Народный быт Великого Севера. Том I
Шрифт:
Иван-Царевич сообразил, что то прилетала в сад Жар-птица. И вдруг видит он, что она села на ту яблонь, под которой он караулил ее. Сев на яблоню, она начала было ощипывать золотые яблочки. Но в это время Иван-Царевич тихонько и искусно подкравшись к ней, — схватил ее за хвост, но все таки удержать ее не мог, и Жар-птица вырвавшись из рук его улетела, оставив только в руке Царевича одно перо из хвоста своего, за который тот сильно ухватил Жар-птицу.
Рано утром, после этой ночи, когда царь Выслав только пробудился от сна, Царевич пришел к нему и принес то самое перо, которое ночью удалось ему выдернуть из хвоста Жар-птицы. Царь Выслав был очень этим обрадован, что хоть меньшому сыну удалось наконец-то подкараулить похитительницу его драгоценных
Царь Выслав., взяв от сына чудное перышко, снес его в свой кабинет, и положил там, как, редкостную вещь, которая должна была всегда сохраняться.
После той ночи, когда Царевичу Ивану удалось вырвать у прилетевшей в сад Жар-птицы — перо, то эта чудная похитительница царских плодов перестала летать в сад царя Выслава. Но царь Выслав, тем не менее, не успокоился и теперь, — увидя только единое перышко, захотел во чтобы то ни стало приобрести и самую Жар-птицу. А поэтому, он вновь призвал к себе детей своих, и опять сказал им: — «Любезные мои дети! я дам, вам мое родительское благословение: поезжайте и отыщите мне ту Жар-птицу, которая летала прежде в мой сад, и, отыскав, привезите ее ко мне живою. Кто это поручение мое исполнит и привезет мне живую Жар-птицу, тот получит, конечно, то, что обещал я ранее за нее в награду.
Оба старших Царевича — Дмитрий и Василий, с этого времени начали иметь тайную злобу на своего меньшого брата Ивана-Царевича, за то, что тому удалось выдернуть из хвоста у Жар-птицы чудное перышко, которое так заинтересовало их отца.
Получив от отца своего благословение, Царевичи Дмитрий и Василий — поехали на поиски за Жар-птицей. В свою очередь и меньшей Царевич, узнав, об отъезде братьев, стал, также просить у родителя своего благословения на дорогу, для отправления в поиски за Жар-птицей.
Услышав просьбу своего младшего сына, царь Выслав сказал ему: — «Любезный сын мой, чадо мое милое! ты еще очень молод и для тебя такой трудный и дальний путь непривычен. И зачем тебе от меня отлучаться, когда братья твои за этим же делом поехали. Неужели и ты хочешь уйти от меня?! Ведь тогда вы все трое будете далеко от меня и можете долго не возвратиться, а я уже нахожусь в престарелых годах и хожу под Богом. И ежели во время вашей отлучки Бог отнимет от меня жизнь, то кто же останется вместо меня и будет управлять моим царством? Ведь тогда может произойди бунт и выйти несогласие между нашими подданными, и унять их некому будет!.. А также может подступить под наши области неприятель, так управлять нашим войском будет некому». — Однако, как ни старался царь Выслав уговорить и удержать при себе, — но ничего не мог с ним поделать, и, снисходя на неотступные просьбы Царевича — вынужден быль согласиться на отпуск своего последнего сына и на дорогу дал ему свое родительское благословение.
Иван-царевич, получив родительское благословение, выбрал себе коня и поехал в путь.
Ехал он — ехал, сам не зная куда, и приехал он в чистое поле, на зеленые луга, и увидел там в чистом поле столб, на котором написаны были следующие слова: — «ежели кто поедет от столба прямо, так тот будет голоден и холоден, а кто поедет в правую сторону, — то тот сам будет жив, здрав и невредим, а конь его будет мертв. Кто же поедет в левую сторону — тот будет убит, а конь его жив останется».
Иван-Царевич, прочитав эту надпись, поехал в правую сторону, рассудив, что ежели конь его и будет убит, то все-таки сам он останется жив, а коня можно будет после добыть другого.
Едет Иван-Царевич по избранной им дороге, день, другой и третий, и никого по дороге не видать было. Как вдруг, откуда ни возьмись, выходит ему навстречу огромнейший серый волк и говорит Царевичу: — «Ох ты, гой еси, молодой юноша, Иван-Царевич! Ведь ты читал на столбе, что конь твой будет мертв, так зачем же ты сюда едешь?» Сказав эти слова, волк разорвал коню шею и пошел прочь в сторону.
