Нас учили рисковать
Шрифт:
Ислам кашлянул в кулак.
Тархан медленно перевернулся на спину. Узнав родственника, он приподнял над подушкой голову:
– Ты?
– Не ждал? – Ислам взял стул, прошел между кроватями, сел. Скользнул взглядом по окну. Огромных размеров форточка стеклопакета была наполовину открыта. Это хорошо, быстро проветрится, и не сразу заметят, что здесь стреляли.
– Ты не жаловал меня… – Тархан откинул свободной рукой одеяло, обнажив волосатую грудь. – Решил прийти, чтобы насладиться моими страданиями?
– Ответь мне на один вопрос, Тархан, – медленно выкладывая на тумбочку яблоки, Ислам не сводил взгляда с бандита: – Кемиса правда падшая женщина?
Лицо Тархана сделалось серым. Стало ясно: не будь он сейчас ранен, набросился бы на родственника.
– Зачем тебе?
– Мы должны знать правду, а тебе это зачтется, когда ты предстанешь перед Аллахом.
– Я взял ее силой, – признался он.
Ислам оглянулся на двери и вынул пистолет. Он все продумал до мелочей. Выстрел должен быть в упор – и вот уже глушитель уткнулся в грудь Тархана… Тело бандита дважды вздрогнуло. Взгляд остекленел, голова упала на подушку. Ислам прислушался. В коридоре могли расслышать звук подвижных частей затвора. Однако было тихо. Он взял платок, тщательно протер пистолет, вложил его в руку мертвого мужчины. Не составило труда придать телу такое положение, будто Тархан стрелял себе в грудь сам. Потом набросил одеяло, подошел к дверям, осторожно приоткрыл их и выглянул в коридор. Никого. Сквозняк быстро уносил запах пороховых газов. Он вернулся к кровати Тархана. Внешне казалось, что убитый горем человек просто лежит, закрывшись с головой, размышляя над смыслом дальнейшей жизни. Ислам взял стул, поставил его на место, потом не спеша сложил пакет и направился прочь.
Проходя через КПП, увидел стоящего в проходе милиционера.
– Так говоришь, в форме старшего лейтенанта? – Тот испытующе смотрел на охранника.
– Говорю же, три маленькие звездочки были, – кивнул средних лет мужчина в камуфлированной форме. – Сказал, из хирургии сотрудника позови. Я и позвонил.
– Но почему он по радио со мной не связался? – крутя в руках станцию, недоумевал милиционер. – Как хоть выглядел?
Ислам миновал проход и толкнул ведущую на улицу дверь.
Вечером Зарема, по своему обыкновению, долго и тщательно мылась. В голову лезли разные мысли, а перед глазами стояла одна и та же картина – прижавшийся ушком к маминой груди малыш, которого она увидела в паспортном столе.
«Наверное, когда придет мое время, и я войду в милицию, там снова будут дети, – с тоской подумала она. – Интересно, а что будет с неверными после смерти?»
Она вышла в коридор и едва не вскрикнула. Уперев руки в бока, перед ней стоял Андрей.
– Ты напугал меня, – одними губами проговорила Зарема.
– Неужели такой страшный? – Он сделал лицо удивленным.
– Что ты здесь делаешь? – Заранее зная ответ, она опустила взгляд. Ноги предательски затряслись.
– Тебя ждал.
– Зачем? – Сердце сжалось в комок. Все это время у Заремы не выходил из головы разговор, в котором Саловди предлагал Андрею поменять Кемису на нее.
– Ты сказала, что после того, как потушила пожар, еще и прибралась в моей комнате, – напомнил он.
– Так и было, – молодая женщина догадалась, он просто хочет заманить ее к себе без шума. – Что-то пропало?
– Если бы пропало, ты бы здесь уже не стояла, – зло ответил Андрей.
– Тогда почему ты спрашиваешь? – Зарема втянула голову в плечи.
– Кто-то рылся в моих вещах.
– Но где там твои вещи? – опешила она. – Только пустой шкаф и диван. Одежды почти нет.
– Пойдем, покажу, – Андрей воровато оглянулся по сторонам и взял ее за локоть.
– Отпусти! – Она сделала робкую попытку освободиться, но он сдавил пальцами ее руку так, что она присела и мелкими шажками проследовала за ним.
Андрей подвел ее к разложенному дивану, сел, развернул к себе лицом, резким движением распахнул халат и приник к животу губами. От неожиданности Зарема вскрикнула. Но он уже обхватил ее руками и повалил на бок.
– Мне нельзя, – простонала она, отворачиваясь от его поцелуев. – Мне недавно… Мне будет больно…
Но Андрей оказался очень сильным мужчиной. У нее хрустели кости, она задыхалась и не могла кричать. Еще немного – и вот она уже на спине. Зарема свела ноги и вцепилась ему в спину ногтями. Но это вызвало у Андрея лишь усмешку. Он вставил ладонь между бедер и раздвинул их.
Зарема зажмурилась и обмякла. Еще мгновение – и вот он уже с силой вошел в нее.
Сколько длилось это, молодая женщина не помнила. Когда Андрей, наконец, насытился и свалился рядом, она села, собираясь уйти. Однако он взял ее за запястье.
– Отпусти, – Зарема попыталась освободить руку. Но он сжал ее сильнее.
– Ты сейчас заставил меня совершить грех, – простонала она. – За что?
– Почему? – он улыбнулся. – Чего здесь такого?
– Ты русский и к тому же другой веры, – объяснила молодая женщина.
– Я мусульманин, – заговорил он на чистом чеченском языке. – Не удивляйся. Много лет назад я жил в Грозном. Мои родители русские. Потом окончил институт в Ленинграде. Но тогда инженеры радиоэлектроники оказались не нужны. Вначале вроде ничего; мне присвоили звание лейтенанта и призвали в армию на два года. Так я стал «пиджаком».
– Я не понимаю, как это?
– Гражданский человек, на время становившийся офицером, назывался «пиджак», – пояснил, как мог, Андрей. – В девяносто третьем вернулся в Питер. Работу найти не мог, стал работать на бандитов. Делал бомбы. Потом наловчился сам устанавливать их. В общем, от моих рук погибло много народу. Не прошло и полгода красивой жизни, как нашу бригаду накрыли. Кто на нары отправился, кому башку свинцом залили, а я в Грозный сбежал. Там как раз силу новая власть набирала. Ей нужны были специалисты. Тем более я местный. Принял ислам. В девяносто пятом воевал в Грозном, против неверных.
– Почему Саловди не скрывал этого, а ты прикидывался? – От удивления Зарема забыла, зачем он втащил ее к себе и вообще почему лежит рядом.
– С ним ты была знакома раньше и знала его настоящее имя, а меня увидела только здесь, – пояснил он.
– У тебя есть жена!
– Ну и что? – удивился он. – Почему мы не можем получить маленькую человеческую радость?
– Это грех. – Молодая женщина закусила губу.
– Ваххаб проповедовал, что это не грех, – ответил Андрей. – Тем более что бы ни случилось, теперь тебе можно все. Твоя дорога ведет в рай.