Нас воспитала война (Леший)

Тамоников Александр Александрович

В подвале включился свет, и вошел молодой парень. Он принес двухлитровую бутылку минеральной воды и сосиски с картофелем. Поставил поднос на табурет, пододвинул к кровати. Не проронив ни слова, вышел.

Леший с удовольствием припал к бутылке. Утолив жажду, принялся за еду. Закончив своеобразный обед, почувствовал себя значительно лучше. Закурил. За подносом пришел тот же парень.

Леший скорее приказал, чем попросил:

— Принеси еще сигарет. И не «Яву», а что-нибудь покруче.

Парень достал из кармана брюк пачку «Кэмел», положил на табурет, взял поднос и удалился.

Владимир ожидал визита или вызова Короля, но в этот день к нему больше никто не пришел.

Леший

провел бессонную ночь, лишь изредка проваливаясь в тревожное забытье.

А Короля в особняке в это время не было. С утра он получил нежданное приглашение. Приглашение от Кирилла. Король долго раздумывал над тем, что бы это приглашение могло означать. И ничего хорошего для себя в предстоящем рандеву не находил. Но отвечать отказом нельзя, и он согласился. Встречу организовали на прогулочном теплоходе, арендованном на сутки.

Ровно в назначенное время в кают-компании за шикарным столом сидели Король и Кирилл. Охрана — по четыре человека с каждой стороны — расположилась на открытой палубе. Разговор начал Кирилл:

— Король, мы знакомы сто лет. Мы были всегда вместе в беде и в радости. Давай же выпьем за это!

Он поднял хрустальный фужер с искристым, дорогим вином. Но Король не ответил взаимностью, сказав:

— А может, обойдемся без вступления? Ты же не на дружескую пирушку пригласил меня?

— Э-э, Король, зачем так агрессивно? Я же от чистого сердца…

— Конечно, от чистого, Кирилл, я верю. Пей, если хочешь, мне нельзя.

— Ну что ж, насильно мил не будешь.

Кирилл отпил небольшой глоток, поставил фужер на стол.

— Король, послушай, что я тебе скажу. Ты сделал для меня много. Из «зоны» вытащил, работу дал. Помню, все помню.

— Ты к чему это?

— К тому, чтобы ты в дальнейшем не упрекал меня. Я умею быть благодарным, и ты в этом будешь иметь возможность убедиться.

— Ну, ну. Говори дальше.

— Мы работали с тобой достаточно долго, чтобы сейчас, скажем так, подвести некоторые итоги.

Король, откинувшись в мягком кресле, внимательно и напряженно слушал. Кирилл продолжал:

— Сначала, когда мы завязались с наркотой, ты определил мне самые рисковые обязанности под своим жестким контролем. Транспортировку по главному маршруту и непосредственный сбыт наркотика. Ты и из «зоны» вытащил меня ради этой работы. Думал, сможет — хорошо, не справится, «спалится», то и черт с ним, туда ему и дорога, зэку беглому. Но это ладно. В конце концов, от меня зависело, работать на тебя или отказаться. И я выбрал. Долю мою ты помнишь, надеюсь? Мизерную долю, а ведь рисковал я, всем рисковал, жизнью рисковал. Потом ты решил «приподнять» меня, повысить мой статус, а на самом деле свалил еще часть собственной работы. Не будем вдаваться в подробности, в результате ты сам сделал меня ключевой фигурой в деле. Я стал Покупателем. Ты же еще дальше отошел от бизнеса. Причем пытаясь сохранить надо мной контроль и свою львиную долю. И я пахал, Король, пахал на тебя. Пока однажды не подумал: а не оплатил ли я свой долг сполна? Посчитал и вышло, что даже переплатил. Я тебе ничего не должен, Король, ты у меня в долгу.

— И тогда ты решил пойти на подлость?

— Ты о караване?

— Именно, — повысил голос Король.

— Не на подлость, а на возврат того, что переплатил тебе. Только так.

— Зачем кровь пролил? Стольких людей погубил?

