Наше лето
Шрифт:
Взглянув на часы, обнаружила, что уже шесть, пожала плечами и направилась к ближайшему выходу. Похоже, следовало придерживаться уличного маршрута, если я вообще собиралась попасть на эту встречу.
Увы, не вышло. Когда я все-таки добралась до «Джорджа», там почти никого не осталось: очевидно, все успели выбрать себе соседок, кроме меня и еще двух опоздавших.
Короче говоря, мы трое решили отправиться на Вайнярд в надежде найти что-нибудь поприличнее. Вот чем все кончилось! Я обречена делить дом… –
Которым я, похоже, совсем не понравилась.
Я подумала, что это, может, и к лучшему.
Может, неплохо бы подружиться с той, которую зовут Клер. Она в порядке. Одежда простовата, но по крайней мере прическа довольно симпатичная, хотя и ничего вычурного. Кроме того, у нее есть бойфренд, так что она мне не конкурентка.
Впрочем, странновато, что она не захотела снять дом вместе с указанным бойфрендом.
А вторая, Джинси? В ней я не так уверена. Прическа – сплошной кошмар. И никаких украшений, если только не считать таковым дерьмовые серебряные «гвоздики» в ушах.
И все-таки эта тоже не конкурентка. Ни один мужчина в здравом уме и твердой памяти, из тех, с которыми мне хотелось бы встречаться, не подумает назначить свидание этому несчастью, считающему себя девушкой.
Собственно говоря, даже не важно, удастся ли поладить с обеими соседками. Я снимаю летний домик не для того, чтобы заводить новых подруг.
Да и не слишком я гожусь в подруги.
Конечно, я общалась с девчонками из Ойстер-Бей, где когда-то росла. Это на Лонг-Айленде, Нью-Йорк. Иногда мы переписываемся по электронной почте, и я встречаюсь с ними, когда приезжаю домой к родным. Но у меня не слишком много общего с Эми, Мишель и Рейчел. Не только потому, что все они замужем, а я – нет.
Я вроде как с самого начала была другой.
Скажем, к примеру, я единственная уехала из дома поступать в колледж. Учиться.
Эми и Рейчел посещали местный колледж, Мишель каждый день моталась в Нью-Йоркский университет (родители не хотели, чтобы она жила в общежитии), а я отправилась в Бостонский университет и специализировалась в области средств связи, взяв второй специальностью историю искусств.
Целых четыре года я летала на Лонг-Айленд на каникулы и праздники и, хотя неплохо проводила время, была счастлива вернуться в Бостон к своей жизни.
Ближе к окончанию учебы стало ясно: родители предполагают, что я вернусь домой и найду работу в Нью-Йорке.
От одной этой мысли во мне все восстало.
Я любила родных.
Но не хотела начинать свою так называемую взрослую жизнь под их контролем. Они и без того достаточно потрепали мне нервы по поводу решения уехать в Бостон, но я стояла насмерть. Мне было необходимо побыть одной. Стать самостоятельной.
И после этих четырех лет я вовсе не собиралась возвращаться домой.
Личная жизнь была для меня важнее всего.
К двадцати трем годам Эми, Мишель и Рейчел повыскакивали замуж.
Отец намекал, что мне, возможно, стоило бы последовать их примеру.
Мать все удивлялась, что неладно с занудными обитателями Новой Англии, не способными распознать прелестную молодую женщину с первого взгляда!
Честно говоря, я вовсе не спешила замуж. Сначала.
Что возвращает мысли к летнему домику… Я предпочла нанять таковой в Оук-Блаффс, потому что не могла себе позволить дом в Нантакете или одном из супердорогих районов Вайнярда вроде Эдгартауна.
Конечно, всегда можно попросить денег у родителей. И они дали бы, но сначала попытались бы уговорить отказаться от мысли о домике и приехать на лето к ним.
А мне этого не хотелось. Их любовь была чем-то вроде удавки, я постоянно опасалась задохнуться в горячих объятиях.
Меня же интересовали совсем другие объятия.
Главное, я решила снять домик потому, что настала пора найти мужа.
Мужа, достойного Даниэллы Сары Лирз.
Кем была Даниэлла Сара Лирз в это судьбоносное лето? Позвольте мне немного рассказать о ней.
Рост: пять футов четыре дюйма. В самый раз.
Внешность: не слишком смуглая кожа, карие глаза, идеально изогнутые брови, шедевр салона «Студия».
Волосы: густые, темно-каштановые. Длина – до плеч, и всегда прекрасно уложены.
Фигура: кое-кто называет ее роскошной. Другие утверждают, что я похожа на молодую Софи Лорен.
Или Кэтрин Зета-Джонс.
Или, в один из моих лучших дней, Дженнифер Лопес.
Нет, правда. Люди часто говорят нечто подобное, спросите у моей матери.
Когда-то, очень давно, один тип набрался наглости заявить, что я немного толстовата. Я велела ему катиться к чертям. Мое, и только мое дело, как я выгляжу. Он попытался дать задний ход и клялся, что употребил слово «толстая» в качестве комплимента, но было слишком поздно. В моей книге жизни он давно стал древней историей.
Видите ли, я всегда считала, что способность к самооценке – хорошее качество в любом человеке. Своей я обязана родителям. Мне с детства твердили, что я красива, умна и вполне заслуживаю счастья, любви и успеха в обществе.
Они наставляли, я слушала. Возможно, в школе я слушала не слишком внимательно, особенно на уроках географии и социологии, хотя настроение никогда не портилось от неспособности найти на карте… ну, не знаю, скажем, Уругвай! Зато дома я прислушивалась ко всему очень внимательно.
Не то что я была так уж занята собой. Я знала девушек, настолько поглощенных собой, что общаться с ними было просто невыносимо. Но себя нужно ценить. Сознавать, что ты достойна всего хорошего.
Почему бы нет?