Наш Декамерон
Шрифт:
– Я принес сюда… да, да, принес - старую тетрадь, исписанную стершимся от времени простым карандашом, - начал глухой голос.
– Я обнаружил ее в бумагах покойного отца. Когда я прочел ее впервые, тотчас позвонил нашему Д. Узнав, что написано в тетради, он немедленно примчался. Было утро, но Д. уже был пьян. Впрочем, тогда он всегда был пьян. Прочитал тетрадь и не сказал ни слова. Просто молча положил обратно в стол и ушел. Но с тех пор каждый раз, когда Д. приходил ко мне, он требовал эту тетрадь. Он знал ее наизусть…
Эта тетрадь - о предсмертных днях Велимира Хлебникова, любимого поэта нашего незабвенного Д.
Я часто думаю: кто создал эту тетрадь? Была ли она написана с предсмертных слов самого поэта его другом, художником Митуричем, в доме которого Хлебников окончил свои дни? Или женой Митурича? И наконец, кто вставил в эту тетрадь подлинные письма поэта-символиста Городецкого и ответы наркома Луначарского? И кто соединил их с "Досками Судьбы" самого Хлебникова? Я этого не знаю, да никогда и не пытался узнать - я слишком ценю тайну. Одно, повторяю, ясно, тетрадь эта создавалась в самые последние дни таинственнейшего из поэтов - Велимира Хлебникова.
Как странно начинал Хлебников. Вождь русского авангарда, поэт поэтов в юности хотел стать… математиком. Но позвала поэзия - и заброшена математика, он бредит символистами и в их числе плохим поэтом Городецким, одним из лжекумиров начала века. Чтобы потом отринуть всех их и гордо провозгласить самого себя Мессией, Поэтом будущего, Председателем Земного Шара.
Ах,
В годы гражданской войны он скитался по стране, счастливый безбытностью, ожидая всемирного крушения собственности. Он жил тогда, как Диоген, и все его имущество в эти годы - мешок со стихами. С этим мешком он колесил в страшных тифозных поездах. Сколько раз во время набега банд в горящем вагоне исчезал этот мешок с великими рифмами. Но он доставал новый мешок - и вновь наполнял стихами…
Другой мешок он носил вместо одежды… мешок с дырками - для рук и головы. В этом наряде он объявился в двадцатом году на улицах раскаленного Баку, потом ушел в Иран вместе с солдатами. Именно тогда его прозвали Урус-Дервиш (Русский Пророк).
И тогда же, в Баку, в душе поэта произошло странное совокупление поэзии и математики. От этого противоестественного объятия были рождены Хлебниковым "Законы Времени". И сухая математика свершила то, чего не смогла сделать даже поэзия: он стал до конца безумным. Теперь им властвовал Дионис. Он поверил, что нашел узду для Времени. Он готовился проникнуть в Космос. Он бродил по южному городу весь во власти формул. Он чертил их всюду: на земле, на пыльных мостовых, на обрывках декретов. И тогда же внезапно он исчез из Баку. В декабре неожиданно он объявился в Москве. Его вид был страшен. "Я встретил его в вагоне для эпилептиков, надорванного и оборванного" (Маяковский). Всю зиму в Москве, в больнице, поэт объяснялся в любви к математике - он записывал открытые им тайны. Потом собрал свои записи в очередной мешок и ушел пешком в Новгородчину, к другу своему художнику Митуричу. Здесь, в деревне Санталово, летом 1922 года он умер.
Вступление, безвкусное, выспренное, уж очень затянулось. Начали даже кашлять, но что делать, сочинители всегда особенно врут в начале и в конце. Голос оценил обстановку и приступил к чтению тетради.
"Я, Урус-Дервиш, вижу: воины Тамерлана идут в поход. Они несут камни, у каждого камень, зажатый в руке. Воины с узкими глазами, в жаровнях темных ресниц. Я вижу: беспощадность равнины. Идут тысячи тысяч, и каждый бросает свой камень в общую груду. Стук камней… И над гибельной степью - поднимается каменный ужас.
