Наше жаркое лето
Шрифт:
— Приятель, если ты собираешься трахнуть свою женщину, — мужчина-титан хватает Нико за ворот рубашки, — убирайся к черту с запасного выхода.
Сверление в ушах прекращается, когда я отрываюсь от стены позади меня.
— Кто ты, черт возьми? — кричу я великану.
— Потише, куколка.
Вот и все.
Ты не возишься с моим мужчиной или со мной, не заплатив за это.
В мгновение ока мой правый кулак касается челюсти мужчины. Сила пронзает костяшки пальцев и лопатку. Он даже не шевельнулся, брови
— Черт.
Это так больно, так сильно.
Что я делаю? Я не била никого годами.
Мои глаза останавливаются на черной рубашке мужчины, просматривая имя, прикрепленное к его груди. Коллум .
Вот дерьмо.
Я ударила вышибалу.
— Хороший удар, дорогая. В следующий раз бей костяшками пальцев, и будет больнее, — блеет Коллум, прежде чем перекинуть меня через плечо. — Достаточно веселья на ночь.
— Кто ты?
Ладони Нико соприкасаются с обеими сторонами моего лица, когда я вишу вниз головой.
— Чертов задира! — Я кричу, кровь приливает к моему черепу. — Чертовы стальные яйца.
— Меня так влечет к тебе прямо сейчас, — кричит Нико в ответ.
— В первую ночь, когда я вижу тебя за много лет, ты выгоняешь меня из моего собственного клуба.
Клаус хлопает Нико по спине, когда мы выходим из лифта в ярко освещенный пентхаус.
— Мы были в твоем клубе? — спрашиваю я, все еще пытаясь сдержать выброс адреналина от удара кого-то.
— Молчаливый партнер.
Клаус подмигивает мне и идет по зеркальному коридору.
— Он все равно был мертв.
Рен кладет голову Клаусу на плечо.
Мы входим в большую комнату с огромными абстрактными картинами, которые прекрасно сочетаются с элегантным современным интерьером. Белые диваны разбросаны по паркетному полу в сопровождении больших стульев и мехового ковра. Огромные окна выходят на балкон с зажженным местом для костра. Вдалеке мерцает лондонский горизонт.
Сколько приложений продал этот парень? Я могла бы поклясться, что в какой-то момент Нико упомянул, что Клаус технически безработный.
Чем больше мой взгляд поглощает пентхаус, тем больше я чувствую себя не в своей тарелке. Я думала, что таунхаус Молли был экстравагантным, но этот роскошный.
— У вас потрясающий дом, — говорю я, и Клаус кивает.
Рука Нико обвивает мою спину и ведет меня к диванам. Мое заклинание трезвости почти заставляет меня инстинктивно отстраниться, особенно после пьяного осознания в клубе, но, черт возьми. Приятно, когда тебя держат. Хорошо быть чьим-то единственным на ночь.
— Чем ты занимаешься, Клаус? — кричу я, когда наш хозяин ставит пластинку на свой
— В последнее время не очень. — Он опускает иглу, и тихая мелодия наполняет большую комнату. Клаус возвращается туда, где Рен крутит металлическую мешалку в стакане. — Клуб был, вероятно, моей последней инвестицией с тех пор, как мы с Нико продали Flight Falcon компании Viggle. Кроме того, я один из первых инвесторов новой линии одежды Рен в Токио.
— Ой.
Если так живет Клаус, то это может означать только…
— Когда ты продал Flight Falcon, ты разделил прибыль поровну? — шепчу я Нико.
— Ага.
Он пожимает плечами.
— А у тебя шестизначная должность в технической сфере в Калифорнии?
— Семизначная сумма, но да. Что ты получаешь?
Вся семья Наварро обеспечена, но я не думаю, что до сих пор думала о богатстве Нико. Мой мозг собирает воедино спонтанные траты денег, места в первом классе и тысячи долларов, потраченные на одежду и напитки за последние пару недель.
— Ты богат , богат . — Я поворачиваюсь к нему. — Почему ты мне не сказал?
— Большинство людей не делятся остатками на своих банковских счетах.
— Когда я уехала из Нью-Йорка, у меня на счету было 2023 доллара.
С момента нашего первого шага на лондонской земле сумма увеличилась в десять раз благодаря успеху “Прибрежной интрижки”. Это все еще кажется совершенно нереальным.
— Почти столько же у меня есть, если не считать того, что ты добавишь еще около пяти нулей.
— Пять ?
— Послушай, я не выставляю это напоказ, как Кит — прости, Клаус. — Нико наклоняет голову к своему другу. — Он нашел то, на что можно потратиться, что приносит ему радость. И это чертовски клише, но у меня были свидания, которые относились ко мне по-другому, когда узнавали, что у меня столько денег.
Невозможно игнорировать мой писательский мозг, кричащий о том, что романы миллиардеров всегда продаются. Кто не любит богатого мужчину? Но…
Нико думает, что я его использую?
— Ты меня все время балуешь…
— Потому что мне нравится, и потому что ты никогда не заставляла меня чувствовать себя пустой чековой книжкой, ожидающей своей подписи.
Мой нос сморщивается.
— Я хотела бы тебя без всего того, что ты мне покупаешь, — признаюсь я.
— И я бы разорился, пытаясь заставить тебя улыбаться.
Он убирает мои волосы с моего лица, и если бы мы не были в доме его друга, было бы невозможно устоять перед тем, чтобы не залезть на него прямо здесь.
— Конечно. — Я пытаюсь сфокусировать разговор на чем-то другом, а не на потребности, возникающей в моем теле. Мой взгляд сбивается с растущей эрекции в его штанах. Все надежды потеряны . — Тогда на что ты тратишь деньги? Кроме меня.