Наша Маша
Шрифт:
Дверь снова открывается, отвлекая меня от мыслей, и маленькая тень крадется через комнату. Мое сердце наполняется умилением: неужели мой маленький братишка, по которому я, стоит признаться, тоже соскучилась, несмотря на его вредность, проснувшись, решил навестить свою старшую сестричку? Он подходит к кровати, смотрит на меня, не говорит ни слова и шагает к углу с гитарой. Оглядывается еще пару раз, словно проверяя, сплю ли я еще, и наклоняется, тихо зашуршав чем-то. Пакетом со спрятанными там конфетами на черный день.
Маленький паршивец! Так вот кто, значит, постоянно таскает у меня сладости, а я-то, наивная, думала,
Пытаюсь подняться и тут же со стоном падаю на подушку. На меня вдруг обрушивается сумасшедшая боль в голове, мучительная пульсация в плече, ломота во всем теле. На глаза наворачиваются слезы, я громко шмыгаю и вздрагиваю. Запах. До боли знакомый и такой вдруг другой. Запах тюремной постели, темной камеры, холода, чего-то металлического, каких-то лекарств. Так мне все это снилось? Я все время была здесь? В тюрьме? В моей камере? Моя камера – просто отлично звучит! Куда как оригинальней собственного облака в раю, да уж…
Злые слезы стекают по щекам, и я бы даже закричала, если бы не головная боль. Хочу домой! Хочу! Хочу! Хочу!
Но слезами делу не поможешь, и ближайшие несколько минут я уделяю попыткам не плакать, ведь от слез становится лишь больней, и столь же тщетным стараниями убедить себя в том, что все к лучшему. Что еще каких-то пару месяцев, и я стану почти что Марисабель, ну хотя бы по фигуре. А еще соблазню Дэрила! И всех остальных покорю своим даром ясновидения! Буду царицей тюрьмы! Хотя нет, лучше сразу – богиней! Ну, ведь положена же мне какая-то моральная компенсация за то, что я тут остаюсь?
Итак, мне, пожалуйста, Дэрила в мужья, Рика и Мэрла в вентиляторы, то есть, пусть стоят рядом и обмахивают меня чем-нибудь, чтобы не слышно было противных запахов, Кэрол и Бет в личные служанки…
Мысли путаются, то ли от усталости, то ли от боли, я почему-то вдруг вспоминаю о войне, зачем-то щупаю еще раз свое одеяло, провожу рукой по стенке и сразу испуганно отдергиваю ладонь, надеясь, что пауков рядом нет, и широко улыбаюсь. Я в тюрьме, а значит, мы победили! Ну не стал бы меня Губернатор сюда волочь, в постельку укладывать, раненое плечо перевязывать, лекарствами пичкать…
Глаза слипаются, но через несколько секунд снова распахиваются от тихого шороха. В камеру заходит Хершел, еле слышно кряхтит, склоняясь надо мной на своих неудобных костылях, трогает мой лоб, а я жмурюсь, притворяясь спящей. Пусть думают пока, что я совсем-совсем сильно пострадала: глядишь, и ценить больше станут!
Хершел уходит довольно быстро, но на смену ему в камере появляется Бет. Она несет на руках Джудит, которая, наверное, после столь нервного, пусть и непонятного для нее дня, смотрит на меня круглыми глазками. Бет подходит ближе, присаживается на край моей койки и начинает плакать. Я уже почти собираюсь дернуть ее за руку и заявить, что оплакивать меня рановато, как она начинает тихим шепотом разговаривать с младенцем.
– Смотри, Джудит! Это Маша. Машаблин! – шепчет Бет сквозь слезы и вдруг заводит какую-то до чертиков нудную, зато очень героическую, сказку о невероятных подвигах Великой, Всезнающей и Восхитительной Марии Блиновны, в простонародье – Машиблин.
Убаюканная ее словами и размеренными всхлипами, я начинаю дремать, даже немного позабыв о боли. И снова открываю глаза, лишь
– Эй, куда цветы возлагать? – раздается от двери громкий шепот, и в этот момент мне Мэрла, спасшего мою жизнь одним своим появлением, просто расцеловать хочется.
– Что? – возмущенно оглядывается Кэрол, натягивая рукава пониже на ладони и, наверное, пряча что-то там. Нож или вилку, если она меня еще помучить перед смертью хотела…
– Ну, это, я тут венок нашел, короче. Пластиковый, конечно, но ей же пофиг? – явно решил меня похоронить Диксон, за что я передумываю его целовать и лишь обиженно соплю в наступившей тишине.
– Иди отсюда! Дай девочке отдохнуть! – прикидывается заботливой бабулькой наша маньячных привычек кухарка и пытается подвинуть своим плечом Мэрла к выходу.
Но сдвинуть ей удается лишь венок, которым Мэрл нелепо взмахнул, то ли в попытке удержать в руке, то ли собираясь прицельным броском водрузить его на мою все еще живую, судя по боли, голову. Вслед за тихими чертыханиями Диксона, которым вторит такая же, оказывается, острая на язык Кэрол, раздается оглушительное чихание. И еще одно. И еще.
– Где ты взял его? Боже, сколько пыли! – вываливается из камеры Кэрол и снова чихает.
– Так а что я, блин… Между прочим, память почтить хотел! – бурчит Мэрл, укладывая венок на мои ступни и тоже выходя.
На звуки чиханий подходит и Рик и тихо отчитывает их обоих за шум среди ночи, еще и у моей камеры. Я торжествующе улыбаюсь и быстро принимаю умиротворенно-несчастно-героический вид, когда лидер решает заглянуть ко мне, навестить, так сказать, раненую, чтобы не отставать от остальных. Он входит тихо, наверное, научившись этому у Дэрила, задумчиво скользит взглядом по моему лицу, и я надеюсь, что дрожание слегка приоткрытых ресниц ему не видно. Нечего ему знать, что наблюдаю! Тем более что…
Ведет он себя как-то странно. Рассеянно оглядывается, потирает пальцами переносицу, потом растирает все лицо обоими ладонями, громко вздыхает. Даже носом кажется, шмыгает. Неужели так сочувствует мне? Или так сильно благодарен, что я не дала его сыну человека убить? Кстати, интересно, как там Карл и тот придурок, который в меня все же выстрелил? Уж теперь я точно не огорчусь, узнав, что его все-таки добили. Ой!
Рик неожиданно и как-то уж очень порывисто опускается прямо туда, где недавно сидела Бет, и снова закрывает лицо ладонями. Начиная, кажется, беззвучно рыдать. С ума сойти! Чего это он? Может, я не все знаю, и кто-то все-таки погиб? Так, кого мы не видели? Глена и Мэгги, но Хершел не выглядел убитым горем. Милтон никому не нужен, Мишонн вряд ли бы так горько оплакивали… Карл… Может, из-за него и Бет так плакала? И теперь Рик беззвучно рыдает? Ведь не может же он плакать по Дэрилу? Нет! Дэрил точно жив! Мэрл ведь был в порядке! Так что Дэрил жив и цел, как всегда, он у меня бессмертный, прям как я… И такой же добрый и внимательный: тоже пришел навестить меня, вон.