Наша светлость
Шрифт:
Потому что второго такого позора Тисса не переживет.
Тан же вернул книгу на полку и, смерив Тиссу взглядом - она тотчас осознала, что по-прежнему держит подол платья поднятым, обнажая ноги едва ли не до колен - произнес:
– Я совсем тебя запугал?
– Н-нет...
А юбка мятая... правильно мама говорила, что Тисса - ходячее недоразумение.
– Совсем. Идем, - он протянул руку, и Тиссе ничего не оставалось, кроме как принять ее.
– Я не уверена, что мне можно уходить...
–
– Но я должна... доделать...
Как будто невыполненная работа способна была остановить этого человека.
– Ты должна, - сказал тан, наклонившись к уху, - слушать меня.
Это было верно.
Договор подписан. И теперь долг Тиссы - во всем повиноваться будущему мужу и господину.
– Да, Ваше Сиятельство.
Ну вот опять что-то не так сказала: разозлился, хотя и попытался скрыть. Но Тисса отчетливо почувствовала раздражение. Плохо. Хорошая жена не имеет права раздражать мужа.
Глава 10. О разном
А я думал, что дети просто сказочные чудовища.
Из откровений одного единорога
Дядюшка Магнус с сосредоточенным видом мучил счеты. Самые обыкновенные счеты, если не принимать во внимание, что костяшки были вырезаны из слоновой кости, а рама инкрустирована янтарем. Менее солидный агрегат Нашей Светлости использовать было бы неприлично.
– Доброе утро, - сказала я, понимая, что утро совсем даже не доброе. Настроение после беседы с Макферсоном было отвратительнейшее, в основном от понимания, что говорил лорд-казначей сущую правду и этот союз мне выгоден.
– Ай, врешь, - Магнус потряс счетами над ухом.
– Побледнела вся... высохла... Кайя вернется и будет мне пенять, что недосмотрел. Пойдем-ка, ласточка моя, прогуляемся... поболтаем о том, о сем. О всяком.
Сейчас мне хотелось одного - забраться под одеяло и лежать, закрыв глаза, до самого вечера, а потом до утра, и так каждый день из оставшихся до встречи.
Слишком их много...
Но Магнус прав, нет хуже - хандре поддаваться, тем более, что давненько я наружу не выбиралась. Скоро стану истинной леди, которая если и выглядывает на улицу, то лишь в окно.
– А Тисса где?
– С Урфином, - счеты упали на стопки бумаг.
– Вечером появится. Не гляди так на меня. Ничего он с ней не сделает. И сам при деле, и за девочкой присмотрит.
Вот это меня и пугает.
Ладно, будем считать, что Наша Светлость хотя бы предупреждены. Уже прогресс.
– Только, - Магнус прищурился на оба глаза.
– Тебе бы переодеться... я вон там принес.
Теплые шерстяные чулки. Простая юбка из плотной ткани. Блуза. Длинный жакет и шуба. Высокие сапожки на толстой подошве.
Мы идем в город?
Магнус кивнул.
Ура, мы идем в город!
– Это не безопасно, - попытался было возразить Сержант, но уверенности в голосе не хватило.
Переодевалась я быстро и в кои-то веки без посторонней помощи. Предстоящая прогулка - о боги, как я устала в этой каменной, пусть просторной, но клетке - окрыляла.
– Шарфик, ласточка моя, - Магнус за время моего отсутствия успел преобразиться. На нем были черные штаны с желтыми латками, явно сделанными для виду, красные сапоги, широченные голенища которых складывались гармошкой, полушубок из ярко-рыжей шерсти и высокая шапка с тремя хвостам, по виду - кошачьими.
В руках он держал сучковатую палку, отполированную до блеска.
Сержант остался собой. Только шинель натянул.
– Кайя Дохерти это не понравится, - Сержант сделал последнюю отчаянную попытку вразумить нас.
– Конечно, не понравится. Если расскажешь. А не расскажешь, то и нервничать не станет. Нервничать ему вредно. Он у меня такой впечатлительный...
Шарфик пришлось завязать.
И шапочку вязаную из белого пуха нацепить. Хорошо, что без помпона. Пух колол уши, и шея чесалась, но Наша Светлость готовы были терпеть.
Выходили тайным ходом. И Сержант продолжал ворчать, но в полголоса и как-то беззлобно. Магнус кряхтел, пеняя на запустение и пауков. Я же несла свечу.
Луч света в темном... прямо в образ вживаюсь.
А вышли все равно у ворот.
Свежо. Светло.
Небо яркое, синее и безоблачное. В воздухе танцуют первые снежинки обещанием скорой встречи. И я понимаю, что смеюсь. Просто так, без повода.
Хотя небо и солнце само по себе повод.
– Ну что, дражайшая дщерь моя, - Магнус говорит скрипучим голосом. Он и сам меняется, становясь выше, осанистей. Палку выставляет вперед, вцепляясь в навершие обеими руками, и идет медленно, с купеческой солидностью.
– Теперь тебе придется помогать престарелому батюшке... и братцу твоему, скептически настроенному.
Сержант поднял воротник шинели, наотрез отказываясь признавать это внезапное родство.
Мы шли по мосту...
И спускались ниже, останавливаясь, якобы для того, чтобы престарелый батюшка - подкосили годы человека - дух перевел. Город жил. Сейчас мне казалось, что я лучше понимаю его, нежели в прошлый раз.
– В центре-то чистенько, - Магнус остановился у того самого фонтана, где я прошлый раз кормила карпов. И рыбы вновь выглянули, разевая толстогубые рты.
– И гильдийные, которые покрепче, держат свои кварталы. Им не выгодно грязь разводить. А вот ближе к берегу, там иной народец обретается.