Нарушители спокойствия (рассказы)
Шрифт:
— Если бы я мог слышать тебя, я бы согласился, а потом отверг свидетельства своих чувств и сказал бы тебе… — Он с огорченным видом вынул большие пальцы из ушей — …сказал от всего сердца, что я люблю тебя, что я полюбил тебя с того самого момента, как увидел в машинописном бюро мистера Апджона, что, если я проживу сто тысяч лет, я никогда никого не полюблю так сильно, как люблю тебя в этот самый момент; а потом я бы сказал тебе отвалить и забыть об этом, и позволить мне спокойно уснуть, чтобы завтра я мог заставить себя поверить, что этого никогда не было.
Она
— Куда ты идешь?
— Ты знаешь, куда я иду.
Он принял сидячее положение на диване. В его голосе не было легкости:
— Конни!
Она остановилась и уставилась на него.
Он тихо проговорил:
— Не надо. Мне страшно. Пожалуйста, не надо.
Она ничего не сказала. Некоторое время она смотрела на него. Затем, обнаженная, села, скрестив ноги, на пол недалеко от дивана. Она оглядела то немногое, что у них было, и мягко ответила ему:
— Я должна, Дэнни. Я просто должна… … если есть шанс, я должна.
Так они и сидели, молча устремив взгляды в первозданный хаос, пока, наконец, Дэнни не кивнул, тяжело выдохнул и встал с кушетки. Он подошел к одной из картонных коробок, вытащил тряпку для пыли, встряхнул и протянул ей. Конни подошла к подоконнику, где стояла потускневшая и заржавевшая масляная лампа. Взяла в одну руку лампу, в другую — тряпку:
— Сквайрс. Кто знает, может быть, мы действительно заполучили джинна в 24 карата. — Несколько минут ничего не происходило. — Мне тоже страшно, — пояснила она, и, задержав дыхание, быстро потерла лампу. — Сияй, о хозяйка особняка в Месопотамии.
Под ее быстрыми пальцами патина начала отходить пятнами.
— Нам понадобится полироль для латуни, чтобы сделать все как надо, — сказала Конни; но внезапно остатки, покрывавшие лампу, исчезли, и она принялась тереть блестящую поверхность самой лампы.
— О, Дэнни, посмотри, как она красива, несмотря на всю эту грязь!
И в этот самый момент лампа выпрыгнула у нее из рук, испустив резкий клуб серого дыма, и чудовищный голос разнесся по квартире:
— АГА! — Грохотало громче, чем от поезда в метро. ХА-ХА! НАКОНЕЦ-ТО Я СВОБОДЕН! СПУСТЯ ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ! СВОБОДЕН ГОВОРИТЬ И ДЕЙСТВОВАТЬ! И ОБО МНЕ СКОРО МНОГИЕ УЗНАЮТ!
Дэнни упал навзничь. Звук был такой силы, что вылетело оконное стекло и все лампочки в квартире разлетелись вдребезги. Из коробки с их скудной фарфоровой посудой доносились звуки свидетельствующие, что ни одной целой тарелки, ни одной целой чашки там не осталось. Завыли собаки в округе. Конни закричала — хотя ее голоса было не расслышать — и упала на пол в угол у окна, все еще сжимая в руках тряпку. С потолка посыпалась штукатурка. Шторы окна развивались как флаги на ветру.
Дэнни пришел в себя первым. Ему удалось усесться на стул и он с ужасом уставился на лампу. Глянул на Конни — она сидит в углу, лицо белое, глаза огромные, зажимает уши руками. Дэнни поднялся на ноги и строго обратился к этой, казалось бы, безобидной лампе:
— Прекрати шуметь! Ты что, хочешь
— КОНЕЧНО, ОТРОДЬЕ ЧЕРВЯ!
— Я требую: прекрати это чертово рычание!
