Нас больше нет
Шрифт:
— О чём тревожишься, сын? — поинтересовался Амур и, приподнявшись на локтях, сел.
— Они ушли, — тихо ответил ребёнок, неморгающим взглядом продолжая смотреть в одну точку.
— Кто ушёл?
— Те, кому я был нужен, отец…
— Ах, вон про что ты…, - задумался следом император. — Однажды, так же ушли два великих зверя, отдав свои жизни, чтобы сохранить жизнь мою. Я до сих пор вспоминаю взгляд одного из них, с которым пришлось идти одной дорогой. Это был великий взгляд, полный невероятной мощи, решимости, желания! Я никогда не забуду, как с последним вздохом, тот зверь погрузился в вечный сон. Лишь благодаря ему, ты позднее появился на свет. И в тот миг, когда в воспоминаниях он приходит ко мне, я пытаюсь выпросить
— Знаю, отец, но они не для этого пришли в мир этот.
— Да, Зор, не для этого, но они спасли нам жизни. Таков этот мир.
— Он иной должен быть, не такой, — не унимался ребёнок.
— Всё будет, как и должно быть, сын. Ведь ты сам мне говорил, что всё будет хорошо, — Император прижал его к себе и уставился на воду. Ему было обидно за Зора, что почти с самого рождения, он начал впитывать в себя всю грязь, которую Амур притащил со своим походом на Гарию. Распахнув ворота в нетронутый уголок этого мира, в него бурным потоком устремилось всё, чего в остальном месте было уже с избытком. А ведь пойди он не с войной, могло бы всё обернуться иначе. Теплота, которую излучало всё, вплоть до самой мелкой букашки, могла устремиться за пределы Гарии, постепенно вытесняя тот холод, который окутывал разум людей, предавших память изначальную. Император стал беспокоиться, что Зор начинал терять ту искру, которая была присуща гарийцам. Он не хотел, чтобы так случилось, да и Дарьяна наверняка не была бы тому рада.
— Амур, уходить нужно! — отвлек от раздумий голос.
Император повернул голову. Сибур стоял рядом и смотрел в сторону, где река делал крутой изгиб.
— Да, Сибур, командуй, а то так и не надышимся сладким воздухом свободы, — усмехнулся он.
— Я с Кубаем пойду, отец, можно? Он так и не услышал до конца сказ, что я ему говорил, а очень хотел.
— Иди, сын, — улыбнулся Амур в ответ.
Кубай уже стоял рядом и с азартом в глазах смотрел на Зора, затем, его лицо вдруг переменилось, став хмурым. Он подошёл ближе к императору.
— Я больно тебе делал, — с трудом выговорил здоровяк.
— Не думай об этом, ты достойный сын своего рода, коль до сих пор помнишь, и смог ответ держать по своей воле! — Амур вспомнил случай на площади, где торговали рабами, и усмехнулся. — Зла не держу на тебя и не держал никогда, забудь об этом, Кубай.
Здоровяк тут же расплылся в улыбке.
— Амур, мы хотели бы пойти с тобой! — вдруг раздался голос позади.
Император обернулся. Бывший раб, нервно вытаптывал босыми ногами песок, а позади него стояли человек пятнадцать, сумевших вырваться вместе с остальными.
— Расходитесь по своим домам, идите в края родные. Мы же идем туда, откуда пути назад нет. Наши жизни давно завершились, лишь не успев до конца свернуть свои свитки, вот и цепляемся, пока силы есть. Домой идите, теперь свобода ваш поводырь.
— Нам некуда идти. Дома наши сожжены много лет назад, а семьи, чьи вырезаны, а чьи в рабство так же угнаны и наверняка в живых уже нет никого.
— Пусть идут, император! — подошёл Маргас.
Амур задумался ненадолго. — Кто из вас был воином ранее?
Из толпы вышли четверо.
— Мы были, — произнёс один, — ходили до пирсенея в бытность давнюю.