Иван-Царевич очень горевал о коне своем и, горько заплакав, пошел пешком. Пройдя весь день тот, он очень устал и хотел было отдохнуть, но лишь только он собрался присесть, как его нагнал серый волк и сказал ему: — «Жаль мне тебя Иван-Царевич, что ты пешком изнуряешься; жаль мне тебя и потому еще, что я заел твоего коня доброго. Ну, ладно! садись на меня серого волка и скажи, куда везти тебя и зачем? Иван-царевич сказал, куда ему ехать надобно, и серый волк помчался с ним быстрее коня его. Чрез некоторое время привез он Ивана-Царевича к каменной стене, не очень высокой. Остановившись здесь, волк сказал своему седоку: — «Ну, Иван-царевич, слезай с меня серого волка и полезай через эту каменную стену. Здесь за стеною есть сад, а в этом саду, в золотой клетке и сидит та самая Жар-птица, которая нужна тебе. Ты Жар-птицу возьми, а золотой клетки не трогай, а ежели ты и ее возьмешь, то тебе оттуда не уйти будет: тебя непременно поймают.
Иван-Царевич перелез каменную стену и очутился в саду. Увидев Жар-птицу в золотой клетке, он подошел к ней и, вынув ее из клетки, пошел обратно. Но по дороге одумался и решил, что без клетки ему некуда посадить Жар-птицу и не в чем будет ее доставить до своего государства. Поэтому он вернулся и взял клетку. Но лишь только он снял с дерева клетку, как по всему саду раздался стук и гром, потому что к этой клетке были проведены струны, который давали знать караульным, что клетку с Жар-птицей тронули с места.
Услыхав тревогу, караульные проснулись, и прибежав в сад, поймали Ивана-Царевича с Жар-птицею, и тотчас повели его к своему царю, которого звали Долматом.
Царь Долмат очень разгневался па Ивана-Царевича и закричал на него своим громким сердитым голосом: — «Как не стыдно тебе, юный рыцарь, воровать! Кто ты таков, какой земли, и какого отца сын, и как зовут тебя по имени?» — «Зовут меня Иван-Царевич, — отвечал пойманный с поличным, — а из царства я Выслава, и отец мой есть царь Выслав Андронович. Твоя Жар-птица повадилась к нам в сад летать и срывала каждую ночь с любимой отца моего яблони золотые яблочки, и почти все дерево испортила. Поэтому родитель мой послал меня, чтобы я разыскал Жар-птицу и доставил бы ее к нему». — «О, молодой, Иван-царевич! — проговорил царь Долмат, — ну пригоже ли тебе делать так, как сделал? Ты пришел бы ко мне, — продолжала царь Долмат, — и я честно бы отдал тебе эту Жар-птицу. А теперь хорошо ли будет, когда я разошлю во все государства объявить о тебе, как ты в моем государстве нечестно поступил. Однако, слушай, Иван-Царевич: если сослужишь мне службу, и съездишь за тридевять земель, в тридесятое государство и достанешь мне от царя Афрона коня златогривого, то я тебе всю вину прощу и Жар-птицу отдам тебе с великою честью. Ежели же не сослужишь мне этой службы, то я о тебе дам знать во все государства, что ты нечестный рыцарь».
Иван-царевич ушел от царя Долмата крайне опечаленный, обещая тому все-таки добыть коня златогривого. Пришел Царевич опять к серому волку и подробно рассказал ему обо всем. Выслушав его признание, волк отвечал ему: — «Ох, ты, гой еси, младой юноша, Иван-Царевич! Ведь предупреждал же я тебя об этой беде, и отчего ты сразу не послушался меня?! Ну, что делать! быть так! Садись на меня, я свезу тебя — куда тебе нужно.
Иван-Царевич уселся серому волку на спину и тот помчал его с такой быстротой, что стрела, пущенная из туго натянутого лука. Долго ли, коротко ли, — но примчал его серый волк в то самое царство царя Афрона, где находился чудный конь с золотою гривою. Прибыли они туда ночью, и волк подвез его к самым каменным конюшням. Ссадив своего седока, серый сказал ему: — «Ступай Иван-Царевич прямо в эти конюшни и бери того самого коня золотогривого, но тут рядом на стене висит золотая узда, то ты не тронь ее, а то тебе опять худо будет.