А потом - битвы, и волки, вопящие кровью, и нагой строй трупов. А потом воины возвращаются из похода. И каждый забирает свой камень. То, что остается, - и есть памятник погибшим. Овеще-ствленное вычитание. Посреди степи вырос памятник числу. Числу мертвецов. …Мамонт врос в землю. Согнутые бивни под упавшими на землю ушами. В космато-рыжих плащах спит мамонт. Но было известно число, и всегда предопределен был день гибели тех, о ком осталась каменная гряда на столе степи. И смерть мамонта тоже была заранее взвешена на весах троек. Запомним: цифра три соединяет обратные события: победу и разгром, начало и конец, преступление и возмездие. Я, Урус-Дервиш, вижу: море Времени выносит тухлых собак и мертвых сомов. Я обхожу и внимательно разглядываю выброшенную падаль истории. Я сравниваю, я исчисляю. Я - часовщик Времени. Все эти чистые законы Времени найдены были мной в Баку в 1920 году…" 1 июня 1922 года от художника Петра Митурича товарищу Сергею Городецкому: "Сообщаю Вам следующее: Виктор Владимирович Хлебников спустя неделю по прибытии в де-ревню Санталово Новгородской губернии тяжко захворал: паралич ног. Помещен мною в ближайшую больницу города Крестцы. Необходима скромная, но скорая помощь, ибо больница не может лечить его без немедленной оплаты за уход и содер-жание больного (больница переведена на самоснабжение), и второе - не располагает медицински-ми средствами для лечения. Лично мы с женой не имеем средств оплатить эти расходы, и поэту грозит остаться без необходимой медицинской помощи. По мнению врача, ему нужно следующее: 1) 50 г йодистого кальция, 2) мягкий мужской ка-тетер (для спуска мочи), 3) 150-200 довоенных рублей. Прошу Вас ускорить оповещение общества по средствам печати о постигшем недуге Велимира Хлебникова и о том, что он не имеет абсолютно никаких средств к существованию. Такое положение материальной необеспеченности и неколеби-мой сосредоточенности на своем труде и привело его к настоящему положению. До последнего часа он приводил в окончательный порядок свой много-летний научный труд - исследование Времени "Доски Судьбы"… Пути сообщения таковы: Петербургское шоссе, город Крестцы или по Николаевской ж. д. до станции Боровенка и на лошадях по Большому тракту 40 верст до Крестцы (на полпути) - деревня Санталово, место нашего пребывания. Для телеграмм: Крестцы Новгородской, П. Митурич. Для писем: Крестцы Новгородской, деревня Санталово, Наталье Константиновне Митурич". "…И епископ вышел навстречу Аттиле и поклонился всаднику. И встал на колени, и простер к нему руки: "Славлю тебя, Аттила, ибо ты - бич Божий". Гибельные глаза Аттилы. Круглое брюшко жучка, толстые руки епископа. Но торжество Аттилы и падение его, унижение церкви и возвышение ее - все уже было записано заранее в странных рядах цифр. Я тот, кого вы ждали. Я, нашедший ключ к часам человеческим. Это было в Баку, где огонь-оборотень низвергается с небес и выходит из земли - ластится и покорствует, пляшет, как ручной паяц, огонь - Божья сила - жаждущий, чтобы его приручили. И я пошел поклониться этим вечным огням и был застигнут ночью. Я пал на траву - и лежал на остывающей земле, один в сумерках. В паучьих норах уже вставал страх ночи, и среди шорохов травы - я лежал. И тогда я бесстрашно взглянул на светила. Я знал: железный пояс цифр сковал их движение и запряг в одну упряжку с людской судьбой. Время - клетка из цифр. Была южная весна, и, лежа на спине и глядя на звезды, я вспоминал весну у нас на Севере. В огромную бочку кладут узду и стремена и ладят ее к лошадям - и коняги скачут. И громыхает ржавое железо в бочке, чтобы вернуть первозданный лунный блеск свой. Так покорные клячи нашего Севера тянут за собой бочки со своими же цепями. И я встал посреди ночи и кликнул в ее ужас: "Если открытые мною законы Времени не привьются среди людей - я буду учить им порабощенных коней". "Товарищу Городецкому С. М., Красная площадь, 1, от Наркома по просвещению. 4-7. 