Народные повести и рассказы Южной Индии
Шрифт:
Однажды, после омовения в розовой воде, Куттувилякку надела шелковые одежды и золотые украшения, насурьмила глаза и поставила на лоб тилак [26] . Затем она натерлась благовониями, украсила волосы цветами и, звеня браслетами, побежала к Тунгавилякку. Увидев ее во всем блеске юной красоты, старшая сестра не могла удержаться от горестной улыбки.
– Почему ты глядишь на меня так невесело? – удивилась Куттувилякку.
– Да так просто, – ответила старшая сестра.
26
Тилак –
Но младшая, заподозрив неладное, стала настаивать:
– Расскажи мне правду. Ты что-то от меня скрываешь. Между нами не должно быть никаких тайн.
И в конце концов Тунгавилякку сообщила ей все, что знала.
– Отец получил весть, что твой муж погиб во время бури, – сказала она. – Он пытается выяснить, так ли это. Теперь ты понимаешь причину моей скорби.
Несколько мгновений Куттувилякку стояла недвижная, как изваяние, кровь, казалось, остановилась в ее жилах. Едва придя в себя, она переоделась в чистую белую одежду, которую носят вдовы, и побежала к отцу. При виде ее царь понял, что она уже все знает, и безмерно огорчился. Ведь он назвал ее Куттувилякку, потому что хотел, чтобы она сверкала ярким светильником – светильником семейного счастья, но внезапный вихрь, поднятый судьбой, развеял все его надежды,
– Дорогой отец, – начала Куттувилякку, – вы растили меня с любовью и заботой и выдали замуж совсем еще несмышленой девочкой. Но волей судьбы тот, кто надел мне на шею свадебную гирлянду, погиб. Я даже не помню его лица. Жить девственной вдовой, не зная радостей супружества, у меня нет ни малейшего желания. Прикажите разложить костер. Где бы мой муж ни был: в раю или в аду, я все равно последую за ним.
– Не спеши взойти на костер, – принялся отговаривать ее царь. – Пусть у тебя нет мужа – зато у тебя есть отец, который не оставит тебя своими заботами. Тебе принадлежит половина моего царства. Ты можешь совершить множество благих дел, которые зачтутся тебе в следующих рождениях [27] . Оставь мысль о самосожжении.
27
По индусской религии, человеческое существование представляется в виде цепи непрерывных рождений, и заслуги, накопленные в одном рождении, зачитываются в последующих.
Но Куттувилякку была непреклонна в своем решении, и в конце концов царь повелел разжечь на речном берегу костер из сандаловых поленьев.
Куттувилякку раздала беднякам и нищим много денег, исполнила все надлежащие обряды и стала обходить костер справа налево. Обильно политые маслом, сандаловые поленья горели так сильно, что пламя взвивалось до самых небес. Закончив третий круг, Куттувилякку громко воскликнула:
– О Агни! [28] Я не хочу медленно сгорать на огне тоски по умершему мужу. Пусть лучше я сразу превращусь в груду золы. Прими же меня, о небо! Соедини меня с моим супругом, о небо!
28
Агни – бог огня.
И она спрыгнула в яму, откуда вздымались багровые языки пламени.
В тот же миг налетел ураганный ветер. Сверкнула молния, зарокотал гром,
Оглядевшись, Куттувилякку увидела, что находится в красивом саду. Она села и задумалась. Гроза помешала ей совершить самосожжение. Это может означать только одно: ее супруг жив. Что же ей теперь делать? Возвратиться к отцу и снова надеть наряд вдовы? «Нет, – решила она. – Я останусь здесь и попробую найти себе какое-нибудь занятие».
Внезапно в саду появилась цветочница-старуха. Заметив Куттувилякку, старуха усомнилась, уж не лесная ли она богиня, подошла к ней и стала ласково ее расспрашивать, как она там очутилась.
– Бабушка, – отвечала Куттувилякку на ее расспросы, – мы с мужем купались в реке, когда разразилась неожиданная буря. Течение принесло меня сюда. Где мой муж и что с ним – я не знаю.
Старуха сразу полюбила ее.
– Если хочешь, живи в моем доме, – предложила она. – Я буду заботиться о тебе, как о родной дочери.
Куттувилякку с радостью приняла ее предложение.
Старуха эта была цветочницей ранипурамского царского дворца. Каждый день она рвала в саду цветы, сплетала красивые гирлянды и относила их махарани. Она сдержала свое обещание и обращалась с юной и гибкой, как молодой побег, Куттувилякку словно с родной дочерью.
Миновало полгода. Однажды утром девушка сказала старухе, которая только что возвратилась из сада:
– Бабушка! Я пропостилась всю ночь и очень хочу есть. Свари что-нибудь на скорую руку, а я тем временем сплету гирлянды по-новому, и ты отнесешь их царице.
Она сплела дивные гирлянды и уложила их в корзину. После того как они поели, старуха побрела с этой корзиной в царский дворец.
Махарани была восхищена плетеницами.
– Признайся, бабушка, – сказала она, – ведь это не ты сплела такие. Кто же их сплел?
Старуха не стала отпираться, рассказала ей всю правду, и царица велела привести к ней девушку.
Очарованная красотой Куттувилякку, царица молвила старухе:
– Такой девушке не место в бедной хижине. Пусть она украшает наш дворец. У меня есть две дочери, ее сверстницы. Пока они еще не замужем, она будет играть с ними вместе, а заодно и учить их всему, что сама знает.
И, щедро одарив цветочницу, царица отослала ее домой. А Куттувилякку осталась в царском дворце. Махарани обращалась с ней как с родной дочерью. Но она и не догадывалась, что девушка – дочь ее младшей сестры. И Куттувилякку не знала, что махарани – ее тетя.
Обе царевны, однако, завидовали красоте Куттувилякку и обходились с ней как с рабыней или служанкой. Пользуясь каждым подходящим случаем, они оговаривали девушку.
Однажды в праздник царица и ее дочери должны были надеть жемчужные ожерелья.
Махарани велела принести из своей сокровищницы кувшин с лучшими жемчужинами и, призвав служанок, поручила им всем сплести ожерелья. Получила пригоршню жемчужин и Куттувилякку. Она уселась в небольшом храме Ганеши, который находился тут же, во дворце, и принялась за работу. Немного погодя служанки позвали ее на обед. Оставив уже снизанные ожерелья и отдельные жемчужины, Куттувилякку отправилась обедать. В ее отсутствие заводная кукла проглотила и ожерелья и жемчуг. Вернувшись, Куттувилякку очень огорчилась и поспешила к царице, чтобы рассказать ей о пропаже.