природе.
Большая зависимость устойчивости государственной власти от родоплеменной общественной власти делала её на начальной ступени развития общественно-государственной властью, что предопределяло размеры территории, традиции управления и духовный строй молодого государства. Государство в раннюю историческую эпоху поневоле отражало родоплеменные общественные отношения, в том числе и потому, что на них поневоле опиралась знать в борьбе за свои родовые интересы внутри господствующего слоя имущественных собственников. Однако для достижения устойчивости государственной власти, которая выделилась из родоплеменных отношений и зависела от них, господствующий слой знати вырабатывал способы подчинить родоплеменные отношения государственным отношениям, и в этой задаче наибольшую роль начинали играть жрецы. Значение, которого добивались жрецы во влиянии на отношения между знатью и родоплеменной общественной властью племён, определяло уровень сложности государственных отношений, – чем выше оказывалась роль жрецов, тем более выраженными были государственные отношения, тем сильнее они воздействовали на развитие межплеменных хозяйственных и новых, социальных связей, постепенно объединяющих представителей разных племён в межплеменное сообщество. Кроме государственных отношений, с появлением государственной власти начинали складываться и политические отношения между самими племенами. Политические отношения несли в себе опасность для знати тем, что они налаживали взаимодействие между общественной властью государствообразующих племён, и чтобы ослабить это взаимодействие, надо было развивать и совершенствовать жреческие знания и способы долгосрочного воздействия на поведение большинства родов племён на основе родоплеменных культов и религиозных традиций. В этой сложной диалектической борьбе государственной власти с родоплеменной общественной властью и развивалась направляемая жречеством духовность и культура образуемой государством народности.
Самосознание народности изначально неустойчиво, хаотично, что вызвано диалектическим противоборством старых, за тысячелетия глубоко укоренившихся в личном и общественном поведении традиций родоплеменной общественной власти, власти местнического эгоизма, с постепенно укрепляющимися традициями общественно-государственной надплеменной власти. Поэтому самосознание народности не может быть основательной подпоркой государства. Государственная власть удерживает племена в состоянии народнических отношений только авторитетом надплеменного насилия, и вооружённое насилие в конечном счёте остаётся решающим средством убеждения в непрерывном противоборстве с традициями родоплеменной общественной власти, главным, естественным источником права. Всякое молодое государство возникает и вначале держится только за счёт энергичного и решительного вооружённого насилия опирающейся на знать столичной царской власти, за счёт её способности организованно устрашать таким насилием податные племена и разнообразных соседей. Поэтому первыми мифологизируемыми героями всякого государства, создателями его первых учреждений управления являются воинственные вожди, цари, которые с оружием в руках решительно, не считаясь с проливаемой ими кровью, навязывали свою родовую наследственную надплеменную власть, как своим племенам, так и соседям. Культ их героических заслуг перед государством становился первым культом молодого государства, надолго определяя бесспорное главенствующее положение военных дружин, а позже военного прасословия в составе государственной власти и в государственной культуре.
Появившись с зарождением этнического государства, народность в существовании своём полностью зависит от его способности применять государственное насилие. Объединённая и объединяемая в большой мере готовностью и способностью знати использовать в своих целях вооружённую силу, она продолжает признавать лишь авторитет надплеменного вооружённого насилия, так как сохраняет в своём духовном и культурном мировоззрении значительные пережитки языческих традиций родоплеменной общественной организации, когда межплеменные трения решались главным образом силовыми средствами. А потому её целостность чрезвычайно зависит от вооружённой силы государственной власти, от её присутствия на всей подвластной территории. Народность есть неустойчивое этническое общество, создаваемое государственной властью из чрезвычайно устойчивых родоплеменных обществ, и оформляющийся народнический характер этого общества испытывает значительное влияние исторических взлётов и падений государственной власти, изменения форм государственного устройства. На основаниях особенностей судьбы государства складывается культурная, духовная, мировоззренческая самобытность народности и её судьба.