Народный быт Великого Севера. Том I
Шрифт:
Царь решил кликнуть клич: кто отыщет пропавших 'без вести его дочерей, за того он отдаст замуж одну них, которую пожелает сам отыскавший. Но на этот призыв никто не откликнулся. Тогда царь Архидей собрал волхвов и стал у них спрашивать о своих дочерях. Но и те отказались от этого дела, потому что и сами не знали, где находились пропавшие царевны.
Царь затужил о своих дочерях, и в конце концов стал опять очень усердно молить и просить Бога, чтобы он сжалился над ним и при старости даровал бы ему снова детище, которое бы осталось после него наследником государства. В знак своего усердия Архидей роздал великие и щедрые милостыни всем бедным своего царства. Бог услышал его молитву и даровал ему прекрасного сына, которого назвали Иваном-Царевичем.
Когда царевич вырос и стал совершеннолетним, то
Шел Иван-Царевич путем-дорогою несколько месяцев. Случилось ему однажды идти большим густым лесом, и услышал он в стороне от него шум, на который он и пошел. Когда пришел он к тому месту, откуда ранее слышен был шум, то увидел, что два леших дерутся между собою. Он, ничуть не испугавшись, подошел прямо к ним, и спросил: — «послушайте, из-за чего вы деретесь, скажите мне, я помирю вас?» Один из них сказал ему: — «добрый человек, рассуди, пожалуйста, нашу ссору: мы вдвоем шли дорогою, и нашли вот эти вещи, которые лежат здесь на земле: шляпу-невидимку, сапоги-самоходы да еще такую скатерть, что ежели ты ее развернешь, то из нее выпрыгнут 12 молодцов и 12 девиц, понаставят сразу на эту скатерть разных кушаний, напитков и проч. и станут потчевать того, кто развернул скатерть; они потчуют также и других, ежели им это приказано будет. Так вот из этой находки я беру себе сапоги да шляпу, а товарищу моему отдаю скатерть, но ему этого кажется мало: он хочет завладеть всем, и ради этого завел со мною драку». Выслушав лешего, Иван-Царевич сказал ему: — «хорошо, я дело ваше разберу, только вы и мне дайте долю из вашей находки». — «Пожалуй, возьми, сказал ему другой леший, только рассуди хорошенько наше дело. Иван-Царевич сказал им, чтобы они побежали вперегонку по дороге, и кто кого опередит на три версты, тому и достанется вся находка. Оба лешие с радостью согласились на это предложение и взапуски побежали по показанной им дороге.
Когда оба лешие, пустившиеся вперегонки, убежали настолько далеко, что их стало не видно — царевич надел на себя шляпу-невидимку и сделался невидим; потом он надел сапоги-скороходы и, взяв под мышку скатерть, пошел себе далее своим путем.
Лешие, перегнав один другого, прибежали опять на то место, где лежала их находка. Но не найдя ни Ивана-Царевича, ни своей находки, — побежали по лесу разыскивать царевича, и хотя они несколько раз находили прямо на него, но не могли увидать его, потому что на нем была надета шляпа-невидимка. Пробегав и проискав напрасно долгое время свою находку, и все-гаки ничего не найдя, оба лешие напоследок решили прекратить свои поиски и разойтись но своим местам.
Пробыв несколько дней в пути, Иван-Царевич увидал вдруг по дороге маленькую избушку. Он подошел к ней, и затем взошел в самую избушку, где увидал бабу-ягу, которая сидела на полу, упершись ногами в потолок, и пряла шерсть. Увидав царевича, яга промолвила: — «фу, фу, фу! Доселева русского духу слыхом не слыхано было, а ныне и воочию русский дух является. Зачем ты, добрый молодец Иван-Царевич зашел сюда? волей аль неволей?» — «Ах ты глупая старая баба, сказал ей в ответ Иван-Царевич. Ты прежде меня, доброго молодца, напои да накорми, а потом спрашивай. Баба-яга тотчас вскочила, собрала на стол, напоила, накормила Ивана-Царевича и стала опять
Иван-Царевич послушался бабу-ягу и улегся спать, и тотчас же заснул крепко. Рано утром баба-яга начала будить Ивана-Царевича: — «Добрый молодец, пора тебе и в путь отправляться!» Царевич встал, умылся, оделся, помолился Богу и стал с Ягою прощаться, а Яга и говорит ему: — «Что ж ты, царевич, со мною прощаешься, а не спросишь, куда идти тебе надобно. Слушай, вот что я тебе скажу: ступай прямо по этой дороге; выйдешь в поле и увидишь палаты белокаменные, в этих палатах живет твоя старшая сестра Луна. Только трудно будет ее тебе взять, потому что с нею живет нечистый дух, который приходит к ней медведем, а после оборачивается в человека.
