Наша светлость
Шрифт:
Круглый стол.
Ужасающего вида секретер с множеством отделений.
И даже матросский сундук, охраняемый разъеденным ржавчиной замком.
С потолочной балки свисала пара морских фонарей. Но света было достаточно - он проникал сквозь окна, которыми пестрела стена. Большие и маленькие. Забранные ставнями и стекленные. С узорчатыми решетками и витражами.
Круглые.
С оплавленными краями. И потеками запекшегося камня у рам.
–
– Их Сиятельство несколько смутились, что было совершенно ново.
– Я тут немного... экспериментировал. Одно время. Получилось не совсем то, чего хотел.
– А чего вы хотели?
Леди умеет поддерживать беседу на самые странные темы.
– Светильник создать. Магический. В Хаоте такие видел. Это как... большой светляк в стекле. Света много. А можно сделать, чтобы и тепло давал. Выгодно.
– И у вас получилось?
Вряд ли, потому что тепла жаровни определенно не хватало. И Тисса с трудом сдерживала дрожь. Вот предупредил бы, она бы хоть шаль взяла.
– Получилось...
– тан указал на стену.
– С полсотни где-то получилось... нестабильных энергетических образований. Эта часть выгорела начисто... и стена, как видишь. Но в целом неплохо вышло. Удобно даже.
Тисса кивнула, надеясь, что другого ответа от нее не ждут.
Ну вот насколько безответственным человеком надо быть, чтобы так рисковать! Он ведь и сам чудом уцелел!
– Не одобряешь?
– Ваше Сиятельство, я не могу одобрять или не одобрять ваши поступки.
Он хмыкнул и, запустив руку в волосы, произнес:
– Видишь. Слишком хорошо воспитана. А дрожишь-то чего?
Издевается?
Определенно, издевается.
– Извините, но здесь несколько прохладно.
Это ведь не жалоба... это факт. Прохладно. Ему-то хорошо в сапогах... кожаные, а не из тонкой ткани. И сюртук теплый. Во всяком случае, теплее платья будет.
Тан молча достал из шкафа что-то белое и меховое, вытряхнул это на кресло и велел:
– Сюда садись. С ногами забирайся.
Леди не забираются в кресло с ногами, и уж тем более на снежных соболей. Мех был мягким, нежным, как пух... безумно дорогим. Тисса видела такой лишь однажды. Ему не место в старом шкафу полузаброшенной башни.
Соболя требуют обращения бережного.
Но Их Сиятельство имели на сей счет собственное мнение. Они сели на пол, вернее на подушку с золотым кисточками, и лениво потянулись. А потом, прежде, чем Тисса успела сообразить, что происходит, ее правая нога оказалась в тисках пальцев.
– Когда я что-то говорю делать, надо это делать, - сказал тан, снимая туфельку.
– Не дергайся. Замерзла... вот и почему молчала?
Он растирал ступню, бережно, но в то же время сильно.
И неприлично.
Недопустимо.
Но умирать со стыда почему-то не получалось.
– В-ваше Сиятельство...
– Еще раз так ко мне обратишься и...
– он отпустил ногу.
– И я тебя поцелую.
Не честно!
– Вторую давай.
Перечить Тисса не посмела. Вообще следовало утешиться тем, что тан имеет полное право делать все, что ему заблагорассудится, даже если желания у него странные.
– Вот так хорошо, - он завернул Тиссу в меховую шаль.
– Во-первых, у меня есть имя. И было бы мило с твоей стороны иногда про него вспоминать. Во-вторых, не надо меня бояться. Я не причиню тебе вреда, ребенок. Я тебе жизнью обязан, понимаешь?
Она не боится. Ну почти, потому что если тан узнает о тех письмах, то вряд ли простит... и надо бы рассказать. Возможно, сейчас, пока он добрый.
Разозлится, конечно.
Но вдруг не станет убивать?
Покричит... и что потом? Договор подписан и деваться ему некуда. Он женится на Тиссе и будет ее ненавидеть, потому что она сама себя уже ненавидит, причем даже не за письма, а за ложь.
– Что случилось?
Зачем он спросил?
– Просто... вспомнилось нехорошее.
Урфин не представлял, о чем разговаривают с шестнадцатилетними девушками, даже если они очаровательны, милы и хорошо воспитаны. Особенно, если милы и воспитаны.
И вся затея с каждой секундой выглядела все более глупо.
Притащил.
Зачем?
Показать дырявую стену, чучела голубей и трубу подзорную? Не подумал даже, что она не одета для подобного рода прогулок. Не приведи Ушедший, еще простудится.
– Выбрось нехорошее из головы, - посоветовал Урфин.
Тянуло погладить, но девочке определенно неприятны его прикосновения.
Привыкнет.
Со временем.
А если нет, то что? Как-то вот в теории все выглядело проще.
– Ты же не обедала еще, верно?
Осторожный кивок. И следит за каждым его движением, заранее подозревая в недобром. Сам виноват: нечего было пугать, доигрался на свою же голову. Но ведь тогда не бросила, не сбежала, хотя видно было, что хочется сбежать, и значит, не все так уж плохо, как кажется.