Нарушая приказы
Шрифт:
Остановившись в одной из таверн Андрей в первый день своего пребывания глаз не сомкнул. Всю ночь ворочался ожидая, что вот-вот в окно влетит летучая мышь, грохнется об пол и превратится в кровососа. Он даже слово себе дал, что утром приобретет чеснока. Какого же было ощущать себя идиотом, когда удивленный трактирщик вынужден был продать целую связку.
– Зачем он вам? – полюбопытствовал он.
Когда Андрей, по глупости, объяснил причину столь интересной покупки, тот минут пять смеялся. Затем велел графу сесть за один из столиков. Принес кувшин с вином, жареную курочку нашпигованную чесноком
Андрей налил содержимое в бокал и попробовал. Обычное вино, облегченно вздохнул, опасался, чего уж греха таить, что это кровь. Видя его действия трактирщик вновь рассмеялся.
– Влад III Цепеш никогда не пил человеческую кровь, – заявил он. – Действительно он был человек неуравновешенный со множеством странный идей и привычек. Да и то, что провел в заложниках и удерживался в Стамбуле, вместе с младшим братом четыре года. Его туда отправили еще двенадцатилетним мальчишкой. В наши края он приехал, когда ему шел двадцать первый год. Вел борьбу с боярами за централизованную власть. Вооружил крестьян и горожан, для защиты своих земель от Османской империи. Даже отказался платить султану дань, а когда тот хотел усмирить зарвавшегося князя, заставил отступить вторгшуюся на его земли тридцатитысячную армию во главе с самим султаном Мехмедом II. – трактирщик вздохнул тяжело, сделал глоток из чаши и продолжил, – но Влада III предали. Сделал это Матьяша Корвин – венгерский король(46). Двенадцать лет в тюрьме, а затем вновь Цепеш стал государем Трансильвании. Был убит, пронзенный копьями.
Андрей осушил кубок и посмотрел на трактирщика, тот улыбнулся.
– А, то что Влад пил кровь, – проговорил он, – так это враги его выдумали, чтобы оправдать арест и предательство. Жесток он конечно был, но только к супостатам. Крестьян и горожан ни когда не обижал. Может быть поводом для этой легенды послужила история венгерского рода Баттори, которому принадлежал Цепеш. Ходил слух, лет этак сто назад, племянница Стефана Баттори – Елизавета убивала молодых девушек и пила их кровь…
– Для чего? – поинтересовался эстонец.
– Говорят, что таким образом хотела она омолодиться. Сейчас уже никто не знает – правда это или вымысел.
То, что во время переливания крови от одного человека в другого организм на время омолаживается, но и подхватить заболевание, если кровь не проверенная раз плюнуть, подумал Золотарев. Невольно Андрей улыбнулся. Вспомнилось, что на свете существуют четыре группы крови, о которых люди восемнадцатого века, и даже девятнадцатого еще не знали.
Поблагодарив трактирщика за любопытный рассказ и за прекрасную курочку, нашпигованную чесноком, Андрей поднялся к приятелям.
Архитектор и математик играли в шахматы. Отсутствовал только художник.
– Где Марио? – поинтересовался граф.
– Взял мольберт и ушел в горы. У него возникло желание запечатлеть местный пейзаж.
– Пойду проверю, как он там, – молвил Андрей и прихватив кафтан направился к двери.
Солнечная погода, но в горах немного прохладно. Гордым шагом шел Золотарев по тихим улочкам городка, к предполагаемому пленеру художника. Он не сомневался, что тот отправился к замку, что возвышался на самом краю страшной пропасти в Карпатских горах. Дома в этих краях живописные и трудно встретить точно такие же в других местах Европы.
Узкая дорога вывела Андрея на поляну, с которой отчетливо был виден серый замок с красными остроконечными шпилями, десятками печных труб, с сотней бойниц вместо привычных окон. Посреди лужайки Марио поставил свой мольберт. В руках он держал карандаш, рядом в траве лежала палитра, а за ухом была кисточка.
«Неужели он решил, за один раз нарисовать этот замок, – подумал Андрей, – неужели забыл, что не сегодня, так завтра мы отправляемся в путь? Достаточно было бы грифелем нарисовать контуры картины, а уже потом по приезде в Санкт-Петербург, Москву или какой другой город, написать полноценный пейзаж».
– Воздух тут какой-то странный, – молвил Золотарев подходя к художнику, – словно пропитан какими-то страшными тайнами.
– Я гляжу вы это тоже заметили, граф, – проговорил Сизаре, – и здания и люди какие-то хмурые, неприветливые. Мне тут один из горожан, что встретился по дороге, когда я шел сюда, сказал, что места эти прокляты. Вначале князь Влад Цепеш, – художник не упомянул порядковый номер правителя, – много крови пролил. Потом «ворон"(47) отметился своим предательством, а затем ведьма-графиня, что в жертву своему тщеславию невинных девушек приносила. Еще говорят, что много лет назад жили в этих краях ведьмы и колдуны.
– А ты их пока сюда шел не встретил? – подковырнул Андрей.
– Нет, – на полном серьезе ответил художник. – Если пойти вон в ту сторону, – продолжал художник, и махнул в направлении, чуть левее замка, – это мне трактирщик сказал, – пояснил он, – то можно увидеть лестницу в которой триста ступеней. Благодаря крыше, что нависает над ней, кажется что подниматься приходится по туннелю. Боязно представить, что чувствуют местные жители, когда поднимаются по ней. Ведь свет в конце тоннеля заслоняет могучий дуб.
«Не отсюда ли пошла поговорка: «увидеть свет в конце тоннеля», – подумал Андрей.
– Ведет этот туннель на кладбище, – продолжал художник, нанося на холст линии. – Там похоронены люди, что жили в этих местах последние пятьсот лет. Рядом с кладбищем есть часовенка, в которой, как гласит местная легенда, хранится мумифицированная рука древнего трансильванского грешника. Эту руку, – шепотом произнес Марио, словно он чего-то боялся, – ведьмы использовали для приготовления колдовских зелий и совершения черных месс.
Тут уж Андрей, бывший атеист, невольно перекрестился и стал озираться по сторонам. Затем мысленно выругал себя за то, что начал серьезно относится к сказкам.
– Еще говорят, что этот вот самый Влад III Цепеш, однажды собрал всех нищих, проституток и воров в церкви святого Варфоломея в городе Брожеве, якобы на благотворительный обед, закрыл вход и поджег здание…
– Хватит ужасы рассказывать, – остановил его Андрей. – Ночью не выспишься, а нам утром выезжать. Я об этих легендах еще с детства, – эстонец хотел сказать читал, но вовремя вспомнил, что роман Стокером еще не был написан, – слышал. Этой ночью глаз сомкнуть не мог. Думаешь это правильно? Сейчас вот усталость в ногах, как вернусь в таверну, рухну на кровать и сразу же усну, а тогда меня из пушки не разбудишь. Ты лучше дай мне взглянуть, что у тебя там выходит?