1922 № 7905 Дорогой товарищ Городецкий! Я давно уже знаю о болезни Велимира Хлебникова. Первой сообщила мне об этом тов. Рита Райт. Я тотчас же ответил, чтобы она пришла ко мне для переговоров о том, что конкретно можно для Хлебникова сделать. Телеграфировать в Крестецкий Исполком я, конечно, с удовольствием могу, но думаю, что это будет довольно-таки бесполезно. Очень хорошо, что вы посылаете туда деньги, но как сможет дать Хлебникову деньги Наркомат по просвещению - я не представляю себе. Дело в том, что совсем недавно РКИ предупредил нас, что за все случаи выдачи пособия ввиду болезни он впредь, ввиду не-однократных нарушений его указаний, будет предавать суду лиц, которые делают такие распоряжения. Вы ведь знаете, что у нас вся помощь больным сосредоточена в Наркомсобесе и Наркомздраве. Легче, вероятно, было бы поместить Хлебникова в какой-нибудь санаторий за счет НКП, так как некоторое количество мест в санаториях, оплачиваемое из смет НКП, существует. Правда, я не знаю, имеются ли свободные места. Надеюсь видеть у себя Райт или Вас, чтобы можно было бы сейчас стелефонироваться с соответствующими органами НКП. Представлять себе дело так, что у меня есть какая-то касса, в которую мне стоит только опустить руку, чтобы оттуда взять сколько угодно миллионов для помощи тому или иному заслуженному лицу, абсолютно неверно. Это дело сложное, требующее постановления Президиума, Коллегии и притом могущее быть произведено только в определенных формах: помещение в больницу, оплата дороги и т.д. …" "…Я, Урус-Дервиш, я тот, кого вы ждали. Я - часовщик человечества. Я нашел ключ к часам человеческим. Я познал законы провидения будущего. Я понял: не зная законы Времени, роптать на Время - как бичевать море за то, что оно разбило суда. Слушайте мой закон: Время построено на ступенях двоек и троек. Этих наименьших четных и нечетных цифр. Вот она, древняя славянская вера в чет и нечет. Всякое умножение на самое себя двоек и троек есть природа Времени. В мышеловке моего мозга дрожит рок Времени. Вот они, похожие на деревья уравнения Времени. Твердый ствол в основании двоек и троек и гибкие, вечно меняющиеся, живущие сложной жизнью - ветви-степени. Громоздятся горы двоек и троек, на которых сидит хищная птица степени. Из озера Времени выступает град Китеж. То, о чем твердили древние вероучения, то, о чем грезили пророки - возмездие, - оказалось простой жесткой силой уравнений. В этих уравнениях заперто: "Мне отмщение, аз воздам" - грозный и непрощающий Иегова, законы Корана и Моисея застыли в уравнениях. Как отдыхает перо. Никаких слов не надо: поступок - наказание, дело - смерть дела, расширение - сжатие, преступление - возмездие. В первой точке умирает жертва, но через 3 n - убийца. Если в одной точке военный успех, то через 3 n + 3 n суток будет остановка этого успеха. День отпора. Все 3 n дней бьет плеть, и хлещет бич рока, и слышится: "Гей! Вперед!" Но тайно уже готовится вопль: "Тпру! Довольно!" Краской крови, железа и смерти расцвечены 3 n + 3 n . 24.08.410. Аларих разграбил Рим, столицу Запада, волна на Запад. Ржут кони. 3 11 +3 11 26.08.1380. Куликовская битва, движение Востока на Запад остановлено. Тпру! 26.10.1581. Ермак завоевал Сибирь. Русская волна на Восток. 3 10 +3 10 26.02.1905. Битва при Мукдене. Русские разбиты Востоком - Японией. 3.10.1066. Битва при Гастингсе. Материк завоевал остров - Англию. 3 9 +3 9 13.06.1174. Англия - остров, разбила материк французов при Пленвилле…" Телеграмма: "Крестцы, Новгородский губисполком. В больнице лежит известный поэт Хлебников. Очень прошу оказать ему всяческое содействие при транспортировании его, куда укажут его родственники и друзья. Нарком Луначарский". "…Силуэт года, построенный из троек в степени, напоминает корабль белых братьев (ракету) или силуэт божьего храма, где в высоту над мощной коробкой поднимается все слабеющая надстройка и все кончается иглой - шпилем. Год человеческий построен из нисходящих степеней троек: 3 5 + 3 4 + 3 3 +3 2 + 3 1 + 3 0 x 1 = 365. Плотник, работавший над Вселенной, бросал двойки и тройки в огонь возведения в степень. Двойка и тройка в любой степени имеют смысл. Только надо порыться среди отбросов истории, чтобы понять этот смысл. Например, 2 18 в жизни народов - это странное колесо, переворачивающее судьбы государств. Бойтесь, народы, 218, здесь вам положен предел. Тот, кто творил свайную постройку времени, заложил 2 18 . 753. Начало Рима. 2 18 3.09.36. Битва… Боже, я забыл название, я забыл, но это был конец его мирового господства! 862. Начало Руси. 2 18 26.10.1581. Ермак дошел до порога русской державы. 5.03.1198. Марш германцев на Восток. 2 18 19.11.1915. Смерть германской империи… Война и кровь синеглазого племени… Что такое 3 5 ? Это урок возмездия. 2.XI.1880. Гарфильд - президент США. 3 5 2.07.1881. Гарфильд убит. 14.03.17. Керенский у власти. 3 5 11.11.17. Керенский бежал. 11.03.1848. Восстание в Берлине. 3 5 9.11.1848. Воин свободы Роберт Блюм казнен.