Нарушая правила
Шрифт:
Открыв дверь пошире, я вхожу.
— Что с тобой?
— Мне холодно, — стучит зубами Арсеньева.
Я включаю свет и подхожу к Дине, завернувшейся в покрывало и похожей на египетскую мумию. Она даже не достала из шкафа постельное белье.
Недолго думая, наклоняюсь над ней и кладу ладонь на лоб. Мою руку обжигает сухая пылающая кожа.
— Блин, да ты вся горишь! — бережно беру ее за подбородок. — Посмотри на меня. Что болит? — всматриваюсь в ее болезненное лицо.
—
И теперь я понимаю, что было не так с ее голосом. Он вовсе не обиженный, а простуженный.
— Так… Лежи, как лежала… — распоряжаюсь я. — Эй, мелкий, гуляй отсюда, — хватаю кошака, который карабкается по покрывалу.
— Не выгоняй, он меня лечит, — просит Дина.
— Что-то хреново он старается, — тревожно вздыхаю.
Оставив ей кота, я иду в ванную, где роюсь в шкафчике в поисках хоть каких-то лекарств. На полке лежит начатая упаковка “Алка-Зельтцер”.
Ну да, иногда я лечу похмелье.
Но мне известно, что он облегчает участь не только начинающим алкоголикам.
— Вот. Это от температуры, — приношу девушке стакан воды и таблетку. — Больше у меня ничего нет, — наблюдаю за тем, как Дина садится. Ее же всю колошматит. — Знаешь, давай я скорую вызову?
— Скорую из-за простуды? — сипло спрашивает Дина.
— Ну значит просто врача.
— Сейчас же ночь. Какой врач, не выдумывай! — проглатывая воду, Дина морщится.
— Обычный врач из платной клиники, — объясняю ей.
Она сильнее кутается в покрывало, так, что снаружи остается торчать лишь один упрямый нос.
— Нет, не надо. Это ужасно дорого! — Офигеть, аргумент. Я достаю телефон и открываю поисковую строку. Увидев это, Арсеньева широко распахивает глаза. — Ой, все, не пиликай, — предвижу ее очередной протест. — Сейчас зарядишь свою шарманку. Я вызываю врача.
— Нет, нет, — естественно, она противится. — Ты и так много для меня сделал. Не надо врача, я отлежусь. К утру отпустит.
— Угомонись уже, — ворчу, прокручивая результаты поиска. — Я же вижу, что не отпустит.
— Я в студенческую поликлинику пойду, — не унимается Дина.
В трубке раздается стандартная мелодия, и электронный голос сообщает о том, что я первый в очереди.
— Клиника "Лайф", добрый вечер, — мне отвечают очень быстро. — С вами говорит оператор Елена.
— Алло, здравствуйте, — я сразу оживляюсь, не обращая внимания на попытки Дины отговорить меня, и вообще отворачиваюсь от нее. — Врача вызвать можно?
— Конечно. Взрослому? — интересуется приятный женский голос.
Я резко оглядываюсь на Дину, будто
— Ну, да, взрослому.
— Тим! — умоляюще шепчет Арсеньева.
Я качаю головой, давая понять, чтобы она помалкивала, и диктую адрес.
Врач приезжает минут через сорок, и все это время я дежурю у постели больной. Особого смысла в этом нет, но мне так спокойнее.
— Острый тонзиллит у вашей подруги, — сообщает женщина средних лет после осмотра.
Я напрягаюсь, услышав незнакомый диагноз.
— Чего такое у нее?
— Ангина, — снисходительно произносит врач. — Полоскать и ещё раз полоскать. Обильное питье. И вот рецепт, — протягивает мне вырванную из блокнота бумажку. — Это при температуре. Это для полоскания, — указывает ручкой на названия препаратов. У неё такой ровный почерк, что я различаю каждую букву. — Антибиотики лучше сегодня начать давать. Вот эти купите, и через три дня будет как новенькая. Послезавтра приводите ее на прием — вот визитка, — вручает следом и ее. — Или мне на дом прийти?
— Да, лучше вы приходите, — охотно соглашаюсь я.
— Хорошо, — кивает врач. — Тогда с вами свяжутся. Справка нужна будет? Или больничный лист?
— Да, — киваю ей, — справка в универ.
— Замечательно. Не забудьте потом напомнить.
Я расплачиваюсь с врачом за визит и только закрываю дверь, как из гостевой спальни выходит Фриц.
На нем только джинсы, а рожа довольная-довольная.
— Что тут у вас? Уходишь? — кивает на дверь.
— Дина заболела, — печально сообщаю я.
— Ничего себе… — произносит Немцев без особого сочувствия. — А ты сам-то куда? Оттянуться решил? — имеет в виду, что я одет, обут и топчусь в прихожей.
— Ага, — посылаю ему косой взгляд.
— Да иди ты? Реально? С той телочкой, которая тут была сегодня, да? — шепчет Немцев. — Не, ну логично, не пропадать же вечеру, с этой деревней перепихон-то ты точно не намутишь.
— В аптеку я, дебилоид, — снимаю с плечиков куртку.
— У-у-у, да ты ва-банк пошел, приятель, — ухмыляется Фриц.
— Захлопни хлеборезку. Говорю тебе, болеет она сильно, — злюсь на него. — Ангина.
Фриц многозначительно хмыкает.
— Да я-то что? Давай-давай, выхаживай свою ненаглядную, чувствует моя задница, оно того стоит, — подмигнув, он направляется в сторону кухни.
Я сжимаю кулаки, останавливая себя от того, чтобы догнать Немцева и заставить сожрать свои слова про “деревню” и остальное. Потому что это неправда. Дина не какой-нибудь кусок мяса с симпатичными ножками, которую можно затащить в койку, а на утро забыть ее имя.