— ЭТОТ ШЕПОТ? ЭТО НИЧТО ПО СРАВНЕНИЮ С УРАГАНОМ, КОТОРЫЙ Я МОГУ УСТРОИТЬ, ПОРОЖДЕНИЕ ОБЕЗЬЯНЫ!
— Кошмар! — завопил Дэнни. — Меня выгонят из единственной квартиры в Нью-Йорке, которую я могу себе позволить, из-за какого-то крикливого джинна в кувшине…
Дэнни и Конни опустились на колени и поползли к ламп лежащей на боку на полу возле дивана. «Боже мой» вздыхала Конни. «Не ужели все это действительно происходит?» недоумевал Дэнни.
— Ты правда там? — Поинтересовалась Конни.
— ГДЕ ЖЕ МНЕ ЕЩЕ БЫТЬ, ШЛЮХА!
— Эй, ты не можешь так разговаривать с моей женой…
Конни шикнула на него:
— Если он джинн, то может говорить все, что ему заблагорассудится, лишь бы выполнял наши желания.
— Да? Ну, я не могу позволить так называть мо…
— Заткнитесь, Сквайрс. Я могу сама о себе позаботиться. Если то, что в этой лампе, даже хотя бы вполовину меньше джинна из того фильма, на который ты водил меня…
— «Багдадский вор»… версия 1939 года… но Рекс Ингрэм был обычным актером, лишь при помощи технических приемов кино он казался большим.
— Даже если так. Даже если этот джинн только наполовину больше тебя, изображающего из себя мачо, чрезмерно заботливого муженька-шовиниста…
— НАДО ЖЕ, ЛЮДИ ПРОДОЛЖАЮТ ТАРАТОРИТЬ, КАК ОБЕЗЬЯНЫ, ДАЖЕ СПУСТЯ ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ! НЕУЖЕЛИ НИЧТО НЕ ИЗБАВИТ ЗЕМЛЮ ОТ ЭТОГО НАШЕСТВИЯ НАСЕКОМЫХ?
— Нас просто вышвырнут отсюда жильцы. — Лицо Дэнни исказилось в ужасе от такой перспективы. — Если копы их не опередят. Пожалуйста, джинн, — Дэнни наклонился вплотную к лампе. — Только немного потише, ладно?
— ПОТОМОК МИЛЛИОНА ВОНЮЧИХ СУЩЕСТВ! СТРАДАЙ!
— Ты не джинн, — самодовольно заявила Конни. Дэнни посмотрел на нее с недоверием:
— Он не джинн? Тогда кем, черт возьми, ты его считаешь?
Она шлепнула его. Затем приложила палец к губам.
— Я ДЖИНН, РАЗВРАТНАЯ ШЛЮХА!
— Нет, это не так.
— Я ДЖИНН.
— Нет.
— НЕТ. ДЖИНН
— Конечно, нет.
— Я ДЖИНН, БЛУДНИЦА ИЗ СКЛЕПА! ПОЧЕМУ ТЫ ГОВОРИШЬ «НЕТ»?
— Джинн обладает огромной силой, джинну не нужно так кричать, чтобы его услышали. Ты не джинн, иначе говорил бы тише. Ты не можешь говорить на приличном уровне, значит ты мошенник.
— ОСТОРОЖНО, ШЛЮХА!
— Фу, ты меня не пугаешь. Если бы ты был таким могущественным, каким хочешь казаться, ты бы говорил потише.
— Так лучше? Ты довольна?
— Да, — сказала Конни, — так лучше. Но ты сможешь продолжать в том же духе дальше? Вот в чем вопрос.
— Смогу. Постоянно. Если понадобится.
— И ты можешь исполнять желания? — Дэнни вернулся к интересующей его теме.
— Естественно, но не для тебя, отвратительное отродье человечества.
— Эй, послушай, — возмутился Дэнни, — мне наплевать, кто ты такой! Ты не можешь так со мной разговаривать. В конце концов, я твой хозяин!