Наше море
Шрифт:
– Ну вот и славно!
– проговорил Стешенко, прочитав [92] семафор.
– В море идем, Корниенко, а то застоялись в базе, уже и днище ракушками обросло!
Стешенко, конечно, шутил, в базе они - стояли всего лишь одну ночь, вернувшись из трудного похода.
Инструктаж конвойных кораблей проводил начальник штаба базы капитан 2 ранга Куделя. Он никогда не повышал голоса, но то, что приказывал, всегда было обоснованно, охотно и безоговорочно выполнялось подчиненными.
Куделя сообщил, что для авиации, дислоцирующейся в Геленджике, срочно требуются бомбы. Ими загружали сейчас в порту транспорт «Интернационал». К
– Обстановка сложная, но авиационные бомбы нужно доставить любой ценой!
– заключил Куделя.
Командиром конвоя был назначен сослуживец Стешенко командир тральщика «Гарпун» Григорий Петрович Кокка, стройный молодой офицер, человек осторожный и предусмотрительный.
Стоя на мостике корабля, Стешенко думал о задаче, которая была ему поставлена. Упругий бег корабля, солнечные зайчики, отражавшиеся от котелка компаса, и свежий ветерок, шевеливший пристопоренный уже для подъема корабельный флаг, - все создавало приподнятое настроение.
Полчаса назад, когда корабли проходили мимо бухты Джубга, был замечен немецкий самолет-разведчик. Пролетая высоко в небе, он держался в стороне, но, безусловно, следил за движением конвоя.
– Корниенко!
– сказал Стешенко сигнальщику, стоявшему на правом крыле мостика.
– Сегодня на вахте надо смотреть особенно зорко. Вражеские самолеты могут каждую минуту свалиться на корабль.
Стешенко полюбил этого рослого белокурого матроса - лучшего сигнальщика. Не один поход они вместе [93] провели на мостике, и не раз выручали тральщик зоркие глаза матроса Григория Корниенко. Всевидящие «глаза корабля» - так называли его все.
В прошлом походе, после боя у берегов противника, Стешенко дал сигнальщику Корниенко рекомендацию для вступления в партию.
– Самолеты противника на норд-весте! Курсовой угол… высота… - доложил сигнальщик Корниенко.
Стешенко повернулся к борту и поднял к глазам бинокль.
В голубом прозрачном небе были видны увеличенные в несколько раз биноклем характерные силуэты «юнкерсов».
– Поднять сигнал: «Самолеты противника на норд-весте», - скомандовал Стешенко и объявил боевую тревогу.
– Семнадцать «юнкерсов» и семь «мессершмиттов», - доложил Корниенко.
Самолеты стремительно приближались к конвою.
Отряд кораблей растянулся. В голове шел «Гарпун», в кильватер ему транспорт «Интернационал», а по корме сторожевой катер 041. Тральщик «Мина» прикрывал транспорт с моря.
Почти одновременно все корабли открыли заградительный огонь, а «Интернационал» отвернул и направился к высокому обрывистому берегу.
Чистое, безоблачное небо покрылось черными вспышками разрывов; казалось, ни один самолет не пройдет через стену огня. Но вот, пикируя с большой высоты, прорвал завесу вражеский «юнкерс», и бомбы с воем и свистом полетели на корабли.
Стешенко увидел, как взметнулось пламя на транспорте и белое облако окутало корму.
«Что там случилось?
– забеспокоился
– Ведь трюмы транспорта загружены авиационными бомбами!»
Но «Интернационалу» повезло. Позже Стешенко узнал, что пятидесятикилограммовая бомба угодила в чугунный кнехт и взорвалась на верхней палубе. Осколки повредили паровую магистраль и подожгли деревянную палубу. Груз, запрятанный в трюмах, уцелел.
Тральщик «Мина» сосредоточенно и упорно вел огонь по атакующим самолетам. Часто били зенитные автоматы, [94] от резких залпов корабельных пушек сотрясался мостик.
По корме тральщика, ближе к транспорту, Стешенко увидел сторожевой катер 041. Вместе с «Гарпуном» катер, прикрывая транспорт, вел артиллерийский огонь по самолетам противника.
– С левого борта самолет!
– громко доложил Корниенко и тут же: - Бомбы оторвались!
– Право на борт!
– быстро скомандовал Стешенко. Корабль накренился, описывая циркуляцию, когда
Корниенко снова доложил:
– Прямо по носу самолет!
– И вслед за этим снова: - Оторвались!
– Прямо руль!
– скомандовал Стешенко и быстро перевел рукоятки машинного телеграфа еще раз на «полный вперед».
Корабль не успел закончить маневр, и бомбы взорвались по левому борту, поднимая фонтаны воды. Раскаленные осколки со звоном ударили по железной палубе корабля. Загорелся полубак, дым валил из иллюминатора радиорубки. Горели деревянная обшивка и масляная краска на надстройках. Стешенко задыхался от дыма и смрада.
От осколков бомб досталось всем, кто находился на верхней палубе. У 37-мм автомата старший краснофлотец Василий Михайлович Старушко был тяжело ранен, но продолжал вести огонь. Командир отделения пулеметчиков старшина 1-й статьи Семен Чомо был ранен в кисть правой руки и предплечье, но не оставил боевой пост. Получил ранение и оставался на своем боевом посту и командир 100-мм орудия старшина 1-й статьи Коклюхин. Смертельно был ранен у пулемета ДШК матрос Карпенко, подбежавшему на помощь товарищу он успел сказать: «Сообщите родным домой, что я честно погиб за Родину. Отомстите немцам!»
В это время поступил доклад механика корабля старшего инженер-лейтенанта Николая Григорьевича Соловья:
– Надводная пробоина в машинном отсеке. Осколками разбит распределительный щит электроэнергии левой машины, повреждена гидромуфта правой.
– Спокойно, - ответил механику Стешенко, - приводите в порядок дизели. [95]
«Юнкерсы» снова пошли в атаку на корабль. Еще громче загрохотали пушки, быстро-быстро, захлебываясь, били зенитные автоматы.
И вдруг все заглушил пронзительный свист. Корабль встряхнуло. Падая, Стешенко больно ударился о тумбу телеграфа. С недоумением он увидел под ногами корабельные часы, сорванные с переборки, и рулевого Стасюна, упавшего на палубу.
«Попадание», - мгновенно подумал Стешенко и тотчас понял, что корабль совсем потерял ход. Заглохли дизели, погас свет на приборах. Под ногами хрустели осколки стекол. Бросилось в глаза залитое кровью лицо дальномерщика Борисенко. Наверное, ударился при взрыве о стальной корпус дальномера. Что же происходит на корме корабля, там, где взорвалась бомба? С мостика Стешенко увидел на палубе сорванную с кильблоков и разбитую шлюпку, почерневшую и изуродованную трубу корабля.
«Только бы удержать корабль на плаву», - подумал Стешенко, и в это время поступил доклад механика: