Насекомые и цветы

Мариковский Павел Иустинович

Я хорошо знал, как в некоторых местностях на нерасцветшие головки цветков этого растения нападают жуки-бронзовки и основательно их поедают. Здесь же муравьи, собиратели сладких выделений, мешали жукам портить растения и прогоняли их прочь, то есть между муравьями и растениями существовала взаимная помощь, или, как говорят ученые, симбиоз.

Теперь в горах Заилийского Алатау я вновь встретился с этим растением. Васильков было много. Дул небольшой ветер, по высоким травам пробегали волны, и васильки раскачивались светло-желтыми головками.

И здесь растения были в большом почете у муравьев, но только другого вида. На них всюду виднелись не

красноголовые Формики трунцикола, а черные муравьи Формика фуска и такие же черные суетливые, но значительно меньших размеров муравьи Лазиус нигер. На одном васильке я нашел дружную компанию крошечных, едва ли не более одного миллиметра, светло-коричневых муравьев лептотораксов. Все муравьи были очень заняты. Кто слизывал сладкие выделения или соскребывал их загустевшие остатки, а кто по-хозяйски прогуливался по цветкам, защищая его от возможных расхитителей. У муравьев закон охраны «дойных коровушек», будь то тли или растения, дающие сладкий сок, соблюдался строго и неукоснительно. Один муравей Формика фуска настойчиво охотился за крошечными едва различимыми глазом трипсами — любителями цветков, другой перегонял с места на место маленькую юркую мушку-пестрокрылку, но она, ловко увертываясь от своего преследователя, не желала покидать растение. Обычно мушки-пестрокрылки откладывают яички в завязи цветков, в них развивается их потомство. Каждый вид пестрокрылок приспособился жить на определенном виде растения.

Судя по всему, муравьиная опека оказывала благотворное влияние на цветки-прокормители, и на тех васильках, где муравьев почему-либо не было, кишели черные трипсы и свободно разгуливали мушки-пестрокрылки. Так что, как говорится в пословице, «долг платежом красен».

Долина странных цветов

В горах Тюлькубас, что в переводе на русский язык означает «Лисья голова», едва мы выбрали для стоянки небольшую долинку среди весенних зеленых холмов и принялись за устройство бивака, как раздался крик: «Скорее сюда. Нашла интересное!»

Палатка брошена, упала, и мы все мчимся смотреть находку. А она, действительно, забавная. Три гладких ланцетовидных листочка распростерлись по земле в стороны, а посередине между ними очень странный, темно-бордовый нежно-бархатный цветок. Собственно, это даже не цветок, а тоже листик, только очень широкий, толстый и с нижней стороны зеленый. Из центра цветка торчит тонкий длинный цилиндрик, еще более нежно-бархатистый, а там, внутри, видны какой-то белый поясок, отростки, выросты. Удивительный цветок! Никогда не видел такого.

Меня интересует, какой у цветка запах. Наклонившись, я втягиваю воздух. Резкий запах трупного разложения и еще чего-то невыносимо противного ударяет в нос. От него даже кружится голова. Кажется, еще немного и затошнит, вырвет. Жаль, что такая изумительная красота, оригинальная форма сочетается со столь дурными качествами.

— Хорошо пахнет, отлично пахнет, — едва переводя дыхание, бормочу я.

— Замечательный запах! — краснея от неожиданности, подтверждает один из участников встречи с цветком.

Третий член нашей компании доверчиво тянется к цветку, вдыхает полной грудью, потом, чертыхаясь, откатывается в сторону.

По-видимому, цветок предназначен только для любителей навоза да мертвечины. Кто же они, эти насекомые? Мы осторожно вскрываем цветок и перед нами предстает очень сложное, даже вычурное образование. В самом низу столбика на его светлом основании торчат аккуратными рядками темные шишечки. Выше них шишечки крупнее, светлее, почти желтые и с иголочками на кончиках. Это женские цветки. Еще выше — шишечки фиолетовые с длинными острыми отростками. Они образуют как бы густое сито, мохнатую муфточку, через которую могут пробраться к основанию цветка только мелкие насекомые. Над решетом красуется толстый красный поясок в нежных бугорках — это мужские цветки. Выше них вторая муфточка щетинок. Затем идет узкая лиловая шейка, за которой высится и сам длинный бархатистый столбик. Какая вычурность строения! И все, конечно, имеет строго определенное назначение.

Подъезжает на лошади чабан. Смотрит на нас, смеется.

— «Кушал'a» называется этот цветок, — поясняет он. — Дурной цветок, мертвым пахнет. Но им лечатся. Вот там, за большим камнем, видишь, палки в земле? Это около кушалы. Летом, когда завянет, будут копать корень, в воде кипятить. У кого больные легкие — хорошо помогает.

Интересно бы еще посмотреть эти цветы. Но над снежными вершинами Таласского Алатау все больше и больше темнеют грозовые тучи. Надо торопиться ставить палатку. Как бы к вечеру не разыгралась гроза.

Ночью бушует ветер, стучат о палатку крупные капли дождя, яркие молнии разрезают темноту. А утром безмятежно светит солнце, и всюду вокруг нас раскрылись бордово-бархатные цветки кушалы, вся равнина в цветках, и дурной запах струится со всех сторон. В каждом цветке в самом низу, за решеткой, беснуются скопища мелких мушек. Снуют юркие трипсы, не спеша барахтаются маленькие навознички (крупным сюда не пробраться), сверкают лакированным одеянием крохотные жучки-пестрокрылки, выпуская наружу изящные ажурные крылья. И вся эта мелюзга, будто опьянев от аромата гниения, копошится, бурлит в угарном веселье.

Потом мы долго путешествуем в предгорьях Таласского Алатау, но уже нигде не встречаем такого изобилия кушалы ^[5] .

Розовая долина

Бесконечные желтые холмы пустыни. Давно высохла растительность. Скупо греет солнце. По сухим холмам гуляют пыльные смерчи, завиваясь, поднимаются кверху и, неожиданно обессилев, падают на землю. Вдали, пригнув головы, пробегают горбоносые сайгаки и исчезают за горизонтом. Из распадка меж холмами выскакивает лисица и убегает, но, прежде чем скрыться, останавливается и, обернувшись, долго смотрит на нашу машину.

5

Научное название цветка, как потом оказалось, — Эминиум Регеля.

Сперва темным пятнышком, потом узкой полоской показываются впереди фиолетовые горы. Они колышутся в струящемся воздухе, меняют очертания. По мере приближения полоска гор становится все выше, постепенно темнеет. Вскоре показываются красные скалистые вершины и черные осыпи мелкого щебня. Это горы Анрахай. За ними, я знаю, — обширная пустыня Джусан-Дала, еще дальше — пески Тау-Кумы и, наконец, где-то совсем далеко от нас — синее озеро Балхаш в опаленных желтых берегах.

Круче становятся холмы, и рядом с красными скалами — ущелье, а на дне его — широкая, извивающаяся ярко-розовая полоса заполнила всю узкую долину. Кто бы мог подумать, что осенью в пустыне так пышно зацветают розовые цветки!