— Король! — Кирилл изобразил крайнее удивление. — О чем ты говоришь? О нескольких твоих «шестерках»? Тебе ли рассуждать о гуманности? Посчитай, скольких ты на тот свет отправил своим кайфом? Или те не в счет? И потом… Кто отвечает за безопасность проводки каравана по Пре? Не ты ли? Почему же тогда не обеспечил эту самую безопасность? Не прикрыл своих людей? А ведь обязан был это сделать. Но не сделал. Потому что даже этого ты уже не можешь. Ты на сегодня ничегоне можешь. Ты бросил дело, сам бросил. Так уйди тогда совсем. Тихо, спокойно передай мне основного Поставщика и… уйди. Я тебе в начале разговора сказал, что умею быть благодарным. Лишь поэтому я предлагаю тебе разойтись по-мирному.

— По-мирному? — сквозь зубы процедил побледневший Король. — А не получится по-мирному, понял? Я смотрю, у тебя совсем «крышу» снесло. Ты кем возомнил себя? Боссом? Авторитетом? Рановато, батенька, рановато. Ты еще ничто, слизняк, понял? Деньги мои вздумал делить? Крови захотел, ублюдок? Ты мне еще за все дела свои паскудные ответ дашь, волчара. За все! Поставщика тебе? А вот этого не хочешь?..

Король порывисто согнул в локте правую руку, ударил по ней левой. Но Кирилл лишь рассмеялся:

— Выпустил пар, старичок? Выговорился? А чего так побледнел? Уж не с сердечком ли что?

— Не твое дело, пес!

— Да, Король, совсем ты сдал. Никуда не годишься. Ты, дурилка, даже своему менту Бабичеву не смог показать, кто в городе главный. Он меня пугать прибегал. Но его понять можно. Его так долго за дурака держали, что он намертво вошел в свою роль. А ты-то зачем меня на понт берешь? Я думал, ты понятия сохранил, оценишь предложение разумно, спокойно. А ты? О какой крови ты вякнул? Какая может быть кровь? Если я могу тебя прямо здесь, вот этими руками удавить. А бойцы твои пойдут на дно, так и не поняв, что их кончили. О чем базаришь, Король? Твои, говоришь, деньги делю? Какие деньги? Разве они у тебя есть? «Бабки» у меня, и я предлагаю тебе сделку. Заметь, сделку, вместо того чтобы просто завалить тебя. Сделку, Король. Ты мне передаешь Поставщика и сам в сторону, я тебе деньги, которых с лихвой хватит, чтобы свалить в эту самую сторону. И не просто свалить, а жить, ни в чем не нуждаясь. Твои люди тоже не будут обижены — всех возьму к себе. А ты говоришь: «ублюдок», «слизняк». Я не в обиде, хотя только за это должен был бы спросить с тебя. Но я помню добро. Помню. В общем, как вижу, договориться сразу нам не удастся. Да я на это и не рассчитывал. Поезжай домой и думай. Дня четыре, считаю, на раздумье хватит. О решении сообщи в субботу, по сотовому. Встретимся только при расчете. Все! Не смею больше задерживать, жду звонка и верю в твое благоразумие.

Король, играя желваками, медленно поднялся, не прощаясь, вышел на палубу. Телохранители сразу обступили его.

— Вызывайте катер, — приказал Король.

Один из охраны включил рацию, что-то бросил в эфир, и вскоре к дрейфующему теплоходу пристала небольшая яхта. Король перешел на нее. Поднял голову. На верхней палубе, широко расставив ноги, уверенно стоял Кирилл. Он хищно улыбался.

— Домой! — рявкнул Король, и катер, развернувшись, понесся вниз по течению и далее — к причалу, где его ждал бронированный «Мерседес».

За всю дорогу Король не проронил ни слова. Эдик, поняв, что босс не в себе, вопросов не задавал.

Геннадий Андреевич Королев напряженно думал. И чем ближе подъезжал он к своей усадьбе, тем больше крепло в нем решение.

Пойти на поводу у Кирилла — значит, обречь себя на смерть, отказаться от предложения — то же самое. Да, Король признавал: он сам виноват в том, что оказался в идиотском положении. Слишком много самостоятельности дал этому зэку, ослабил контроль. В какой-то мере отошел от дел. Но ошибается Кирилл, считая его беспомощным. Ошибается. Король еще в состоянии огрызнуться, сильно огрызнуться.