Наш принцип
Шрифт:
– Варь, привет, это я. Варь, я в командировку уезжаю. Да. В Дагестан.
Трубка в ответ что-то прошуршала.
– Я знаю, Варь, что только недавно вернулся. Больше некому. Кто, если не я? – Алик виновато улыбнулся. – Ты только родителям ничего не говори, особенно матери. Знаешь ведь, какая она у нас. Я сам по приезде оттуда с места им позвоню. Ну, все. Пока.
Алик положил трубку.
– Сереж, у тебя какого-нибудь камуфляжа нет? А то у меня форма только синяя милицейская.
– Есть. Выделю тебе, братан, шикарный «склон» итальянский. Он мне как раз великоват немного – Сергей хлопнул Алика по плечу.
Алик, просияв, отправился паковать вещи и готовиться к командировке, которая сделает его героем в памяти поколений, но отнимет у него самую малость – жизнь.
Винты транспортного самолета громко гудели, и поэтому, чтобы что-нибудь расслышать, приходилось кричать друг другу в самое ухо. Проходивший мимо ребят Трофим Лямин весело рассмеялся: «Ну, ты, Пилюлькин, даешь! Главное, весь отряд построился, а он в строю стоит в белых кроссовках. У генерала чуть глаза на лоб не вылезли! Я думал – он в обморок упадет. Ты бы еще белые тапочки нацепил!» – и Трофим пошел дальше по салону, там где-то из задней части самолета слышался приятный водочный запах.
– Я думал, ничего страшного. В командировках все так ходят. – Алик поднял взгляд на Сергея.
– Да, это моя вина, Алик, не предупредил я тебя. В командировке одно дело – ходи как тебе удобно. А вот у себя в городе: при отъезде, при возвращении – будь добр, встань в строй по форме – отглаженный, начищенный. Даже можно до синевы выбритым и слегка пьяным. Только не наоборот.
Алик рассмеялся.
– В горах в кроссовках поудобней будет, – продолжал Сергей, – хотя кому как. Верцы фиксируют ногу почти по всей голени, а там живых камней много. Так что в берцах, дружище, меньше риска ногу подвернуть или вывихнуть. Кому как не тебе, хирургу, это должно быть понятно.
Неподалеку от Алика с Сергеем сидели ребята из Воронежского ОМОНа. Когда самолет набрал высоту и гул турбин перешел в тихий свист, из воронежской части послышались аккорды гитарных струн и пение. Несколько парней выводили красивыми голосами песню. Сергей прислушался.
«Транспортный самолет, вскинута апорель – полной загрузки ждет выдохшийся апрель, сводный отряд ОМОН прибыл в Махачкалу, раненый батальон изрешечен в бою, домой летит ОМОН, горы запомнят нас, сводный отряд ОМОН – выполненный приказ», – пели ребята.
Да, до дома было еще очень далеко. Но борт приземлился именно в Махачкале, как в песне.
Подполковник милиции Звонарев, или просто Палыч, как его называли ребята, построил отряд и довел до сведения, что отряд делится на две равные части, половина будет нести службу в поселке Дылым Казбекского района, а вторая часть – в селе Новолакское Новолакского района Дагестана. Но это завтра, а сегодня всем отдыхать, тем же, кто не успел купить необходимое, дается время сделать покупки.
Иван Павлович Звонарев – начальник штаба отряда – был из тех, кого называли отцом-командиром. Был он высокого роста, сухопар, черен, как цыган, и очень отзывчив. Человеком он был прекрасным, к своим подчиненным требовательным, но в обиду их не давал никому. В милиции Палыч прослужил уже двадцать с гаком годков, но сохранил юношескую натуру и тонкое чувство юмора. В отряде его любили, а в нарды Палыча обыграть не мог никто.
Отношение местного населения к военным поразило Сергея до глубины души. Старуха даргинка, торговавшая на рынке, наотрез отказалась брать с ребят деньги: «Возьмите так чего надо, солдатики. Ничего мне не надо. Вы сюда приехали меня защищать», – сказала она омоновцам. На улицах гражданские люди подходили к ребятам и засовывали в карманы деньги, если кто-нибудь отказывался, то очень обижались и рвали купюры на части.