— Не много, ну да ладно. Запомните сейчас, что скажу лишь единожды и не повторю никогда более! Отправляясь с нами, каждый из вас будет строго подчиняться своему командиру, и никаких вольностей. Если кто-то будет замечен в трусости, бросая братьев в трудный миг, позднее будет изгнан, хотя ранее был бы казнён, но не важно это. Туда, куда идём мы, в одиночку выжить непросто, а то и вовсе невозможно, так что все равно смерть ждёт. Я вижу, что люди вы смелые, иначе не стояли бы сейчас здесь. Отныне будете слушать и делать всё, что скажет он! — Амур указал на Мерьяна, стоявшего неподалёку. — Он обо всём поведает и научит нужному. Готовьтесь в путь! — закончил речь император и дал указания сниматься с отдыха.
— Сибур, уйти ненадолго мне нужно, — отвёл Амур в сторону генерала.
— Как уйти? Снова!? Но ведь ты только вернулся и хочешь куда-то идти? — не понимал генерал, с удивлением глядя на императора.
— Забыл я вещь одну в Дакане, вернуть хочу. Уйду засветло, вернусь, когда солнце подниматься только будет.
— Все пойдём! — коротко отрезал Сибур. — Мы и так всё где-то ходим, которое лето, и никак не придём куда нужно. Потом снова искать будем, как слепые, расшибая лбы об очередные засовы подземелий!
— Почему споришь, Сибур?! — нахмурил брови император.
— А что ты мне сделаешь? — усмехнулся генерал, — голову снимешь? Снимай! Я всё в жизни видел, лишь только жаль, что так и не увидел себя…
— Всё-таки ты человеком становишься, — рассмеялся Амур и хлопнул товарища по плечу. — Собирай человек десять, остальных снаряжай в дорогу. Тур знает эти края, его со всеми отправь. У новых узнай кто жил здесь, с собой возьми. Обернёмся скоро.
— Что забрать хочешь, и где?
— Меч мой помнишь? Его вернуть нужно. Его дед мне подарил когда-то, не хорошо будет оставить его в руках Янура.
— Кто этот Янур?
— Торговец рабами. Это он меня продал Мадишу.
— Тогда точно вернуться нужно, сразу и ответ с него спросим.
— Не важно, Сибур, я забыл о нём уже. Ступай, в путь пора.
Генерал коротко кивнул и убежал.
Когда маленькая группа Амура направлялась к городу, на пути встретились три крупных отряда бойцов, видимо отправленных на поиски беглых рабов. До Дакана добрались, когда уже стемнело. Пробираться в город пришлось далеко от входных ворот, куда привел Лейм, бывший раб, живший когда-то в Дакане, но за долги, попавший в рабство.
Несмотря на опустившуюся темноту, город бурлил жизнью. Солдаты большими группами курсировали по всем улицам, бдительно осматривая каждый закуток. После случившегося накануне, охрана видимо была усилена по возможности. Короткими перебежками в промежутках между караулами, беглецы наконец добрались до подворья Янура. Трое, перемахнув через невысокий забор позади стройных рядов построек, быстро убрали двоих стражников, лениво расхаживавших по двору, и двоих, дежуривших у ворот.
Попав внутрь, бойцы распределились, отправив четверых в обход сараев, а остальные двинулись к дому, распределившись по двое, держа дистанцию, внимательно глядя по сторонам. На стене по обеим сторонам крыльца торчали два факела, хорошо освещая вход. В тёмном широком проёме мелькнуло что-то, послышался короткий свист. Один из бойцов громко выдохнул с хрипом, опустился на одно колено, хватаясь за стрелу торчавшую в груди, чуть выше к плечу. Сибур, находившийся ближе всех ко входу, метнулся в тёмный проём. Другой, вытащил факел и швырнул внутрь. Не раздумывая, остальные рванулись следом. Генерал в последний момент увернулся от стремительно опускавшегося на его голову клинка, отпрыгнул в сторону, ухватил за затылок нападавшего, дернул к себе и мощным ударом ладони в лоб, свалил того на пол. Не давая противнику опомниться, рывком перевернул на спину, взявшись за подбородок, сильно дернул в сторону, ломая шейные позвонки.