Нас украли. История преступлений
Шрифт:
Те прямо заматерились.
Пришли к ним в дом, и она прямо сразу села Коле на колени, стала его целовать, теребить где ни попадя.
Девки изображали, что первый раз такую видят, стали гнать.
Ну и Коля отвез ее до дома, она пригласила, а у нее там никого не было, мать ее, она сказала, уехала к родне до послезавтра.
Девушка была веселая, простая, не строила из себя ничего, как эти московские.
Сказала:
– Не одна я в поле кувыркалася.
– Чё? – спросил, пыхтя, Николай.
– Ничё, плюнь через плечо, – ответила
И еще пошутила:
– …ать подано. Цыпленок табака.
То есть плевать на все хотела.
Говорила одним матом.
Ну и Коля был под банкой, себя не сдерживал, оторвался за долгое время по полной.
Девушка тоже не возражала, видно, было ей не впервой. Похоже, что кому-то мстила.
А вот Николаю она полностью подошла. Хорошая девка оказалась, даже красивая – потом, когда он ее разглядел на диване.
Она после всего лежала раздетая. Все с себя скинула на пол.
Он даже спросил:
– Тебя как зовут, красотка?
– Забыл?
Ответила полным именем, с отчеством, и насчет своего возраста прибавила: семнадцати еще нету. То есть девятиклассница.
Вот тебе и на.
А по виду лет двадцать. Потому что толстая.
За такую и посадить могут. Это называется «указница».
Все деревенские ребята были в курсе и опасались, что родители девочек будут мстить и заставят жениться.
А все девочки летом в деревне (из города приезжали к родне на лето) над этим словом смеялись. Замуж ни одна не хотела.
А вообще в деревне зимой одни старухи оставались. Старики почти все поумирали, кто от чего. Только Колин дед еще держался.
Когда прощались с новой девушкой, он сам помогал ей одеться, застегивал там на спине, и она попросила его номер телефона.
И в феврале позвонила, что беременна. А семнадцать ей только будет в апреле.
Коля испугался, как так. А она сказала, что ты ведь ничем не пользовался. Никак не поберег меня. А я была девушка.
– Как ты была девушка?
– А вот так.
– Я не заметил ничего.
– А я скрыла. Мне было стыдно, что я девочка. Шестнадцать лет, а никого не было еще. Подруги бы меня обсмеяли. А я все знала уже. Я смотрела видеокассеты.
– Какие?
– Порнокассеты, вот.
– Ну ты даешь, – поразился Николай.
– Да, и я тебя еще на дискотеке наметила. Ты же со мной танцевал, помнишь?
– Нет!
– Пьяный был. Мы в одном кругу отрывались всю дорогу. И я за тобой пошла, увидела, что тебя уводят. Я их знаю. Групповой секс. Еще позовут ребят. Я за тобой специально пошла к соседке, поняла, кто они и куда твою «Газель» направляют, они взрослые девки были, из Тулы приехали к ней, племянницы. Да им по двадцать лет уже, больше. Не в первый раз их видела у нас в поселке. И тогда я впрыгнула в твою «Газель» тоже. Они такие рожи состроили, матерились, меня спихивали, щипали! Но я не испугалась, доехала, тоже села за их стол, как будто ты мой парень. Они же не в курсе, кто тут с кем. Сразу стала целоваться с тобой.
– Ну ты подумай, – удивился как дурак Николай.
– Но это ты же мне сказал: «Пошли к тебе». Ты!
– Не помню, – ошарашенно отвечал по телефону Николай, будущий отец ни с того ни с сего.
– Ты на это шел. И что думаешь, я в десятом классе пойду чиститься? Чтобы на всю жизнь остаться калекой? И убивать своего ребенка?
Коля поехал ее уговаривать, а дома оказалась ее злющая мать, которая сразу сказала, что его посадит.
И у них были данные его паспорта, как это так.
А вот так.
В случае чего, ребенок родится, в Туле делают анализ, кто отец.
Быстро все завертелось, ее мать была продавщицей в промтоварном, у них было все то, что необходимо для свадьбы, и посуда сервиз немецкий, и всю выпивку теща купила, а закуску Николай организовал через тетку, она взяла заказ, и дед дал из своих бочек, он всегда заготавливал капусту, моченые яблоки, огурцы, и картошки выделил мешок.
Поженились.
Родители одобрили, что он взял свою, тульскую.
Коля нашел работу в Москве, сняли однушку. Галина устроилась в ясли нянечкой, хоть была беременная на четвертом месяце.
Но она и так была полная, никто ничего не заметил до седьмого месяца, а там уже можно было уходить в декретный отпуск.
Галя легла на сохраниловку в роддом, какие-то были плохие анализы.
Потом родилась Анджелка, родилась не в срок, раньше, и Гале теперь должны были оплатить по декрету меньше, чем полагалось.
Галина плакала в роддоме, переживала. Вес у Анджелки был меньше нормы, но так многие сейчас рожают, худых, сказала врач Коле, когда он пошел узнавать, почему так и зачем Галю взяли почему-то на обследование на кресло, это на девятом месяце, врач из Химок орудовала ложкой, и сразу ночью пошли воды.
Врач сказала, что это было плановое обследование, мало ли что можно было ожидать при родах.
Все. Но это быстро забылось, потому что, когда Галина с Анджелкой и Коля уже жили месяц у себя в однушке, мама Коли получила трехкомнатную служебную квартиру.
И тут родители их пригласили к себе жить с Анджелкой!
Коля был рад, колбасился, все покупал-устанавливал, доводил квартиру до ума, дали же голые стены!
Привез кафель со стройки, купил у таджиков, все обделал сам, купил кухню, не новую, но в хорошем состоянии.
Началась жизнь, Анджелка уже бегала по квартире куда хотела, Галина не работала, сидела с ней.
Купили себе раскладную кровать и спали втроем с Анджелой, детскую кроватку пока не приобрели. С деньгами было туго.
И вдруг в один прекрасный день мать вошла к ним на ночь глядя без стука, черная как туча, и сказала: «Выезжайте, все».
Что? Как? Коля ни-х не понял.
Галина, которая после родов сидела на диете, пила кефир и ела гречку, все хотела похудеть, рассказала, что мать Коли с ней круто поговорила.