Ночевали на взлетной полосе. Расстелили спальники, укрылись фланелевыми простынями, выставив по периметру боевое охранение. Не расслабляться ни при каких условиях – девиз всех отрядов особого назначения, а особенно, если в пятидесяти километрах к югу громыхает война. Спать было невозможно – за день асфальт на взлетке раскалился докрасна. Когда же на землю опустилась ночная прохлада, от него пошли испарения. Чувство было такое, что находишься в сауне. Сергей, проворочавшись полночи с боку на бок, махнул на сон рукой и, поднявшись, пошел проверять посты – время дежурства было его боевого взвода. На первом посту службу нес Вадим Вахромеев – детина двухметрового роста. Сергей, увидев его богатырскую фигуру, улыбнулся, вспомнив смешной случай из жизни Вадима.
Вадим Вахромеев
А дело было так: в начале девяностых годов, во время первой чеченской, сотрудники ОМОН круглосуточно дежурили на всех въездных блокпостах в город. Два сотрудника дорожно-патрульной службы ГАИ и один омоновец – наряд на КПП. В то время существовало такое правило: омоновец прикрывает гаишников, а те досматривают транспорт. Причем в обязанности последних входило плотно накормить своего боевого товарища. Проедет хлебовозка – скинет пару батонов, повезут молоко – отольют трехлитровую баночку, пропылит старенький «газончик» с мясокомбината – опять же пара палок колбасы для любимых инспекторов. Кто ж с ними ссориться хочет? Они тут каждый день стоят, а ты каждый день здесь ездишь.
Вадим заступил на КПП с вечера, ближе к полуночи дэпээсники погнались за машиной, которая проехала через блокпост и не пожелала остановиться. Прошло уже около сорока минут, а их все не было на месте. Вадим нес службу в одиночку, важно прохаживаясь вдоль поста. Через пять минут его желудок начал прилипать к позвоночнику. А еще через пару минут он понял – сейчас он упадет в голодный обморок, а потом наступит мучительная смерть. Он даже поежился, так ему стало неприятно. В его планы не входило погибнуть во цвете лет. Вадим начал оглядываться по сторонам, ища глазами мимо проходящий транспорт – авось у водителя в багажнике заваляется маленький кусочек сальца. В животе у Вадима заурчало, он принял это как руководство к действию. Как назло, дорога умерла – никакой даже самый маленький и плюгавенький «Запорожец» не пылил по ней. Вадим почувствовал, как у него закружилась голова, и понял – началось. Он вышел на середину дороги, посмотрел направо, потом налево – никого. И вдруг, о счастье, со стороны дамбы упали на шоссе лучи дальнего света большегруза. Вадик пошел ему навстречу, сигнализируя автоматом – водитель, стой. Водитель фуры оказался простым эстонским парнем и, так как от природы был законопослушным гражданином, принял вправо, остановился и приготовился предъявить сотруднику милиции права, ПТС и транспортную накладную.
– Сало есть? – ошарашил его Вадим.
Возникла довольно длительная пауза – файлы эстонца не сходились.
– Сало есть? Я тебя спрашиваю! – повторил свой вопрос Вахромеев.
– Сал-ла ньет, есть тол-лько кур-ра! – пробормотал водитель.
– Давай, – рявкнул Вадик и, получив банку консервов, махнул рукой, – проезжай.
Эстонец, ничего не поняв, нажал на гашетку и продолжал путь, думая: «Что же это за страна такая? Где все знают про военную тайну, но никогда не поймут буржуины, в чем она».
Валька Топорков
Проверив Вахромеева, который бдил как положено, Сергей направился на другой пост, где стоял его хороший приятель – милиционер-водитель Валька Топорков. Валентин дремал, обняв автомат и присев на бугорок, поросший верблюжьей колючкой.
– Спим? – спросил Сергей, подойдя и присев рядом.
– Да, доктор, испытываю проблемы со сном: правда, вечером ложусь рано, утром встаю поздно, но весь день ворочаюсь и не могу уснуть. – И Валька весело рассмеялся.