Выслушав рассказ Яги, царевич простился с нею, надел на себя сапоги-самоходы и отправился в путь.
Шел он путем-дорогою три дня и, наконец, увидел в поле те самые палаты белокаменные, про которые сообщила ему баба Яга. Он подошел к ним и потом вошел прямо на широкий двор. На всем дворе не видать было ни одного человека. Тут Иван-Царевич надел на себя шляпу-невидимку и вошел в палаты. Прошел но всем комнатам, наконец вошел в спальню прекрасной царевны. В это время Луна лежала и почивала. Царевич, скинув невидимку, подошел к кровати и стал будить царевну. Прекрасная Луна, пробудясь от сна и увидав около себя молодого юношу, спросила его: кто ты таков и зачем пришел сюда? так как до сего времени она не знала еще своего брата. Царевич на это ответил ей: — «Любезная моя сестрица Луна, не злодея и не иного кого видишь пред собой, а твоего любезного брата Ивана-Царевича. Я принес тебе челобитье от батюшки нашего царя Архидея и матушки пашей царицы Дарии. Они о тебе и о сестре Звезде очень сокрушаются.
Услышав сказанное царевичем, царевна Луна вскочила со своего ложа и начала обнимать царевича, и они целовались и миловались. После радостного свидания Луна сказала ему: — «любезный мой брат! я сердечно рада, что увидала тебя, но опасаюсь, чтобы не пришел медведь, который содержит меня в этих палатах, и я боюсь, чтобы от, не съел бы тебя!» — «Не кручинься о том, — молвил ей Иван-Царевич, — я не боюсь этого!»
Скоро после того поднялся сильнейший вихрь. Царевна Луна, в великом страхе стала говорить царевичу: — «Любезный братец! поскорее спрячься куда-нибудь, а то сейчас придет сюда медведь и съест тебя непременно». — Не бойся, ответил брат, и тотчас же, надев на себя шляпу-невидимку, сел на стул.
В ту же минуту вошел в комнату ожидаемый медведь и, не превращаясь в человека, закричал человеческим голосом: — «Фу, фу, фу! ранее и слыхом здесь не слыхано было русского духа, а теперь что-то пахнуть им стало! Уж наверное, Луна, у тебя есть здесь кто-нибудь?» — «И как тебе не стыдно говорить об этом! Ну, откуда быть здесь русскому духу? Ты сам-то, летая по Руси, набрался наверное русского духа, — вот он тебе и чудится здесь!» — «Не пришел ли твой брат, Иван-Царевич? он ведь родился давно уже». — «Я от роду не видала и не знаю никакого брата, и не знаю даже есть ли он у меня! — Ну, а если бы и был у меня брат и пришел бы сюда, то ты, наверное, съел бы его?» — «Нет! ответил медведь, я никогда бы не сделал этого». — «Не верю!» сказала царевна. — «Я клянусь тебе, чем хочешь, в этом!» отвечал ей медведь. — «Когда так, — промолвила Луна, — то знай, что брат мой сидит возле тебя!» «Что ты!» удивился медведь. «Как же я не вижу его?» — «Право же, говорю тебе, он здесь и сидит около тебя», — еще раз повторила ему царевна.
После этих слов, медведь встал и ударившись об землю — сделался таким молодцем, что не вздумать, не взгадать; превратившись в человека, он проговорил: — «Иван-Царевич! не прячься от меня, я не злодей для тебя, и буду даже очень рад увидать тебя!»
Услышав это, Иван-Царевич снял с себя свою невидимку и предстал пред бывшим медведем, с которым тотчас же он начал разговаривать и тот стал всячески забавлять его разными увеселениями и очень ласково обходился с ним все время, а также угощал и потчевал царевича очень радушно.